Оба её коллеги даже рта не раскрывали, и у меня сложилось впечатление, что они слегка… а может, и даже не слегка, побаиваются эту властную леди.
Ну ладно. Раз так…
Я сжала в пальцах билет и подняла руку.
- Леди Ашизур! Я готова отвечать. Позволите?
Все перья прекратили писать разом, у кого-то оно вообще упало. Брови усатого медленно поползли вверх. Тощий забыл перебирать круглые каменные чётки длинными узловатыми пальцами.
- Какая самоуверенность! – фыркнула грымза после небольшой паузы. – Что ж. Посмотрим! Я решительно поднялась с места и пошла на экзекуцию.
Не уверена точно, как было правильно.
Но встала посреди комнаты, прямо напротив преподавательского стола, застеленного зелёной тканой скатертью с золотыми фестонами по краям.
Я ни разу не видела, как отвечают «по билетам», только примерно представляла по рассказу Саманты. Поэтому просто открыла рот и стала вываливать всё, что помнила о том периоде.
По мере того, как говорила, происходили две вещи.
Во-первых, у меня перед глазами стали оживать строки из учебников Саманты. Я буквально наяву видела, какие места подчеркивала для неё карандашом, какие даты обводила, потому что она никак не могла их запомнить, и мы повторяли снова и снова, как одержимые… господи, я даже вспомнила номера страниц, на которых это было! Уверенности в себе немного прибавилось, и я продолжила быстрее и громче, воодушевляясь всё больше и больше по мере того, как новые строки бегущей вязью букв вставали пред моим внутренним взором.
Ну и во-вторых. Толстяк снял пенсне и стал посматривать на меня как-то весело. Худая каланча в чёрной мантии принялся кивать, не глядя на меня, а его пальцы снова заплясали на чётках. Грымза с трудом держала лицо. Но была, без сомнения, удивлена.
За моей спиной летели шепотки.
- Стоп, стоп! – взвилась старушенция. – Тишина! Это всё хорошо. Но что вы мне можете сказать о… реформах Сардана Пятого?
Это был вообще другой исторический период. Не тот, что в билете. Ну, погоди, карга старая!
Я разозлилась и начала шпарить датами ещё бодрее. А потом даже припомнила одну потрёпанную тоненькую книженцию, которую как-то спёрла из стопки Саманты и читала до половины ночи. Это была очень красочная автобиография одного министра эпохи Сардана Пятого, где он подробно перечислял свои победы во славу короля – ну и на любовном поприще.
Где-то на моменте, где я со мстительным удовольствием описывала во всех подробностях влияние любовной связи этого министра с королевой на то, что реформы так и не были завершены по причине того, что этого самого министра заковали в кандалы и швырнули в тюрьму, где он и писал свои мемуары… грымза сдалась. Слегка покраснев, она подняла вверх ладонь.
- Так… всё, всё! Остановитесь! Это выше моих сил. Больше не могу слышать вашу трескотню, голова начинает раскалываться! Имейте в виду, на моих семинарских занятиях отвечать будете коротко, ясно и лаконично, избегая словоблудия! Ибо порядок в словах есть отражение порядка в голове. Вы понимаете, что я хочу вам сказать, Неллис?
Моё сердце забилось в ускоренном темпе. Я кивнула.
- И имейте в виду – я понятия не имею, где вы откопали столь редкий исторический документ, как «Воспоминания Гиацинта Блистательного, им самим записанные с петлёй на шее», я полагала, что манускрипт давно утерян. И читала лишь канцелярский пересказ отдельных мест в протоколе судебного заседания, на котором оглашался итоговый приговор. Но вы просто обязаны мне его достать!
Я кивнула снова. Язык прилип к горлу, и я словно лишилась дара речи.
- Коллеги, если у вас нет вопросов…
Грымза переглянулась с довольным, как кот, объевшийся сметаны, усачом и с невозмутимым сухарём по правую руку от себя.
- Абсолютно никаких вопросов к этой очаровательной юной леди! – пробасил усач, и подмигнул мне.
- Я могу…
…идти, хотела закончить я. Но не успела.
Дверь распахнулась снова. Очень аккуратно, на небольшую щёлочку.
- Что ещё? – рявкнула грымза.
- Простите! – пропел мелодичный девичий голос. – Я не хотела мешать. У меня важное послание от моей госпожи! Забыла отдать.
Грымза вскочила, подошла к двери. Приняла из белой, изящной руки с крупными перстнями плотный листок очень дорогой гербовой бумаги. На котором выделялось несколько строк, написанных витиеватым почерком. И гигантская подпись с вензелями на пол страницы.
Переменилась в лице.
- Я много раз говорила, что не потерплю вмешательства…
Толстяк тут же с удивительной для его комплекции прытью вскочил, подбежал к ней. Схватил за рукав и постарался усадить на место. Грымза не усаживалась категорически.
- Тише, Орделия, тише! – и он зашептал что-то ей на ухо. Судя по лицу старушенции, она сейчас хотела бы кого-нибудь покусать. Хотя – зря я так уж на неё… даме было, наверное, лет пятьдесят, не больше. Почему-то я вдруг ощутила к ней невероятную симпатию. И следила за каждым её движением с немой мольбой. Она же избегала смотреть в мою сторону.
