— Бриллианты. Они будут сверкать, как и твои волосы.
Подкрался настолько беззвучно, что я подпрыгнула и вскрикнула от неожиданности.
Волин удержал меня за плечи…Да, с этой рубашкой его глаза были невыносимо бирюзовые в них невозможно смотреть. Он взял ожерелье с футляра и подал мне.
— Мне не нужны такие подарки, — отрезала я и попыталась освободиться от его рук.
— Кто сказал, что я делаю тебе подарок? Просто купил на досуге хочу посмотреть, как они будут выглядеть на голой женщине. Сними халат.
Захотелось запахнуть его еще сильнее, но пред глазами появилось сообщение Но Нейма
«Например, для начала, заставь зло поверить, что ты его принимаешь…ничто так не рассеивает тьму, как чей-то свет. Усыпи бдительность и нанеси удар».
Медленно развела полы халата в стороны и дала ему соскользнуть на пол. Увидела, как дернулся кадык на горле Волина и сузились глаза, когда он осмотрел меня с ног до головы. Провел по моим волосам, отбросил их с плеч.
— Подними волосы, Ксения.
Я подхватила еще влажные пряди и подняла вверх обеими руками. Иван опустил взгляд к моей груди, наклонился и неожиданно обхватил губами мой сосок. Заставив вздрогнуть всем телом. Обвел его языком, слегка поддразнил и отстранился, словно любуясь тем как вершинка груди сжалась в тугой комок. Поднял ожерелье и надел его на меня, застегивая сзади и при этом касаясь губами моего лба. Ощутила, как напряженные соски потерлись о ткань его светлого жакета, как всегда, отзываясь сладостной дрожью внизу живота.
— Этому ожерелье принадлежало Софье Михайловне Воронцовой, матери Елизаветы Воронцовой-Дашковой. Оно стоило целое состояние. Ты знакома с историей…Ксения?
Холодное ожерелье словно обжигало горячую кожу.
— Немного.
— Немного или хорошо знакома? Кажется, ты хорошо училась в школе.
Посмотрела на него и заставила себя сдержаться, не хамить…делать так как говорил Но Нейм.
— Хорошо училась…и, да, я знаю историю.
Обошел меня вокруг и остановился сзади, а я так и стою с поднятыми вверх руками и у меня болят все мышцы.
— Тебе говорили, что ты само совершенство?
— Нет.
— Почему?
Провел костяшками пальцев сбоку, касаясь ребер. Как так может быть, что при всей моей ненависти к человеку его прикосновения нравятся и вызывают трепет.
— Потому что я ни перед кем не раздевалась.
— Но ты не девственница.
— Я уже говорила, что меня…
— Да, помню. Тебя изнасиловал подонок…И это бы я. Верно?
— Верно.
Ответила и вся подобралась, ожидая о него вспышки ярости, но ее не последовало.
— Как я мог забыть.
— Главное, что я не забыла.
Пальцы продолжили гладить мою талию, ягодицы.
— Скажи мне, Ксения, что с тобой не так? — и тут же придавил меня к себе, — Почему тебе нравится то, что я тобой делаю? Где это отвращение, паника, истерика?
— Не знаю.
И это был честный ответ. Я действительно не знала.
— Когда вы меня отпустите?
Усмехнулся и накрыл мою грудь ладонями, играя с сосками и отвлекая от правильных мыслей.
— Я уже отвечал на этот вопрос — когда ты мне надоешь. Пока что мне очень интересно. Мне нравится играть с тобой. Тебе нужны деньги- а мне твое тело.
— И что будет, когда я вам надоем.
— Я еще не решил. Может я убью тебя? Кажется в первый раз у меня не получилось.
В горле моментально пересохло и захотелось пить. Нейм прав… я должна усыпить его бдительность и встретится с Но Неймом. Найти его, проверить Варин ли он отец и попросить его мне помочь. У него есть деньги. И он никогда бы не заставил меня ради них так унижаться.
— Почему именно мое?
— Тебе нужны именно мои деньги. А мне именно твое тело. Честная сделка. Не более.
Развернул меня к себе. Наклонился чтобы поцеловать. Первой реакцией было отпрянуть, но я поборола это желание и подставила губы для поцелуя, но Волин передумал. Завис на секунду в миллиметре от моих губ и отстранился. Его взгляд был каким-то странным…словно в нем промелькнуло разочарование.
— Сегодня будет прием в честь нового филиала моей корпорации. Дизайн сайта уже готов?
Кивнула, избегая смотреть ему в глаза. Я не хотела, чтобы он передумал и занялся со мной сексом сейчас.
И он явно не собирался этого делать. Наклонился, поднял с пола халат и надел на меня. Расстегнул ожерелье и аккуратно сложил в футляр.
— Мне нужно поехать в больницу. Сегодня. — сказала я и подумала о том, что пока буду у Вари смогу посмотреть в интернете где сейчас проходят благотворительные мероприятия. И попробую связаться с Женей. Она мне не отвечала несколько дней.
— Тебя отвезут. Возьмешь с собой эскизы. Вечером я должен показать их своим партнерам.
Потом подошел к двери и вдруг повернулся ко мне.
— Избавься от кошки. В моем доме не будет животных. Вынеси ее сама…или я прикажу вышвырнуть.
ГЛАВА 18
— Я думаю завтра мы попробуем привести ее в сознание.
