– Я заеду за тобой. – И все. Тон, не терпящий возражений, и короткие гудки.
Пришлось спешно переодеваться в обычную одежду. Деловой стиль вряд ли важен для встреч с Харрисоном. Он оценит отсутствие одежды в принципе.
Уже спустя полчаса я спускалась вниз. Он приехал. И причем не один – на переднем сидении сидел уже немолодой мужчина с суровыми чертами лица. С ним я уже встречалась в полицейском участке, вроде бы его звали Эденом. А вот фамилия выветрилась из памяти.
– Добрый день, – поздоровалась, садясь в кожаное кресло.
– Привет, Элизабет, – кивнул Джеймс.
– Добрый день, мисс Скотт, – поприветствовал меня Эден.
Машина плавно тронулась в путь. Только куда? Но решила по–тихому посидеть, потому что, если начну говорить, то определенно скажу лишнее. Потому что зубы сводит от злости! У меня собеседование, это очень важно, потому как мне обеспечивать брата и себя еще, а я тащусь непонятно куда и непонятно зачем!
Далеко ехать не пришлось: Харрисон затормозил у ближайшего приличного кафе. Не став дожидаться, пока мне откроют дверь, вышла сама и после молча прошла внутрь в сопровождении двух мужчин.
Что же от меня хотят?
Эден выбрал отдаленный столик, в самом углу просторного помещения. За нами сразу же последовал официант.
– Что будете заказывать? – красивым голосом спросил он.
Интересно, а если я переделаю свое резюме под официанта, меня возьмут на работу? Как мне говорили, официантам, работающим в таких заведениях, как “Павлиний переулок”, а не кафе, платят не меньше, чем менеджерам.
– Элизабет? – Джеймс посмотрел на меня.
– Американо, пожалуйста, – не стала отказываться я.
– Эден?
– Черный чай, – коротко ответил тот.
– Два американо и черный чай, – сделал заказ мистер Харрисон.
Едва официант отошел, Эден начал говорить, не спуская с меня задумчивого взгляда и ритмично постукивая по гладкой поверхности стола пальцами в черной кожаной перчатке:
– Мисс Скотт, меня зовут Эден МакКуин, я занимаюсь вашим делом. Пока что ситуация неоднозначная. Есть доказательства вашей невиновности, но эти ниточки настолько тонкие, что пока их в аргумент не возьмешь. Смотрите, – он достал из кейса папку. Открыл ее и извлек прозрачный пакет с письмом. – Это мы обнаружили в вашем почтовом ящике. Хотите взглянуть?
До меня дошло пока вот что – они ковырялись в моем ящике!
– Пожалуй, – охрипшим голосом согласилась я.
Мне протянули лист бумаги, заключенный в прозрачный пластик. Дрожащими пальцами взяла, вчиталась в напечатанные буквы…
– Наш агент, к сожалению, пропустил курьера, но его уже ищут по той информации, что мы получили по камерам…
За моим домом еще и следят?!
– И поэтому это их первая и последняя ошибка. Эден, ищи новых специалистов, – холодно вставил мистер Харрисон.
Господи, пусть это будет просто сон… Кошмар, который исчезнет, как только проснусь. Но я не спала.
А прочитанное до сих пор крутилось в голове: “Предупреждение 1. Маленькая Лиззи, уведомляю: верни то, что некогда принадлежало мне. Договор с твоим отцом расторгнут. Или же можно перейти к более интересным методам”.
Горячий кофе, принесенный официантом, немного приободрил меня и я, взяв свои эмоции под контроль, выдавила:
– Я не знаю, о чем здесь говорится.
– Может, вам что–то говорил отец о своих делах? Потому что вас подставили именно по этой причине. Нарочно строят ловушки, чтобы вы из безысходности сдались.
Покачала головой. Он просто в один день пришел домой уставший, с погасшим взором и сказал лишь два слова.
– Я банкрот. – И сколько в этих словах горечи, разбитых в кровь мечтаний. Ведь я знала, что пришлось преодолеть отцу, он ведь поднялся с нуля на такую высоту, богатых родителей у него не было.
С того дня он начал продавать все наше имущество – начиная с самой компании, где был единоличным владельцем, и акций иных фирм до машин и специальных оборудований. И то, что у нас осталось в итоге – квартира, где мы с Ником живем, доставшаяся мне с ним от бабушки. Вместе с состоянием словно чах и отец… Наверное, из–за этих навалившихся на меня проблем, я не сразу заметила то, что начало твориться с братом.
– Есть повод думать, что мистер Скотт оставил что–то очень ценное, но качественно припрятал, – лишь фраза, а ранит, словно бритва.
Джорджина, она ведь не просто так приехала. Все же больно, потому что глубоко в душе жила глупая надежда на то, что она действительно соскучилась…
– Мать приехала с чего–то, – убито произнесла. – Понимаете, мистер МакКуин, Джорджина лет так шесть вообще о нас не вспоминала, а сейчас вдруг заявилась. Думаю, так и есть.
Дальнейший разговор прошел как в тумане. Я слышала слова мужчин, отвечала, но будто бы до меня доходило все через пелену. Эмоции, слова, окружающие – все запуталось и перепуталось. И я тоже запуталась в этой липкой паутине. В самой себе и в том, что вокруг.
