— Это будет то же самое, что и у вас, — разъяснил вожатый, — только немного шире. Здесь не говорится про дом и про школу в отдельности, но в общем включены и они. Не говорится здесь и о ремонте, так как имеются такие досадные мелочи и неполадки, о которых нельзя сказать, что они требуют ремонта. Например, недавно в нашей школе был такой случай: кто-то не закрыл кран умывальника; вода течет себе и течет, а за это время пробежало мимо человек пять» и никто не подумал закрыть воду. Вряд ли кто-нибудь действовал тут с умыслом. Просто не умели видеть, как умеют видеть члены ТВТ.
— А за это очки будут записывать? — спросил Цыбук За что? — не понял вожатый.
— За кран, — уточнил Цыбук.
Грохот прокатился по классу. Смеялись все — и ученики, и учителя, и директор. Цыбук застыдился. Когда успокоились, вожатый сказал Цыбуку:
— А тебе всё очки мерещатся? Ну что ж, и неплохо. Мы тебе на это ответим, если примем еще один пункт, вот такой:
«Каждый член ТВТ должен помнить, что в его деятельности нет мелочей, нестоящих дел. Всякая полезная мелочь в общей массе составляет большую ценность».
— Вот теперь и судите: записывать Цыбуку очко за кран или нет, — обратился вожатый к собранию.
Пионеры улыбались и молчали: кто знает, как быть в таком случае?
— Ну, что скажете? — снова спросил вожатый.
Тогда Толя встал и сказал:
— Хотя у нас такого пункта и не было, мы думаем так: если дело полезное, то всё равно, мелкое оно или крупное.
— Правильно! — вставил директор.
Цыбук повеселел, задрал нос и так глянул на товарищей, словно хотел сказать: «Ну, что!»
— Я не записывала бы, что закрыла кран, — заметила Клава с места.
— Это уж твое личное дело, — сказал вожатый. — А если кто-нибудь захочет, — зачем ему отказывать? Очков у нас хватит, денег за них платить не нужно.
— Тогда один наберет много очков за пустяки, а другой будет иметь какое-нибудь одно очко за очень стоящую работу, — сказал Павлик.
— Вот как вы ставите вопрос, — с удивлением произнес вожатый. — Тогда, если хотите, давайте так считать: чем работа значительнее, тем и очков больше. А вообще я должен сказать, что дело здесь не в очках и, если хотите знать, даже не в той небольшой пользе, которую вы приносите сейчас, а.. .
Он посмотрел на директора и остановился.
— А в чем? — спросил Яша.
— После скажу, — ответил вожатый.
— Почему?
— Потом интереснее будет.
— Когда?
— Через некоторое время.
— Сейчас скажи! Сейчас!.. — стали просить ребята.
— Потерпите немножко. Скажу, когда придет время, — отвечал вожатый, словно бы сожалея, что затронул этот вопрос.
— Сожалеем и мы, так как тоже не знаем, что же это за вопрос.
Выручил Сергей Павлович, попросивший слова. Ученики сразу притихли. Сергей Павлович поднялся и сказал:
— Тут некоторые из вас отнеслись свысока к мелочам. Напрасно. Одна мышь — не беда. Сто мышей — несчастье. Да что там сто? Иногда и одна пустяковина бывает хуже сотни. Я знаю случай, когда человек погиб из-за огрызка яблока, валявшегося на полу. Человек наступил на него, поскользнулся и так ударился об угол печки, что вскоре умер. Вот вам и мелочь! Многие из нас не обращают внимания на мелочи, считая, что у каждого есть дела поважнее. В том и беда наша. А еще хуже, когда человек думает: это меня не касается. Остатки этой страшной болезни сохранились у нас еще с давних времен, когда каждый думал только о себе. Например, если у чьего-нибудь пальто оборвется вешалка и это «чужое» пальто валяется на полу в раздевалке, сколько человек равнодушно пройдет мимо. .. И когда еще кто-нибудь догадается поднять! .. А то вот мальчик на улице портит дерево; мимо него пройдут иногда человек десять, и никто не остановит озорника, — всякий считает, что это «не мое дело». Тысячи таких мелочей мешают нам жить. Честь вам и слава, что вы первыми поднялись на войну против мелочей. Учитесь замечать их и, что еще важнее, — никогда не думайте: «Это не мое дело».
Сергей Павлович говорил тепло, от души, и его речь произвела на детей сильное впечатление. Тэвэтовцы в эти минуты особенно почувствовали, как дорога им их «честь и слава».
Вожатый внес еще один пункт в устав:
«Член Товарищества Воинствующих Техников не должен рассматривать свою деятельность как работу, как нагрузку. Он делает только то, что можно выполнить легко и охотно».
Тут взял слово Антон Иванович.
— Я, сказал он, — обращаю особое внимание на этот пункт. Вы развернули ваше дело, как игру; пусть оно игрой и останется. Вы не можете обещать следить за порядком повсюду, везде исправлять неполадки, тратить на это всё свое свободное время. У вас есть основная обязанность — ученье, есть и другие занятия. А это пусть будет для вас только интересной игрой, вместо какой-нибудь другой, бесполезной игры. А потом мы увидим, что получится.
Когда после собрания все направились к дверям, директор подошел к классной доске, нагнулся и… поднял с полу кусочек мела.