Выдохнула, прижимая к себе сумочку и чувствуя, как впервые за все эти дни на меня накатывает легкая волна облегчения. Это самое главное. Варя моя. Все поправимо, кроме смерти. Все можно пережить, исправить, переделать…только не смерть. И не важно, что говорят надо жить дальше и многие живут. Но я точно знаю это не про меня. Если я потеряю Варю — я потеряю себя.
— Ксения Романовна…я насчет оплаты. Впереди еще одна операция и мы начнем подготовку уже на днях. Донора вы так и не предоставили. А надо готовиться.
Опять деньги. От них только и слышно это проклятое слово. Меня от него уже тошнит.
— Я понимаю. Скажите, когда крайний срок с донором?
— Несколько недель максимум. Но нам и готовиться надо.
— Хорошо.
Развернулась и пошла к палате Вари.
— Ксения Романовна…
Как же меня раздражает его голос. Такой талантливый врач и такой говно-человек.
— Да.
— Я насчет мальчика…Алексея.
Медленно повернулась.
— А что с ним?
— Его бабушка сегодня не приехала…ну и нянечке-санитарке не платили, сами понимаете. Плюс не купили лекарства…
Да, я понимала. Подошла к врачу, достала кошелек, поковырялась там, но денег осталось пара сотен. Этого ни на что не хватит. Разве что на чашечку кофе или электронную книжку.
— Вы ей не звонили?
— Звонили. Ее номер не отвечает.
— У вас есть адрес?
— Нам не положено…
— Послушайте, у мальчика никого кроме нее нет. И мне плевать что там положено, а что нет. Вам деньги нужны? Вот дайте мне адрес я к ней поеду узнаю, что случилось.
Он поковырялся в сотовом, набрал медсестре, попросил, чтоб та скинула адрес из карточки.
— А сейчас как быть? К нему с утра никто не подходил.
— Что значит никто не подходил?
У меня внутри все похолодело и сердце сжалось от жалости к малышу.
— Медсестры все заняты… сами понимаете.
Рука сама потянулась к сотовому. Сдавила в пальцах, сомневаясь. Потом все же достала и набрала номер Волина.
— Неужели? Мне не кажется?
— Вам не кажется.
— И чем обязан столь великой чести?
— Я … я знаю, что вы не любите детей, животных и…вообще никого. Но я вас заклинаю, умоляю, прошу помогите мальчику.
— Которому я УЖЕ перевел пятьсот тысяч?
— Да.
— То есть ты считаете меня папой Терезой?
— Нет…я считаю вас человеком. Просто помогите по-человечески. Там копейки…на лекарства, на уход. Я очень вас прошу.
— А если я не человек? Ты разве не помнишь кто я? Кажется, ты назвала меня насильником и убийцей? Или что-то изменилось с тех пор?
— Иван… я вас очень прошу давайте без этих игр в слова. Вы конечно умнее, вы меня переговорите. Я сдаюсь. Просто помогите. Вы можете или нет?
Он замолчал. Где-то на фоне играла классическая музыка кажется лунная соната и мои щеки на мгновение вспыхнули.
— Сколько?
Я прикрыла сотовый ладонью.
— Сколько денег надо на уход и лекарства?
Врач назвал сумму, и я озвучила ее Волину.
— Через пять минут поступят на счет клиники. Ты помнишь, что через час должна приехать в офис?
— Помню.
— Вот и отлично. Не опаздывай.
— Иван…Спасибо…тебе.
Но он отключился и кажется даже не услышал моих слов.
— Ксения Романовна, записывайте адрес бабушки Алексея.
Я забежала к Варе, поцеловала ее пальчики, оставив сумочку на тумбочке побежала к мальчику, но в дверях столкнулась с той медсестрой…кажется Симонюшиной Ириной. Та, что орала на несчастную пожилую женщину внашу первую встречу. По телу прокатилась волна неприязни.
Я не поздоровалась, быстро пошла к палате ребенка, открыла дверь. Мальчик уже был в сознании, он лежал, как и Варя, обмотанный трубками, и смотрел в потолок. По его щекам текли слезы. Я увидела и горло сдавило спазмом. Бросилась к нему, взяла за руку.
— Лешенька, привет. Я — Ксеня. Я бабушку твою знаю. Ты не плачь. Хорошо? Я сегодня узнаю, почему она не пришла и расскажу тебе. Может она приболела. Ты не расстраивайся, мой хороший.
Малыш посмотрел мне в глаза огромными карими глазами и кивнул. Я опустила взгляд на его шею, закрытую бинтами и грудь, перемотанную повязками.
— Боль. но..
Прошептал потрескавшимися губами.
— Сейчас медсестра придет, лекерство даст.
Выскочила в коридор:
— Эй! Мальчику обезболивающее дайте. Эй, вы!
Ирина сидела за столиком и ковырялась в своем телефоне, в наушниках. Я подошла к ней и выдернула их из ушей.
— Вы меня не слышите? Мальчику с восьмой палаты надо дать обезболивающее он терпит и плачет!
— Не велено. Его лекарства не оплачены!
Взвизгнула та и начала снова надевать наушники.
— Слышишь та, Симонюша, пошла и быстро обезболила ребенка! Лекарства оплачены!
Я отобрала ее наушники и швырнула на пол.
— Хамка! Ты что себе позволяешь?
— Хамкой позволяю себе быть! Когда передо мной тварь бессердечная!
Подняла наушники, чуть подрагивающими руками. Тварь трусливая.