Она считала ЭТО любовью. И я возненавидел любовь. Потому что она приносит боль. Она и есть самое жуткое и мерзкое. При слове «любовь» я видел бледное лицо, сжатые в тонкую полоску губы и холодные глаза в которых отражалось лицо маленького мальчика. Она считала ЭТО заботой. И я предпочел ни о ком не заботиться.
А потом музыка пропала. Она исчезла из моей головы. Настала замогильная тишина. Я прекратил играть. Словно что-то мешало мне это делать, словно пальцы стали железными, несгибающимися палками, неспособными извлечь ни звука. Я пытался, но музыка исчезла, аккорды сбивались, я фальшивил, попадал невпопад, там, где быстро медленно и наоборот. Злился, яростно обрушивал крышку вниз и сам же корчился от фантомной боли, зажимал сведенными судорогой пальцами голову и ждал пока приступ пройдет. И слышал ее хохот «Ничтожество!». Потом я приказал, чтобы фортепиано отнесли в подвал, ноты сжег сам. Устроил настоящее пепелище. Бросал по листку в костер и чувствовал как горит все внутри вместе с ними.
— Доиграааался, — шипел я и швырял в огонь очередное бессмертное творение. Больше я не слышал и не слушал музыку. Она исчезла из моей жизни. Иногда я выл от тоски по ней, а иногда бесновался от злобной радости, что она истлела, как и та сука, которая вшивала мне ее в вены без наркоза.
В тот день, когда увидел впервые Ксению, она снова зазвучала…. Лунная соната. Мягким аккордом издалека. Медленно, завораживающе вкрадчиво, заставляя меня задрожать всем телом от предвкушения, разрывая многолетнюю гробовую тишину.
Я словно видел, как развеваются светлые волосы на фоне ночного неба, а сверху светит луна. Видел снова под музыку. Серебристые блики сверкают в мягких прядях волос, и я не чувствую боль…мои пальцы хотят касаться, они хотят играть. Они уверены, что смогут. Пока я смотрю на нее мои пальцы смогут играть.
Но она заговорила и нестройный аккорд все испортил, разрушил, разнес иллюзию как цунами, а луна окрасилась в кроваво-красный. Только мозг запомнил, как впрыснулся наркотик в вены, как при виде нее в голове взорвался феерический столп из брызг и аккорды обрушились на мой мозг, а пальцы свело от желания метаться по черно-белому.
Утром я нашел себя в подвале, полуголого, босого. Я снова играл. Лунную сонату. До самого утра. Без единой помарки. До судорожной боли в кривых фалангах. Думал это случайность. Обессиленный уснул прямо там на холодном полу.
Случайность повторилась, когда она ворвалась в клуб и стояла напротив меня, обвиняя в изнасиловании. У меня в голове гремела музыка и все тело дрожало как от полученной дозы героина, введенной иссохшему от ломки наркоману. Я вернулся к игре. Безупречной игре.
Я хотел получить мой кусочек шоколада…Точнее я собирался взять его сам. И я никогда и ни в чем себе не отказывал. Она должна находиться рядом иначе опять наступит тишина.
— Рапунцель просто Рапунцель. А что ты знаешь о Вселенском зле?
Пишет и останавливается. И снова пишет.
— Давай установим правила.
— Правила?
— Да.
— Какие и зачем?
— Ты мне написала, верно?
— Верно. Ты забыл сделать ударение на «ТЫ»?
— Если я и так понят, зачем делать ударение? Ведь Рапунцель умная девочка. Или нет?
— Я могу быть необъективной.
— Значит умная. Так вот насчет правил. Я всегда спрашиваю первый и, если мне нравится твой ответ я разрешу задать вопрос себе.
— Хм. А почему ты решил, что я приму эти правила?
— Хотя бы потому что это ТЫ мне написала, а значит у тебя есть определенная заинтересованность.
— Почему ты так решил? Я просто написала первому встречному.
— Рапунцель обманщица?
— С чего бы это?
— Так как в моем профиле нет голого торса, нет фоток со смазливой физиономией, я не звезда, то напрашивается вывод, что ты лжешь. Тебе стало скучно, и ты написала первому встречному? Я совсем не в ТОПе. Выдающихся тегов я не оставлял. Чем обязан?
— Может быть я люблю сов?
— Может быть. Ты любишь сов?
— Они мне нравятся.
— Хочешь поговорить о совах?
— О вселенском зле было бы интереснее.
— А Рапунцель имеет представление о зле? Маленькая девочка с золотыми волосами, спрятавшаяся в высоченной башне без дверей хоть раз в своей скучной жизни столкнулась с ним? Или читала о нем в книжках с розовыми обложками?
Я отпрянула от монитора и ощутила, как внутри все сжалось, как я приняла вызов…А что мне терять? Может быть он даже не отец Вари. Может он просто безликий аккаунт в интернете. Он не знает меня, а я его…Впервые в жизни мне не было страшно говорить правду. Я действительно чувствовала себя девочкой с длинными волосами, запертой в башне и смотрящей на мир через маленькое окошко. Но даже его всегда можно захлопнуть.
— Столкнулась. Оно оставило на мне свои отметины. Может поэтому Рапунцель спряталась так высоко и закрылась в комнате без дверей.
— И что она ищет в интернете? На сайте знакомств? Рапунцель хочет замуж? Или секса? А может вирта?
