Проснулась Лера от звонка будильника и долго не могла понять, почему вдруг оказалась не в своей постели. Когда услышала из ванной плеск воды, вспомнила, что вечером Рафаэль явился домой в дико пьяном виде. Она набросила халат на ночную рубашку и вышла на кухню. Следом за ней появился Рафаэль с влажными волосами и помятым лицом. Не глядя на Леру, он буркнул: «Доброе утро», — и взялся за чайник.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила Лера.
— Ты прости меня, а? — глухо отозвался он. — Я вчера напился, как самая паршивая свинья. Кажется, наговорил лишнего…
— Уж точно, наговорил.
— Да?! — Рафаэль с испугом обернулся. — Что именно? Понимаешь, я плохо помню… голова трещит… страшное дело…
— Про женщин своих рассказывал, — усмехнулась Лера.
— Да ну? Не может быть! — отмахнулся он.
— Почему вдруг не может? Разве ты не мужчина в самом расцвете лет? Ты даже претендовал… — Лера специально сделала эффектную паузу, и Рафаэль на нее среагировал еще более испуганно:
— На что… претендовал?
— На мои поцелуи! — торжественно объявила она, еле сдерживая смех.
— Да? А ты что?
— А я с алкашами не целуюсь!
— Лера, я не алкаш, ты же знаешь. Это первый раз.
— Не первый, а второй! — Лере доставляло удовольствие его пугать.
— Как это второй, когда первый? — не согласился он.
— А кто в театре пивом надрался, когда мы только познакомились? — все-таки не выдержала и расхохоталась Лера. — И тоже, между прочим, предлагал провести тестирование поцелуями.
Лера хотела продолжить в том же залихватски-пренебрежительном тоне, но вдруг вспомнила, как он поцеловал ее при Лиле, и ей вдруг почему-то стало неловко. Она замолчала и отвернулась к окну.
— Да-а-а… — протянул Рафаэль. — Может быть, ты была права, когда называла наши отношения странными. Может быть, мне все-таки лучше съехать от тебя?
— Может быть, — согласилась она, не поворачиваясь.
— Хорошо, — буркнул он ей в спину, — я сегодня все обдумаю… еще раз… и вечером тебе скажу. Ты тоже подумай. Но, Лера, при любом нашем решении… ты, пожалуйста, обещай мне, что позвонишь, если что… И вообще, что будешь постоянно звонить и держать меня в курсе! Я не забыл, что обещал тебе помогать.
— Да, позвоню, — всего лишь и сказала она, потому что большего выдавить из себя не могла.
Они первый раз позавтракали в полном молчании, молча дошли до метро и, кивнув друг другу, разошлись на свои ветки. В толчее поезда Лера уткнулась носом в чью-то кисло пахнущую влажной кожей куртку и с грустью думала о том, как снова будет жить одна. Одной, конечно, плохо, но так, как они жили с Рафаэлем… Это действительно неправильно, мужчине с женщиной так нельзя жить.
К вечеру в Лере поселилась уверенность, что Рафаэль задержится, а то и вовсе не придет и сегодня. И не позвонит. Но она уже не волновалась, подумав, что тот наверняка решает проблему с жильем. Они потом попрощаются, когда он придет за вещами.
Услышав звонок в дверь, Лера вздрогнула. Кто бы это мог быть? У Рафаэля есть ключи. Так и не научившись спрашивать: «Кто там?» — она слегка приоткрыла дверь и от неожиданности тут же отпустила тяжелую створку. Дверь распахнулась, тяжело шмякнувшись о стену, и Андрей Шаповалов предстал перед ней во всей красе. У Леры мелко-мелко, как секундомер, застучало сердце.
— Войти можно? — смущенно спросил он.
Она посторонилась без слов. Ее любимый мужчина прошел в коридор, до боли знакомыми движениями снял шапку и куртку, повесил их во встроенный шкаф и опять спросил:
— Куда можно пройти?
— Куда хочешь, — вдруг хрипнув, ответила Лера и вынуждена была откашляться.
Андрей кивнул, прошел в комнату и сел на диван. Лера села напротив него на кончик кресла Рафаэля и замерла в ожидании. А что, если он пришел навсегда? Как же вовремя Рафаэль ушел! Но как ей себя вести? Биение сердца перешло в режим бешеной дроби, какую выдает цирковой барабанщик перед исполнением смертельно опасного акробатического номера. Скорей бы Андрей все сказал, ей же нельзя волноваться… Что эти мужчины с ней делают!
Андрей, будто почувствовав ее нечеловеческое напряжение, заговорил:
— Лера, дело в том… В общем, я узнал, что ты беременна. Это так?
— К-как узнал? — растерялась Лера.
— Ну… этот твой сказал…
— Кто? — не поняла она.
— Я не знаю, как его назвать — бойфренд… сожитель… возлюбленный… Ты уж выбери сама, как его называть.
— Какой еще возлюбленный? — все еще не понимала Лера. У нее был только один возлюбленный — он, Андрей.
— Рафаэль Данишевский.
— Рафаэль? — переспросила Лера. — Как он тебя нашел?
Шаповалов поморщился:
— Ну Лера! Это ведь я не знал, что он муж Лили, а ты-то знала. Чего же удивляешься тому, как он меня нашел?
— А… да-да… — мелко, в такт все еще колотящемуся сердцу, закивала Лера. — Только я не понимаю, зачем он так поступил. Я его не просила, Андрей!
