Еще ребята из этого клана не очень умеют слушать и слышать других. Очень часто они перебивают собеседника, не дожидаясь паузы, и начинают вещать о себе, делиться опытом или давать непрошенные советы, оценивая и критикуя, часто очень бестактно.
И если Амару не научится прилагать усилия, молчать, быть внимательным к другим, то рано или поздно от него отвернутся те, кто еще недавно смотрел на него с восхищением.
Поначалу Амару не придают этому большого значения. На место одних друзей приходят другие, затем третьи и четвертые. Но это не может продолжаться бесконечно.
И в учебе эта ловушка срабатывает против них. Там, где невозможно оказаться на высоте, быстро прочитав параграф учебника по диагонали во время перемены, Амару начинают сдавать позиции и довольно неожиданно для самих себя могут оказаться с низкими баллами. Обычно они отлично приспосабливаются, выбирая к страшим классам те предметы, которые им даются без усилий. Но эта хитрая ловушка очень часто срабатывает позднее, после школы, когда появляется возможность выбора ничего не делать.
Амару ощущают себя очень талантливыми, и часто это правда. Но случаев, когда человек добивается чего‐то значительного, используя только умение хорошо разговаривать и уверенно держаться, немного.
Кто‐то скажет, что мир полон блогеров-Амару, которые просто гребут деньги за счет того, что на них смотрят другие люди. Да, это так. Но те блогеры, которые были популярны в свои пятнадцать, никому не интересны через пять лет. Их аудитория выросла, они ей давно наскучили. А новым подросткам интересны новые Амару. Поэтому без умения трудиться, как бы банально это ни звучало, Амару грозит судьба мыльного пузыря.
Многие Амару так и не находят себя в жизни. И для них, и для окружающих это удивительно, ведь они такие уверенные, яркие, смелые, так увлекательно говорят. Но наступает момент, когда подростки взрослеют и начинают ценить тех, кто дает тепло и понимание, может делать дело, а не только разглагольствовать. И тогда бывшие поклонники Амару переключаются на надежных Нага, теплых, добрых и внимательных Инлунов, увлеченных чем‐то интересным Имуги.
А иногда этот пузырь может лопнуть и раньше.
Наша Амару Алиса, которая грузила Нику своими переживаниями несколько часов, ровно в восемь переключилась на Асю, другую свою подругу. Ей было совершенно все равно, кому вываливать свои переживания. Ее парень все еще не писал, Ника куда‐то слилась, а Ася с любопытством выслушивала все подробности. Ася – Имуги. И, в отличие от Ники, не испытывавший к яркой Алисе чувства ревности, Ася вовсе не переживала за Алису искренне. Нет, на самом деле она была довольна тем, что наконец‐то эту зазнавшуюся стервочку кто‐то отшил. Тем более Макс, в которого Ася была тайно влюблена уже несколько месяцев.
Ася скрывала это от Алисы, еще бы! Та немедленно бы перестала с ней дружить, и тогда Ася лишилась бы возможности узнавать все подробности их отношений. Она страдала, плакала по ночам, писала стихи и мечтала о том, что рано или поздно Макс разочаруется в Алисе и обратит внимание на нее. А чем она хуже Алисы? Ничем! Да, она не такая худенькая, как Алиса, и у нее нет таких длинных волос золотисто‐пшеничного цвета. И она не одевается так стильно и не умеет так танцевать. Но она лучше, во‐многом лучше Алисы, это Ася знала точно, просто не могла найти, в чем именно она круче своей подруги‐соперницы.
В тот вечер они поссорились. Алиса позвонила Асе в половине одиннадцатого, ей надоело печатать сообщения и диктовать голосовые, и она решила поплакать по видеосвязи. Забралась в ванную, включила воду и набрала Асю, чтобы по десятому кругу повторить одно и тоже: какой Макс подлый и какая она несчастная. И все бы было хорошо, если бы Ася не предложила Алисе бросить Макса первой, раз он так ужасно с ней поступает.
«Не дождешься! – зашипела Алиса, забыв плакать и всхлипывать, – Я знаю, что ты в него влюблена! Я как‐то взяла твою тетрадку, ну, тот сиреневый блокнотик, который ты таскаешь с собой. И все прочитала! Как ты могла! А еще подруга! Я тебе доверяю, плачу перед тобой, а ты все это время просто ждешь, когда мы расстанемся!»
Ася опешила. Залезть в ее рюкзак, рыться в ее вещах, прочитать ее личный дневник и молчать – это было уже слишком. Алиса скинула видеозвонок, торжествующе напоследок увидев ошарашенное лицо Аси, которая осталась сидеть неподвижно, переваривая услышанное.
Ася чувствовала, как пылают ее щеки, как пульсирует от стресса сердце в висках, ладонях и где‐то в горле, перехватывая дыхание. Затем она отдышалась и немного успокоилась. Больше всего она боялась, что Алиса расскажет о ее чувствах Максу. А что, если она уже это сделала? А вдруг она выставила Асю влюбленной в него дурой. Она же могла наговорить ему что угодно! И как ей было не стыдно, зная о ее чувствах, звонить и писать ей, вываливая все подробности их отношений? Она же попросту издевалась, самоутверждаясь этими рассказами.
Ася вспоминала, как Алиса хвасталась после каждого свидания. И она все при этом знала! Как можно быть такой подлой и жестокой!