— Запишите мне очко, — весело сказал он. — Я считаю эту работу полезной потому, что мел вы могли растоптать, раскрошить, в классе стало бы больше пыли, пол запачкался бы, уборщице прибавилось бы работы и пропал бы нужный кусок мела.
— Вот вам и мелочь! — сказал Сергей Павлович.
Ребята восторженно захлопали в ладоши.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
совершенно необычайная, потому что в ней рассказывается о том, как ребята суют пос не в свое дело, взрослые всё толкуют наоборот, а, об одной истории даже в газете было напечатано
Прошло немного времени, и жители города то и дело стали замечать каких-то ребят, которые совали свой нос куда не следует. А когда вмешивался взрослый, получалось, что ребята делают не то, что он думал, а совсем наоборот.
Идет, скажем, почтенный гражданин по улице и видит: двое мальчишек возятся у почтового ящика, суют туда пальцы, даже щепки.
— Что это вы тут делаете? — кричит гражданин. — Письма вытаскиваете?
— Нет, — отвечают мальчики. — Как раз наоборот: почтовый ящик набит до отказа, и письма выпадают. Вот мы и запихиваем их подальше.
Знаем мы, как вы запихиваете, — ворчит гражданин. — Марш отсюда!
— Да вы посмотрите! Вон один конверт чуть-чуть держится, сейчас совсем выскочит.
И мальчик засунул его обратно.
Смотрит гражданин на мальчика и не знает, что думать. Когда-то он тоже был маленьким и из озорства бросал в почтовые ящики всякие иеполагающиеся вещи. А тут получается наоборот. Странно!
А то видит милиционер, — мальчишка катит по тротуару поваленную урну. Милиционер на него:
— Ты зачем урну опрокинул? Поставь на место!
— Вот я и ставлю, — спокойно отвечает мальчуган. — Ее повалил кто-то.
— Сам догадался поднять? — удивляется милиционер.
И было чему удивляться: не один год он следит за порядком, не один раз приходилось ему кричать вот на таких же сорванцов, которые нарочно возьмут, да и опрокинут урну или еще какую-нибудь штуку выкинут. Но чтобы кто-нибудь из них поступил наоборот, — такого милиционер еще не видывал.
Шли как-то два тэвэтовца по тихой улочке. Сильный ветер шумел в вершинах деревьев и раскачивал ветви. Неожиданно над головами раздался треск. Мальчики остановились, осмотрелись, — ничего не видно. Ступили несколько шагов — опять треск. Оглянулись — всё тихо. Вдруг налетел порыв ветра и мальчики увидели страшные электрические искры.
— Это ветка прикасается к проводу, — сообразили ребята. — Надо ее отломать, — хорошее будет очко.
Один из ребят полез на дерево, а второй остался внизу. Дерево и без того раскачивалось от ветра, а теперь, когда на него влез мальчик, всё заволновалось, затряслось. Треск и сверкание пошли такие, что не по себе стало не только тому, кто сидел на дереве, но и тому, кто остался внизу.
Из ворот вышел старик-дворник. Он сразу же увидел искры и обоих мальчишек.
— Вы что, хулиганы, делаете?! — закричал он.
Подбежал к дереву и схватил мальчика за плечо.
— А ну, слазь, я тебе покажу! — крикнул он сидевшему на дереве.
Оба мальчика начали объяснять, в чем дело, но дворник и слушать не хотел. Мало ли чего наговорят эти разбойники! Он своими глазами видел, какие штуки они выделывают. Кто-кто, а уж он-то их знает!..
Из домов вышли жильцы, остановилось несколько прохожих. Мальчик спустился с дерева. Начался разбор дела.
Дворник слушать не хотел никаких объяснений, остальные тоже искоса поглядывали на ребят. Положение становилось критическим. Но вдруг послышался чей-то вопрос:
— Уж не тэвэтовцы ли вы?
Спрашивал только что подошедший пожилой человек.
— Да, да, — оживились ребята.
Человек улыбнулся и сказал дворнику:
— В таком случае, поблагодарите и отпустите их.
— А что это за тэвэтовцы такие? — удивился дворник.
— Лучшие из наших детей, — отвечает человек. — Они на каждом шагу делают полезное дело. Такие не обманут. Вот взяли да отломали ветку, которую вам самому давно уже следовало срезать.
Дети пошли дальше, радуясь встрече с человеком, который знал об их организации.
— Наверно, учитель, — решили ребята.
Они не ошиблись: то действительно был учитель, хотя и не из их школы. Легко догадаться, что учителя некоторых других школ прослышали про их дела. Но вообще-то жители города не знали о них ничего, и странное поведение тэвэтовцев удивляло их на каждом шагу.
… Летний день. В городском сквере отдыхают обитатели города. На скамейках много женщин с маленькими детьми. Каждая следит, чтобы ее ребенок не отбежал далеко, не полез на клумбу за цветами. А если иногда малыш всё-таки подберется к клумбе, вытянет цветок с корнем или сделает ямку, мать сама приведет всё в порядок.
Какой-то семилетний мальчик, пришедший с отцом, вывернул два белых камня, которыми была обложена клумба. Отец строго прикрикнул на сына и заставил его своими руками уложить камни на место.
Вдруг, откуда ни возьмись, прибежал сорванец лет двенадцати, вскочил на клумбу и сбил ногами куртину цветов.