Принявшись теперь за булку с карри, Тэсси объясняет ей:
— При такой беспроводной системе, которая используется в нашем городе, легко перехватить сигнал, если знать правильную частоту. Динамики активируются простым включением нужной частоты, по которой будет передаваться наш голос.
Размахивая булкой, я добавляю:
— И поэтому мы сможем вещать на весь город даже из школьной радиорубки.
Я обвожу пальцем на карте нарисованный нами круг — примерно 1,2 квадратных километра с храмом Миямидзу в центре.
— Это — зона предполагаемого поражения от метеорита. Наша школа, как видите, в эту зону не попадает. — Я стучу по школе на карте карандашом. — Поэтому зону эвакуации следует устроить на школьном дворе.
— Но это же... — голос Саечки дрожит от ужаса. — Но это же преступление!
И она наконец проглатывает клубничку от пирожного, которую оставила напоследок.
— Не нарушив закон, мы не сможем мобилизовать людей из зоны поражения, — хладнокровно говорю я, смахивая с карты крошки от мраморного шоколада. Станем мы преступниками или нет, но мы должны вывести людей из опасной зоны до наступления вечера.
— Мицуха... Ты прямо как будто другой человек!
Я смеюсь и откусываю очередной кусок булки с дыней. Всякий раз, когда я оказываюсь в этом теле, моя речь звучит более женственно, но сам я уже давно перестал копировать её манеру поведения. Спасти бы всех этих людей, а остальное уже неважно. Если все они выживут, всё как-нибудь образуется само собой.
— Да, кстати, диктором у нас будешь ты, Саечка! — говорю я с улыбкой.
— Почему я?!
— Ну, ты же у нас ходишь в радиокружок, так ведь?
— И к тому же твоя старшая сестра вещает по радио в городской управе. Просто спроси у неё, на какой частоте она вещает.
— Что-о?
Не обращая внимания на Саечкины протесты, Тэсси радостно тычет себя пальцем в грудь.
— А я займусь взрывчаткой!
— Ну, а я пойду встречусь с нашим мэром, — добавляю я. — Думаю, от родной-то дочери отмахнуться ему не удастся.
— Идеальный план! — говорит Тэсси, удовлетворённо скрещивая руки на груди.
Я чувствую себя примерно так же. Конечно, действовать придётся грубовато, но ничего другого нам не остаётся.
— В принципе, мы можем уже начинать, — говорит Тэсси вновь онемевшей Саечке, — но мобилизовать всех жителей из 188 домов не удастся без участия городской управы и пожарной бригады.
— Вот поэтому мне и необходимо убедить мэра, — говорю я. — Если я правильно построю разговор, он не сможет меня не послушать.
— Х-ха... — то ли с интересом, то ли в шоке выдавливает Саечка, глядя попеременно на меня и на Тэсси. — Ну, то есть вы же... всё, конечно, здорово придумали, но... Это ведь всё понарошку, верно?
— Что? — Теперь уже я и сам не знал, что ответить. — Ну, э-э... не совсем понарошку...
Если Саечка откажется — весь наш план улетает в тартарары. Я мучительно подбирал слова.
— Совсем даже не понарошку! — закричал вдруг Тэсси. — Смотрите сюда! Вы знаете, как появилось озеро Итомори?!
Мы с Саечкой уставились на экран его смартфона. Там был открыт веб-сайт нашего городка с большим заголовком: «Происхождение озера Итомори». И с подзаголовками поменьше: «Озеро образовано метеоритом, упавшим 1200 лет назад» и «Редчайшее для Японии явление».
— Метеоритное озеро! По крайней мере однажды сюда уже падал метеорит!
От этих слов, сказанных Тэсси, в моей голове словно что-то щёлкает. Не успеваю даже сообразить, что к чему, как мои губы уже сами произносят:
— Вот именно! Вот почему...
Вот что означал барельеф в том святилище! Теперь мне всё ясно. Комета Тиамат, которая прилетает раз в 1200 лет. Озеро Итомори образовалось от падения метеорита 1200 лет назад. Метеорит прилетает с кометой каждые 1200 лет. Катастрофа эта предсказуема, а значит, трагедии можно избежать. Тот барельеф был оставлен как предостережение...
Вот уж не думал, что в лице Тэсси получу такую неоценимую поддержку! От радости я даже не могу усидеть на месте. Всё было подготовлено и ждало своего часа все эти 1200 лет!
— Молодчина, Тэсси!
Я выставил вперёд кулак, и Тэсси с энтузиазмом ударил по нему своим. Всё получится так, как нужно. Не может не получиться!
— Вперё-ёд! — заорали мы с Тэсси на Саечку, брызжа от возбуждения слюной.
— Что ты такое болтаешь?!
Голос его грубый и резкий, будто ножницы, которыми режут толстый картон. Я понемногу начинаю паниковать. Чтобы не дать ему перебить меня, повышаю голос.
— Я говорю, что нужно на всякий случай эвакуировать людей!
— Помолчи хоть немного...
Это он произносит уже нормальным тоном, хотя и с явной готовностью в любую секунду заставить меня заткнуться. Отец Мицухи, мэр Миямидзу, закрыл глаза и откинулся в своём кожаном кресле с нескрываемым раздражением. Потом крутанулся к окну, и кресло под ним заскрипело. Затем глубоко вздохнул, открыл глаза и посмотрел на улицу сквозь стекло. За окном на ярком послеобеденном солнце подрагивали листья деревьев.
— Так, значит, комета развалится на куски и упадёт на Землю? И могут погибнуть пятьсот человек?