– Напоследок хочу вас попросить пока мы не разберемся с этой проблемой, стараться поменьше афишировать себя, – и, пожелав хорошего дня, Эден МакКуин скрылся в толпе. От предложения Харрисона подвезти его, он отказался.
– Идем, Элизабет, – Джеймс открыл мне дверцу.
Бросив последний взгляд на место, где вдребезги разбились остатки моих розовых очков, села в машину. Люди не могут меняться. Даже если на них упадет кокос. Или даже дюжина кокосов.
А в кафе, наверное, кто–то уже наступил на эти призрачные осколки…
– Ты как? – спросил у меня Джеймс.
– Нормально. Только почва из–под ног уходит…
– Все будет хорошо, – ободряюще ответил мужчина, сжав мою ладонь.
И я почему–то поверила.
На крыльце своего дома, поддавшись странному порыву, поднялась на цыпочки и поцеловала замершего на миг мужчину. И наше дыхание смешалось, а пальцы сплелись. Хотелось тепла, а его горячее тело более чем подходило. Но наше безумие долго не продлилось – начался противный дождик. И кто–то позвонил Харрисону. Я же позорно сбежала, даже не поблагодарив его.
Брат уже вернулся домой. И, судя по запаху чего–то подгоревшего, был сильно голоден, раз взялся за готовку.
– Эй, квартиру только не спали, повар! – крикнула Нику, снимая кроссовки.
– Да ну тебя! – проорал в ответ он и закашлялся.
Ой дурак! Побежала на кухню, искренне надеясь, что тушить ничего не придется. Не пришлось, но открыла все окна, чтобы проветрить. А шедевр, который собрался есть Николас, – черное что–то, что гордо прозвали омлетом, безжалостно выбросила в мусорку. Этому нечто, предположительно, состоящему из яиц, безбожно братик льстил.
– Когда ты в следующий раз решишь что–то приготовить, то мир не выдержит, – сообщила насупившемуся парню. – Не еда, а армагеддон, честное слово!
– Иди ты пешим шагом, – он устроился в мягком кресле. – Я бы съел свой обед!
– И врачи латали бы дырку в желудке от этого деликатеса, – любезно продолжила я. И брат ведь собирался на свидание сегодня, да? – Кстати, как свидание?
– Отстой! – в сердцах произнес он. – Аппетит оказался у моей подруги неплохой, так что пришлось любоваться, как она сдувает порцию за троих.
– И что? – поинтересовалась, соскабливая со дна сковороды толстый подгоревший слой.
– Ну и чего еще? Решил, что в следующий раз мы с ней пойдем не в кино и кафе, а сразу в Макдональдс.
***
Женщина пыталась сосредоточиться уже полчаса. Никак не выходило.
Вздохнуть, медленно выдохнуть… Где же тайник Риверса Скотта? Но в голову лезло совершенно не то – воспоминания об их весьма скандально разводе и последняя страница ее жизни, которая, конечно же, закончилась на приятной ноте – Скотт был прекрасным любовником. А то, что их больше ничего, кроме детей, не связывало, еще более пьянило в тот день…
Так. Вздохнуть и сделать выдох. Тайник бывшего мужа. Но для начала нужно воскресить в памяти образ мужчины – крепко сложенного, с каштановой гривой волос и светло–карими глазами. Но в день заключения договора у него, как показывала камера, в волосах уже запутались серебристые нити седины. Ярко представить, как будто бы он стоит рядом. Услышать его дыхание, шелест его одежды, увидеть, как сжимаются сильные пальцы в кулак.
Нет, все равно не получается. Мозг Джорджины упрямо не хотел воссоздавать эту картину. Древняя техника никак не хотела сегодня даваться. Ладно, Абсани все равно не спешит жену, так что можно попробовать завтра. Хрупкая женщина поднялась с тонкого покрывала, размяла затекшее тело, придирчиво рассмотрела себя в отражении висевшего напротив зеркала. Точеная фигура, ровная бронзовая кожа, высокая большая грудь с вишневыми сосками.
Белозубо улыбнувшись, Джорджина потянулась за телефоном, набрала знакомый номер, который она никогда не сохраняла.
– Привет, мой сладкий, – пропела, услышав глубокий мужской голос. – Да, я приехала. Устроим вкусный день? Жду тебя. И братиков прихвати, я так устала! Не отпустите и завтра? Тигренок, ты, верно, забыл про мой темперамент? Все, жду!
Отключив телефон, миссис Абсани вновь посмотрела на свое отражение. Коснулась груди, вниз по плоскому животу до гладко выбритой киски…
Притягательная. Идеальная.
Глухой стон отразился от поверхности зеркала, едва тонкий пальчик скользнул по половым губам и проник в дырочку.
– Джорджи, тебя сейчас пять мальчиков будут любить, подожди, – игриво шепнула она, медленно двигаясь пальчиком глубоко внутрь.
Шикарная. Восхитительная. Но все же остался один штрих…
/Элизабет Скотт/
Впервые в жизни я не знала, чем заняться. Голова уже распухла от разрывающих дум – меня не отпускали мысли об очередном предательстве Джорджины, о странном для меня письме, об отце. И единственное, что мне помогало, – это уборка, но уже убирать в квартире было нечего, потому что в попытках забыться, я перемыла все, что можно, и все, что нельзя тоже. Теперь же болталась по дому в поисках того, чем можно было бы занять себя хотя бы до возвращения Ника с занятий.