Дверь аккуратно закрылась с мягким щелчком.
Почему-то во мне родилось крайне нехорошее предчувствие.
- Я не стану в этом участвовать! Девочка – самородок! – ярилась леди Ашизур. Она треснула со всех сил об стол папку с бумагами.
Худой снова отложил чётки и впервые на меня посмотрел. С сожалением. Плохо! Бездна меня подери… это очень плохо.
Я стояла перед ними, слышала, как за спиной усиливается возбуждённый шёпот, и очень хорошо понимала, что чувствовал этот самый Гиацинт перед казнью. Честно говоря, в книге это очень хорошо прослеживалось через всю браваду.
Толстяк что-то пытался шептать грымзе на ухо, яростно жестикулируя. Она молчала. Только всё больше и больше мрачнела. Наконец, он отодвинулся. Усатый завершил извиняющимся тоном.
- Ну вы же доктор исторических наук! Вы должны понимать, моя дорогая Орделия, чем заканчиваются споры с власть предержащими! Мы здесь бессильны. Ничего не можем поделать. Увы.
Грымза наконец-то посмотрела мне в глаза. Я никак не могла прочитать, что же такое в её непроницаемом взгляде. Но показалось, что она постарела сразу лет на десять.
- В таком случае, без меня, - сухо заявила она.
И вышла вон из кабинета, громко хлопнув дверью. Я перевела испуганный взгляд на толстяка.
- Что ж, милая! Продолжим опрос.
По-прежнему дружелюбно мне улыбаясь, он начал спрашивать у меня… теоремы по геометрии.
Через пятнадцать минут я вышла в коридор, такая мокрая, что меня можно было выжимать. И меня всю колотило, как в лихорадке.
Сначала ничего почти не видела вокруг.
Ко мне, кажется, кто-то подбежал и что-то спрашивал. Но я уже не понимала. Медленно сползла по стеночке. Сжалась в комок. И спрятала лицо в коленях. Только теперь осознала, насколько сильно, оказывается, хотела учиться.
- Ну что, ты сдала? Сдала?! – как сквозь пелену доносился голос. Кажется, это была Саманта. Я покачала головой. Проговорила глухо.
- Нет. Это было закономерно. Я же вам говорила. Где я – и где Академия… Мне сказали… мне сказали… «вопиющие пробелы в знаниях». Которые не позволяют… не позволяют мне претендовать на такой высокий статус, как звание студентки КАМИНа.
Глава 48
Вокруг напряжённая тишина.
Никто ещё не выходил из этих роковых дверей с твёрдым пониманием, что провалился. Каждый из них хоть на что-то ответил и теперь надеялся. Мне одной… дали твёрдо понять, что ничего не светит. Объявление результатов будет, как только сдадут все. То есть уже совсем скоро. Но мне можно даже не смотреть списки.
Бьёт дрожь. Я была такой смелой там, и вот теперь как будто меня «догоняет».
Не хочу поднимать головы от колен. Пытаюсь дышать. Пытаюсь сначала успокоиться. Ни за что в жизни не покажу вот этим всем аристократам, которые стоят и пялятся на меня, свои слёзы. Сижу и как дура уговариваю свой организм не реветь. Вроде пока получается. Дыши! Дыши.
- Милли… - потрясённый шёпот Саманты.
Только теперь понимаю, как сильно меня воодушевила мечта поступить сюда. Это был шанс. Добиться в жизни чего-то большего, чем прислуживать богатым лордам. Это был шанс на лучшее будущее для меня и для Эми. А я его так бездарно потратила.
Сэм усаживается рядом со мной на пол, обнимает за плечи. Ничего не говорит. Правильно. А что тут скажешь.
- Та-а-ак.
Слышу мрачную ярость в голосе Сириуса. Как-то я и забыла о нём. Так стыдно… он в меня поверил, а я… а я опозорилась. От этого почему-то становится ещё хуже.
- Стой! Не вздумай! – испуганно восклицает вдруг Саманта. – Не ходи туда! Вскакивает.
Я невольно поднимаю голову тоже.
И растерянно смотрю, как Сириус решительным шагом направляется к дверям в проклятый кабинет. Меня захлёстывает паника. Он что, совсем дурак?!
Саманта со скоростью кошки в прыжке бросается к брату и хватает его за локоть. Шипит:
- Сумасшедший совсем?! Если они уже приняли решение, ты только разозлишь! И ничего всё равно не изменишь! Разве что сам вылетишь!
Он останавливается резко. Никогда ещё не видела, чтоб этот вечно уравновешенный и спокойный, как скала, человек, был настолько зол. Втягиваю голову в плечи. Сириус задумчиво щурит глаза, смотрит куда-то в пустоту пару мгновений. А потом резко меняет траекторию движения.
- Ты права, сестрёнка. Они уже решили. Значит, нужен другой путь. Ждите меня здесь! Я скоро.
- Сэм, давай лучше пойдём отсюда… чайку попьём… куда-нибудь… - тихо прошу подругу. Потому что это просто невыносимо – сидеть тут под взглядами всех этих людей, из которых ядовитые чёрные глаза тех брюнеток, которых я так и не смогла вспомнить, жалят сильней всего.
- Жди здесь, говорю! – рявкает Сириус.
И стремительным шагом уходит прочь по коридору.