По губам Джорджины, помада с которых некрасиво размазалась, скользит усмешка. Она так и хочет высказать ему в лицо… Все, но не будет.
– Хотя, можешь и не говорить, – передумывает Хьюберт. – Я и так знаю, что много кто тебя имел. Даже не раз дрочил, слушая твои стоны, пока те ублюдки в клубах тебя пользовали. А для меня недотрога, /запрещено цензурой/!
Женщина и это “проглатывает”. Привыкла уже за эти несколько недель.
– И почему красивая внешность достается таким, как ты? Продажным сукам и шлюхам? – Зейн проводит ногтем по контуру лица Джи, слегка нажимает, оставляя красный след на щеке. – Жизнь тоже сука, мать его! Раз все так нечестно!
Ей хочется встать, сказать, что, чтобы быть в хорошей форме, не надо жрать как не в себе, заниматься собой, а не тупо ныть, но в который раз проглатывает слова.
– Ты такая красивая, моя личная шлюшка, – он улыбается какой–то больной улыбкой, наклоняется и нежно целует ее. – Ты прекрасна, моя порочная невеста. Посмотри в зеркало, – толстый палец указывает на стоящее рядом зеркало, в котором отображалась Джорджина, чью идеальную фигуру обнимало платье винного цвета, а рядом с ней стоял грузный, с щетиной на пухлых щеках и с проплешиной в волосах мужчина, внешне напоминающий свинью. А светлый костюм–тройка лишь сильнее уродовал его.
– Сравнила? – он осклабился, взял ее ладонь и провел ей по отражениям. – И не молчи, /запрещено цензурой/, дрянь!
– Главное, какой ты в душе, дорогой! – с милой улыбкой выдавила Джорджина, желая расцарапать его лицо.
– Ты реально /запрещено цензурой/? – зло смеётся Зейн. – Идиотка /запрещено цензурой/! Какая душа? Думаешь, на эту душу кто–нибудь когда–нибудь смотрел?
Она молчит, понимая, что вопрос риторический, и что будущему мужу необходимо выплеснуть всю злость, чтобы немного успокоиться. Ничего, она потерпит.
– Все лицемерят, как и ты, моя дорогая и любимая. Скажи, сколько сегодня у нас гостей?
– Более двухсот, – спокойно сообщает Джорджи.
– Правильно, – кивает жених. – И все они лицемеры. Нет никого, кто бы посмотрел на меня, не будь у меня этих гребанных денег. Но я богач, и я “дружу” со столькими людьми. Но нет тех, кто бы принял меня без цента в кармане. Но это лишь вопрос времени, малыш. Ты мне таких и родишь, сучка. Потому что только дети никогда не бросят меня и примут таким, какой я есть.
Она хочет крикнуть, что черта с два она ему рожать будет, как… А у нее ведь есть дети. Те, кто действительно примут ее и без цента. Но…
– Знаешь, нашу свадьбу запомнят все. И знаешь почему?
– Почему? – спрашивает Джорджи, проглотив внезапно возникший в горле ком.
– Потому что она будет весьма оригинальной. Ты будешь искуплять свои грехи, потому что /запрещено цензурой/ мать для моих детей мне не нужна.
Конец.