— Он сказал, что сообщает мне новость по собственной инициативе. Но, Лера… Он утверждает, будто ребенок мой. Вы что, проводили какое-нибудь обследование?
— Нет, — поспешила заверить его она, — не проводили. Зачем оно?
— Затем, чтобы точно знать, чей ребенок.
— Но мне не нужно никаких обследований! Я и так абсолютно точно знаю, чей у меня ребенок!
— Разве в данной ситуации ты можешь утверждать, кто отец? — вскинулся Шаповалов.
— Могу, — тихо ответила она.
— Ну, согласись, что это несерьезно! Зачем мне чужой ребенок?
Лера вдруг поняла, что Андрей даже не может себе представить, какие невинные отношения связывали ее с мужем его любовницы. Она грустно улыбнулась и сказала:
— А с чего ты решил, что я тебе навязываю своего ребенка? Я тебя не звала, Андрей!
— Понимаешь, этот… Лилин муж… он ко мне чуть не с ножом к горлу…
— А мне от тебя ничего не надо, — перебила его Лера. — Ты можешь возвращаться к своей Лиле.
— Нет, если ребенок мой, то я… я всегда пожалуйста… я же не откажусь, если он действительно мой…
— Что-то я никак не пойму, чего ты от меня хочешь, Андрей, — не по-доброму усмехнулась Лера.
— Я считаю, что тебе надо как-то обследоваться, выяснить все на предмет отцовства, — обстоятельно ответил Шаповалов.
— Даже не подумаю ничего выяснять! — рассмеялась Лера, и сердце ее наконец перестало мучительно биться в грудной клетке.
— А ты посвежела лицом. Наверное, тебе на пользу беременность, — неожиданно сказал Андрей. Потом оглядел ее фигуру. — Хотя вроде бы ничего и незаметно. Какой срок?
— Пятый месяц.
— А почему вы расстались с… Данишевским? — опять без всякой логики спросил он.
— Тебе-то что за дело? — с той же недоброй усмешкой отозвалась Лера.
— Да, пожалуй, мне не должно быть до этого никакого дела, но почему-то есть. Ты любила его, Лера, или так только… мне назло?
— Я всегда любила только тебя, Андрей, — сказала она, прямо глядя в его глаза.
Шаповалов смутился, отвел взгляд и снова спросил, глядя в пол:
— Всегда — в смысле раньше?
— По-моему, у этого слова только одно значение. Всегда — оно и значит всегда.
— То есть ты хочешь сказать, что и сейчас…
— Да, я и сейчас тебя люблю, — честно ответила Лера. — Но моя любовь не накладывает на тебя никаких обязательств. Мне действительно ничего от тебя не надо.
— А если бы… — начал он и надолго замолчал.
— Ты о чем, Андрей? — вынуждена была спросить Лера.
— А если бы я… вернулся к тебе… ты смогла бы… — смутившись, Шаповалов опять запнулся.
— Мне не нужно подачек, даже ради ребенка, — ответила она.
— А если это не подачка, а… — Он уронил лицо в ладони, потер ими щеки и произнес, по-прежнему глядя в пол: — Запутался я, Лера… Мечусь между двух огней. Нет покоя в душе. Последнее время очень часто о тебе думаю.
— И что же ты думаешь? — осторожно спросила она.
— Может, я зря все это… с Лилей… Мы с ней все-таки очень разные люди, а потому мне с ней нелегко.
— Наверное, легко редко бывает.
— Да, но с тобой мне было даже о чем молчать! С Лилей все по-другому…
— Знаешь что, Андрей… — Лера встала с кресла, давая ему понять, что аудиенция окончена. Ей очень хотелось бы, чтобы он оставался с ней рядом как можно дольше, но она понимала: сейчас он не останется, ему надо все обдумать. Лера набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула: — Ты уж разберись в себе, а потом приходи. Я буду тебя ждать…
Лиле очень не нравилось то, что происходило с Андреем. Он все с тем же удовольствием принимал ее ласки, они проводили упоительные часы в постели, но в остальное время его поведение с каждым днем менялось в худшую сторону. Жить в квартире Рафаэля он по-прежнему наотрез отказывался. Лиля рассчитывала, что с уходом мужа она наконец получит Андрея в полное и окончательное свое владение, и злилась, что намеченная программа сбоила. Андрей не оставался на ночь и всегда уходил домой, как она его ни уговаривала, как ни соблазняла. Кроме того, он перестал приглашать ее, как раньше, в театры и концертные залы. Честно говоря, Лиле всякие там концерты и спектакли и на дух были не нужны, но ей нравилось бывать на людях с Андреем. Она гордилась, что у нее такой красивый и элегантный спутник. Рафаэль тоже был не плох, но по сравнению с Андреем все-таки простоват. Он не умел одеваться с таким шиком и так значительно улыбаться. Лиля с благоговейным чувством брала Андрея под руку и с гордо поднятой головой ходила с ним по театральным фойе, ловя заинтересованные взгляды женщин, адресованные ее мужчине.
С трудом следя за скучными событиями, разворачивающимися на сцене, она думала только о том, как по окончании спектакля они поедут домой и Андрей наконец заключит ее в свои объятия. Всем театральным представлениям она предпочитала собственную постановку, где она являлась и режиссером, и главной героиней, а Андрей — одновременно и благодарным восторженным зрителем, и участником организованного ею чувственного действа. Но беда была в том, что и это самое действо начало постепенно сворачиваться и скукоживаться. Лиля чувствовала, что ее тело все еще волнует Андрея, но что-то в их интимных отношениях с каждым пров