Довольно долго он стучит пальцами по столешнице — и лишь затем разворачивается обратно ко мне. Я чувствую, как под моими коленками текут по ногам капли пота. Вероятно, именно там Мицуха потеет больше всего, когда нервничает.
— Я понимаю, в это трудно поверить, но у меня есть доказа...
— Да как ты смеешь тратить моё время на такую бредятину?! — Он вдруг срывается на крик. — Похоже, в семье Миямидзу галлюцинации передаются по наследству...
Это он уже хмуро бормочет, словно бы для самого себя. А затем пронзает меня чуть ли не насквозь своим колючим взглядом и добавляет:
— Если ты это всерьёз, то тебе нужно лечиться.
— Ч-что?!
Я теряю дар речи. От уверенности, с которой я всего полчаса назад покидал наше стратегическое собрание, не осталось и следа. Ситуация чем дальше, тем больше выходит из-под контроля, и от этого мне становится всё тревожнее... Но позвольте! Это не галлюцинации, я никакой не больной! Я...
— Я вызову тебе машину, — голос мэра вдруг наполняется беспокойством; набирая чей-то номер на телефоне, он добавляет: — Съезди в больницу, покажись врачу. Если после этого у тебя ещё найдётся, что мне сказать, тогда и поговорим.
От этих слов мне становится жутко неуютно. Он действительно говорит со мной, своей собственной дочерью, как с больной или сумасшедшей. Когда я наконец понимаю это, всё моё тело будто обжигает ледяным холодом. И лишь голова, похоже, становится всё горячей от пронзительного чувства — ярости.
— Перестань считать меня идиоткой! — ору я во весь голос.
Глаза мэра от неожиданности выпучиваются. Прежде чем я понимаю, что творю, я обнаруживаю, что держу его за галстук. Телефон выпадает у него из руки, еле слышно продолжая куда-то дозваниваться.
— Х-ха...
Я ослабляю хватку. Наши лица отдаляются друг от друга. Его рот остаётся открытым от изумления. Мы продолжаем смотреть друг другу в глаза. Я весь в поту от напряжения.
— Мицуха... — произносит он наконец. — Или нет... Кто ты?
Эти слова впиваются в мою память — отвратительное ощущение, словно в ухо заползло какое-то мелкое насекомое и навеки застряло внутри головы.
Я слышу, как где-то далеко на улице стучит молоток. В это послеобеденное время в нашем тишайшем городишке становятся слышны даже самые отдалённые звуки. Бац, бац, бац... Взбираясь по тропинке на холм, с которого видно всё озеро, я представляю, как молотком в толстые доски забивают гвозди. Железные гвозди, которые проржавеют уже к следующему фестивалю.
«Скорее всего, это строят подмостки для праздника в храме Миямидзу», — думаю я, разглядывая деревянные светильники, выстроенные вдоль дороги.
— Ну, пока! — слышится детский голосок.
Я поднимаю голову и вижу, как трое младшеклашек на вершине холма, прощаясь, машут друг другу руками.
— Увидимся на фестивале!
— Встретимся у храма!
Расставшись со своим другом, пацан и девчонка начинают спускаться навстречу мне. Возраст обоих примерно как у Ёцухи.
Храм — место катастрофы...
— Не ходите туда! — кричу я, хватая пацана за плечо, когда он проходит мимо. — Бегите из города! И велите бежать всем своим друзьям!!!
На лице парнишки мелькает испуг.
— Ты кто такая?
Парнишка изо всей силы отбивает мою руку, и я прихожу в себя.
— Сестричка!
Я вижу, как с холма ко мне с крайне встревоженным видом сбегает Ёцуха. А парень с девчонкой пускаются от меня наутёк. Плохи дела. Я теперь ещё и подозрительная личность.
— Сестричка, что ты им сделала?! — кричит Ёцуха, хватая меня за руки. — И что мне сделать для тебя?
Я смотрю на Ёцуху. Она ждёт моего ответа с тревогой. Если бы Мицуха была здесь...
— Если бы Мицуха была здесь... Она смогла бы его уговорить? А я только и делаю, что всё порчу? — продолжаю я, не обращая внимания на её обалдевший взгляд. — Ёцуха. До наступления сумерек бери Бабулю и уходите прочь из города...
— Как это?
— Если останетесь, вы погибнете!
— A-а?! Сестричка, что ты такое говоришь? — повышает она голос так, будто отчаянно пытается оттолкнуть мои слова от себя. — Держи себя в руках!
Её глаза наполняются слезами. Она испугана. Заглядывая мне в глаза с высоты своего росточка, она говорит:
— Вчера зачем-то в Токио укатила... Сестричка, ты такая странная в последнее время!..
— Что?!
Меня накрывает волна шока. «Токио?»
— Ёцуха, ты сейчас сказала: «Токио»?!
— Э-э-эй, Мицуха!
Голос Саечки. Поднимаю голову и вижу Саечку с Тэсси верхом на его велосипеде, машущую мне рукой. Подъехав ко мне, они тормозят так резко, что шины скрипят по асфальту.
— Ну, как прошёл разговор с папашей? — спрашивает Тэсси нетерпеливо.
Я не могу и рта раскрыть в ответ. Совершенно растерянный, я не знаю, что и думать. Мэр не поверил ни одному моему слову. Более того, он спросил у своей собственной дочери: «Кто ты?» И я сам заставил его это сделать. Не потому ли, что в теле Мицухи всё-таки не она, а я? Где тогда сейчас она сама? Если верить Ёцухе, вчера она уехала в Токио. Зачем? И когда, если точнее, было это самое «вчера»?