Я пожала плечами и куда-то поплелась. Я решила найти своих друзей, но сначала мне захотелось немного потанцевать. В какой-то момент я уронила стакан и намочила чьи-то ноги, но мне, похоже, было все равно.
Дженна присоединилась ко мне через некоторое время, и мы принялись танцевать. Когда от прыжков меня затошнило, я заставила себя остановиться. Мои глаза начали искать Николаса.
Я знала, что Ник не ушел, более того, он следил за мной на протяжении всего шоу, которое я устроила. Это была не та реакция, которую он ожидал, но, по крайней мере, мы не поругались.
В какой-то момент я опасно качнулась в сторону, и чья-то рука обхватила меня за талию. Сильная, мускулистая, прекрасная… Ник.
Я обернулась и провела ладонями по его затылку.
– Вижу, ты все еще здесь, – пробормотала я, уставившись на его губы.
– А я вижу, что ты еле держишься на ногах. Если твоя цель состоит в том, чтобы трахнуть мне мозг, ты это сделала. Поздравляю.
Я рассмеялась, услышав «трахнуть»…
– Я не хотела, но насчет траха… могу сделать все, что ты хочешь…
Ник уже не смеялся. Похоже, он решал, как поступить.
Я провела пальцами по его волосам, зарывшись в густые пряди на затылке. Нику нравилось, когда его так ласкают. Однако он схватил меня за запястья и заставил остановиться.
– Позволь мне проводить тебя наверх, Ноа, – сказал он и крепко сжал челюсти.
Я огляделась. Некоторые одноклассники, наверное, разбежались по забронированным номерам.
– Ладно… там и повеселимся, – согласилась я с улыбкой.
Ник тяжело выдохнул и вывел меня из сада.
– Никакого веселья не предвидится, – тихо сказал он, но я его прекрасно расслышала.
Он сдерживал себя, потому что рядом находились люди?
Черт!
8. Ник
Мы покинули сад, где устроили вечеринку, и, поскольку я уже взял карточку-ключ, то повел Ноа прямо в номер отеля.
Когда мы вошли в комнату, то сначала просто стояли, глядя друг на друга. Мы не знали, что делать, не представляли, что сказать. Я не понимал, продолжать мне злиться или страстно поцеловать ее. Ноа, казалось, размышляла о том же.
– Значит, развлекаться не будем? – спросила она, и ее руки ловко оттянули молнию на платье, которое тотчас упало на пол.
Она осталась в одном нижнем белье и туфлях. Я посмотрел на бюстгальтер и трусики Ноа… такого я никогда не видел, поэтому просто сглотнул.
Она слегка пошатнулась, и я в два шага пересек разделявшее нас пространство. Обнял ее за талию и проводил в ванную комнату.
Ноа склонилась над раковиной.
– Ты пьяна, Ноа.
Она пожала плечами.
– Не настолько, чтобы не понять… ты привел меня сюда, чтобы наказать за будущую поездку в Европу.
Я нахмурился.
– Напротив, сегодня вечером страдаю я, Рыжая, а не наоборот.
– А я знаю столько всего… можно многое сделать, чтобы не наказывать друг друга.
Я улыбнулся, не в силах сдержаться. Она стояла полуголая, ослепительная и с разрумянившимися от алкоголя щеками, поэтому я больше не мог терпеть, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал.
Это был поцелуй без языка, игра губ – и ничего больше, игра, которая как раз и нужна лишь для того, чтобы не потерять голову.
Когда ее пальцы начали расстегивать мою рубашку, я отстранился.
– Думаю, сначала тебе следует принять холодный душ…
Ноа покачала головой.
– Нет, мне совсем не жарко, я в порядке, – сказала она и потянулась ко мне.
Мы снова поцеловались, на этот раз более интенсивно. Мои руки скользнули по ее обнаженной спине и расстегнули лифчик. Я застыл, наблюдая за ней. Я видел россыпь ее веснушек: они были на груди и на плечах.
Я расцеловал их все по очереди и уже приблизился к мочке уха. Схватил ее губами и сосал, как конфету.
Ноа вздрогнула от моего прикосновения, и я повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза.
– Не хочу, чтобы ты уезжала, – признался я. Я взял Ноа на руки и вышел из ванной комнаты, ее ноги крепко вцепились в мои бедра, и я почувствовал, как напряглись все мои мышцы.
Ноа ничего не ответила и опять поцеловала меня. Я положил ее на кровать и склонился над ней, чтобы не навалиться и не раздавить. Потом начал целовать подбородок, шею и наконец добрался до ключицы.
Ноа извивалась подо мной, ища точку, которая успокоила бы нас обоих. Я откатился в сторону и снова принялся за ней наблюдать. Ее дыхание учащалось, а грудь ритмично опускалась и поднималась.
– Я мог бы провести всю ночь, глядя на тебя, – сказал я, опираясь на правую руку. Другой рукой нежно гладил ее бедро, коснулся плоского живота, затем поднялся выше и сжал ее левую грудь.
– Ник, продолжай, – попросила она с закрытыми глазами и возбужденно заерзала под моей ладонью.
– Хочу видеть, как твоя кожа краснеет от каждой моей ласки, Ноа.
Медовые глаза открылись и впились в мои.
– Но…
Я поцеловал ее, моя рука опустилась и замерла на ее трусиках.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала в Европу, – серьезно сказал я, просовывая пальцы под тонкую ткань.
Она скривилась и закрыла глаза.
Я начал играть пальцами, и мое тело сразу же напряглось. Я смотрел на лицо Ноа. Не знаю, что мне нравилось больше: видеть, как она реагирует на мои ласки и кусает губу, или слышать нежные вздохи удовольствия.
Я не мог пробыть без нее месяц, я бы не выдержал. Мне нравилось видеть, как она наслаждается. Одного раза с тех пор, как я приехал из Сан-Франциско, недостаточно для нас обоих, а мысль о том, что она покинет меня на четыре недели, заставила меня показать ей, как сильно она будет скучать по мне.
– Ну что, едешь? – спросил я ей на ухо, ускоряя ритм ласк.
– Да… – ответила она, заставив меня разозлиться.
– Уверена? – настаивал я, и движения моей руки становились все интенсивнее.
Я знал, что ничего не добьюсь, и остановился в самый разгар.
Ее глаза распахнулись, как будто она не понимала, что сейчас произошло. Зрачки расширились от желания, а рот приоткрылся в ожидании крика удовольствия, которое так и не наступило.
Я больше не мог смотреть на нее, зажмурился и упал на спину. У меня болело все тело, мне было плохо. Меня охватила ярость, которую я не мог даже объяснить.
– Почему ты остановился? – обвинила она в недоумении.
Как объяснить ей, что со мной? Как дать понять, что если она уедет, то я буду жить в аду?
Я ничего не сказал. Ноа положила голову мне на плечо. Погладила по рубашке.
– Не хочу, чтобы дурацкое путешествие стало проблемой, Ник, – шепнула она.
Я провел рукой по лицу и, наконец, взглянул на нее, не произнося ни слова.
– Если это так важно для тебя, я поговорю с мамой, мы можем…
– Нет, – резко прервал я. – Просто дай мне время, чтобы разобраться. Я так сильно люблю тебя, но ситуацию вряд ли изменишь. Я злюсь… и очень сильно.
Ноа задумчиво прикусила губу, и я увидел, что она тоже совсем не рада… Она наклонилась и чмокнула меня в щеку.
– Я люблю тебя, Ник. А ты любишь меня? – спросила она, ожидая ответа.
– Я люблю тебя больше, чем себя, – признался я, не отводя от Ноа взгляда и поглаживая ее голую спину.
– Это сложно, – ответила она, по-девичьи улыбаясь.
– Ты такая милая, – сказал я, вставая и потянув ее за собой.
Я заключил ее в объятия и медленно целовал, смакуя каждое мгновение, а пальцы Ноа погрузились в мои волосы.
– Ты устала? – спросил я, зарываясь ртом в ее шею.
– Закончи то, что начал, – прошептала она.
Я нуждался в ней еще с тех пор, как мы поссорились в машине, хотел, чтобы она заставила меня почувствовать, что я единственный, кого она любила… единственный, кого желала.
– Хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, Рыжая? – спросил я, улыбаясь.
Ноа, раскрасневшись, сняла с меня рубашку, и желание сверкнуло в ее медовых глазах. Она поцеловала меня прямо в грудь, а затем в шею. Я напрягся, когда ее язык погладил мою челюсть. Спустя секунду я приподнял ее руки над головой, и она прикусила мое ухо.
Ноа выгнулась и потянулась. Ее губы искали мой рот, и я с удовольствием подставил его под поцелуй. Нежными движениями ввел язык, подаваясь бедрами вперед.
– Я люблю тебя, Ник, – сказала она, откинув голову назад, а моя рука скользнула по ее телу.
– Я люблю тебя.
Так мы провели ночь… делая то единственное, что никогда не доставляло нам никаких проблем.
9. Ноа
Яркий утренний свет разбудил меня. Мы не закрыли плотные шторы и наслаждались привилегированным панорамным видом на особняки Беверли-Хиллз. Вдалеке виднелись небоскребы, стремившиеся в небо и окруженные малоэтажками.
Рука Николаса крепко прижимала меня к груди, наши ноги переплелись. Я едва могла дышать, но мне нравилось, я любила спать с ним: это были мои лучшие ночи.
Уже несколько недель я не могла нормально заснуть и постоянно просыпалась от кошмаров.
Я аккуратно повернулась на бок, вытащила из сумки футболку и надела ее (сумку с нашими вещами заранее доставили в номер). Ник был восхитителен, такой безмятежный, веки сладко закрыты… Он выглядел юным, лежа вот так, рядом со мной. Хотела бы я знать, что творится у него в голове. Например, что ему снится прямо сейчас? Я осторожно подняла руку и погладила левую бровь парня, стараясь не разбудить. Он так крепко спал, что даже не пошевелился. Я провела пальцами по скулам Николаса, потом спустилась к подбородку. Как он мог быть настолько красивым?
И вдруг меня посетила совершенно неожиданная мысль: какими будут наши дети?
Знаю, это сумасшествие, пройдут годы, прежде чем мы создадим семью, но образ маленького мальчика с черными волосами уже стоял перед внутренним взором. Он точно окажется неотразим, с генетикой Ника любой ребенок будет… Кстати, как будущий отец будет вести себя с сыном или дочкой?
Единственным ребенком, которого Ник терпел и опекал, являлась его младшая сводная сестренка, он частенько был груб с детьми на пляже или в ресторане. В любом случае до этого еще очень далеко, к тому же есть большая вероятность, что я вообще не смогу родить из-за осколков стекла, ранивших меня много лет назад. Эта мысль огорчила меня, но, к счастью, в ту же секунду Ник приоткрыл сонные глаза и посмотрел на меня.