Полночи Ася проворочалась в кровати, думая, как ей повести себя назавтра. И придумала план.
Наутро она перехватила Нику у входа в школу.
– Я тебя давно жду и очень хочу поговорить, – быстро зашептала она. – Алиса вчера на тебя в очередной раз разозлилась и заявила, что не собирается дальше с тобой дружить. Мол, она тебе не доверяет, и вообще, ты еще какая‐то маленькая, и ничего не понимаешь в отношениях. Ну, ты же знаешь, какая она, когда бесится?
– Да‐а-а, – грустно протянула Ника. Она чувствовала себя подавленно и грустно, и у нее не было сил на выяснение отношений с Алисой. – Она мне вчера написала, что я предательница и эгоистка и не умею дружить.
– Я попробовала за тебя заступиться, – соврала Ася. – Но она ничего не хотела слушать. Гнала на тебя, потом и на меня переключилась. Обвинила меня в том, что я хочу, чтобы они с Максом расстались. А я и вправду этого хочу. И не собираюсь больше выслушивать ее истерики и претензии. И поэтому я решила, что пора нам с тобой преподать ей хороший урок. Она же уверена, что сегодня мы обе будем за ней ходить, а она будет строить из себя королеву. И или выберет тебя, чтобы наговаривать гадости обо мне, или меня, чтобы игнорить тебя. А давай мы будем вместе? И сами начнем ее игнорировать? Давай, а? Что мы с ней все время возимся? Ты по‐настоящему хороший человек и верный друг, и я тоже нормальная. Не идеальная, конечно, но уж явно не хуже Алиски.
– Слушай, а давай, реально. – Ника удивилась, что это предложение Аси вызвало у нее такое огромное облегчение. От мысли, что ей не придется извиняться, будучи ни в чем не виноватой, или снова слушать кучу претензий и страданий Алисы, Нике стало хорошо и спокойно.
– И будем ходить вместе весь день, чтобы, если она захочет, как обычно, повыяснять отношения, она не смогла это сделать с кем‐то из нас по отдельности. Если сама подойдет с вопросами, то скажем, что она нас достала. Ладно?
Ника кивнула. Ей было немного тревожно, но почему‐то очень радостно. Она чувствовала, что это решение – именно то, чего ей хотелось очень давно, и на что бы она сама, возможно, решилась бы нескоро.
На самом деле Макс не отвечал Алисе, потому что весь вечер был занят очень важным делом. Произошло слишком много событий, которые могли повлиять на его будущее. Макс был взволнован.
А началось все две недели назад. В пятницу, на последнем уроке он, как обычно, не слушал учителя и играл под партой в телефоне, изредка поднимая глаза и изображая внимание. Как и многие Амару, Макс особо не утруждал себя уроками. Он рано начал читать и считать, с трех лет мама учила его английскому, и поэтому в начальной школе Макс был отличником. Ему это ничего не стоило, и учителя, привыкнув к тому, что Макс легко отвечает на уроках, по инерции ставили ему четверки и пятерки даже тогда, когда он явно отвечал на слабую тройку.
За одной партой с Максом сидел Никита, и он был Нага. И того, что Максу давалось легко и без усилий, Никите приходилось добиваться, тратя на учебу по несколько часов в день. Что‐то мешало ему быть увереннее. Даже когда он точно знал верный ответ, он не тянул руку. Он стеснялся выступать публично, поэтому вызов к доске, а тем более какие‐нибудь доклады и выступления были для него ощутимым стрессом.
Причем мысленно он легко мог ответить на большинство вопросов, а в точных науках вообще был одним из лучших во всей параллели. Но он молчал, мог ни с того ни с сего зависнуть в долгой паузе, и это учителям не нравилось.
Никита участвовал в городских олимпиадах по математике, биологии и химии и трижды занимал второе место, обгоняя всех учеников своей школы. Химичка вообще советовала Никите серьезно подумать о своем будущем и полгода назад настояла, чтобы он пошел на подготовительные курсы для поступления в самый сильный в городе химико‐биологический класс в одной из самых крутых школ. В этом году один из десятых классов сделали медицинским. Специально для него была разработана экспериментальная программа, половину уроков должны были вести преподаватели из медицинского вуза, и химичка убеждала, что после того, как Никита закончит эту программу, его совершенно точно возьмут в университет на бюджет. Гарантированно.
Никита мечтал стать хирургом‐трансплантологом. И он прекрасно понимал, что для того, чтобы набрать нужное количество баллов в медицинский универ, ему следует заниматься в пять раз больше. Проблема была в том, что у его мамы не было денег на репетиторов. Раньше она работала в крупной компании ведущим специалистом, но несколько лет назад у нее сильно пошатнулось здоровье. И теперь она не могла ни ездить в командировки, ни проводить много времени на ногах. Она перешла на удаленку, работала дома и ее зарплаты хватало только на самое необходимое.
Поэтому медицинский класс был для Никиты уникальным шансом, и он это отлично понимал. Полгода он ездил после уроков на курсы в новую школу и круто подтянул все нужные предметы. Но для поступления в класс нужно было сдать четыре экзамена. Завтра был первый, математика. Никита ужасно нервничал. Он тяжело вздыхал, листал конспекты и так же, как и Макс, сидевший рядом, не слушал учителя.