Смутилась, ощутила, как кровь прилила к щекам. И только один человек вгонял меня в краску и заставлял замереть в ступоре. Но он сейчас далеко от меня, и я взяла от него отсрочку. И он никогда не вызывал во мне интереса, ничего кроме ненависти…а вот Но Нейм вызвал. И его аватарка с белой совой. И я не могла найти этому объяснения. Наверное, всему виной эта непосредственность, с которой он мне писал.
— Рапунцель плевать на секс.
— Отметины от зла были слишком глубоки?
— До костей.
— Тогда что ты здесь делаешь? Что ищет в клубе озаботов и извращенцев девочка, отмеченная злом?
— Не знаю…собеседника. А ты? Если ты зарегистрировался на этом сайте, что искал ты? Секс и извращения?
— Хахаха. Нет. Секса и извращений мне хватает в реале. Я уже давно не заходил в этот аккаунт.
— Зачем зашел сегодня?
— Я зашел его удалить.
— И что тебя остановило?
— Твое сообщение. Мне стало интересно, что общего есть у Рапунцель с совами.
— Она не знает. А что есть общего у тебя со злом?
— Оно оставило отметины и на мне. У зла длинные руки. Не боишься, что оно тебя сцапает и здесь?
— Нет. Я ведь в башне.
— Хахаха. Логично. А если у меня есть крылья — я же сова?
— Ты не знаешь где, моя башня, да и я могу всегда закрыть окно.
— Рапунцель…а я все же оставлю свой аккаунт и попробую поискать твою башню.
— Попробуй. Я оставлю окно открытым, когда ты вылетишь на поиски.
Это было так легко написать…Так легко быть девочкой Рапунцель и не боятся мужчин.
— Сейчас мне надо улетать по всяким совьим делам, но я вернусь. А ты жди меня. И закрой поплотнее окна пока меня нет.
— Они всегда закрыты.
— Сидишь в темноте?
— Да.
— А я в темноте летаю. И…совет — иногда надо посмотреть злу в глаза, чтобы перестать прятаться и бояться.
Точка возле его аватарки исчезла, и я медленно закрыла сайт. Сердце тревожно билось. Как будто я сделала что-то запрещенное, что-то совершенно непохожее на меня. И именно так и было — я только что флиртовала с мужчиной впервые в своей жизни. И не потому что, возможно, он отец Вари…Я даже не знаю почему. Что-то в его словах. Какая-то горькая обречённость. Я поверила, что зло оставило свои отметины и на нем. И может быть поэтому он стал донором…
«Посмотреть злу в глаза»…Я и так смотрела. У зла они бирюзовые, яркие и жуткие, глаза в которых можно утонуть и никогда не всплыть на поверхность, так и валяться на дне с камнем на шее, глотая отравленную воду и понимая, что смерть уже близко. Подняла голову и посмотрела в монитор.
Отметины зла…И они могли остаться не только на мне. Если Волин и есть тот псих, который изнасиловал меня и пытался убить, то я не единственная жертва. Слишком все слажено у него тогда было. Должны быть еще жертвы.
Я открыла поисковик и начала искать по годам в криминальной хронике похожие преступления с изнасилованиями и возможно с убийствами.
Вот он полет в самую бездну, когда все тело цепенеет при взгляде на снимки, при прочтении заголовков и свидетельства жертв, а иногда при описании тел несчастных девушек. Я читала и чувствовала, как слезы катятся по щекам, а все тело дрожит и покрывается мурашками от озноба. Я выписывала имена и фамилии девушек, которых изнасиловали и убили при похожих обстоятельствах примерно в те же года, что и меня. С разбросом плюс-минус пару лет. Если я найду хоть что-то, что поможет мне упрятать Волина за решетку и доказать, что это был он, то зло будет побеждено. И не останется безнаказанным.
Наверное, ради того, чтобы стереть с лица Волина его извечную усмешку и увидеть его за решёткой я готова на что угодно.
Опустила взгляд на Котенка — она спала у меня на коленях и урчала, как маленький трактор. Я взяла ее на руки и перебралась вместе с ней на диван. Утром поеду говорить с матерью одной из жертв.
Останется только убедить Скалу, чтоб не рассказывал своему хозяину или не следил за мной…а это проблематично…Хотя…Я придумала каким образом заставить громилу не следить за мной завтра. И Котенок мне в этом поможет.
— Котенок не может оставаться одна. Она взбирается на стол и на шкафы и может упасть. А еще она не приучена к лотку и мне надо следить, чтоб она не оставила свои… ну ты понимаешь…квартира ведь не моя. Если подруга узнает она заствит меня ее выкинуть.
Скала не совсем понимал к чему я клоню. Он стоял на лестничной площадке с идиотским видом.
— Посиди с ней пока я поеду к дочери.
— Исключено. Я должен следить за тобой.
И тут же осекся видимо это не то, что ему было велено сказать.
— А кто узнает, что ты не следил? Я туда и обратно. Мне надо подписать там несколько бумаг, и я сразу прибегу домой.
— Угу. А потом Волин оторвет мне яйца! Нет!
— Хорошо. Я возьму ее с собой.
Мы заехали в больницу, и я подписала разрешение на следующую операцию. Врач поинтересовался вторым переводом, и я его заверила, что деньги зайдут в ближайшие пару дней. Написала смс Волину: