— Я не знаю!
— А зачем тогда вы сюда приехали?
— Я искала Петрушу… Петрушина…
— Вы искали его здесь?
— Он знает этот дом, мы здесь были… И еще он спрашивал ключи…
— Когда он спрашивал ключи?
— Ну, недавно…
— Шестнадцатого января?
— Ну, где-то так… Мне холодно! — Кольцову затрясло как в лихорадке.
Вересов щелкнул выключателем, но свет не зажегся.
— Свет в прихожей… А чайник на кухне…
— А Вероника где? — хлестко спросил Никита.
— Я не знаю! — вытянулась в лице женщина.
— Так кто же убил Игонина?
— Игонин изнасиловал Лизу, жену Кондакова.
— Пойдемте отсюда, — предложил Никита, взял ее за руку и отвел на кухню. Если каминный зал — место преступления, им вообще не следовало здесь находиться.
А Вересов уже и чайник включил, и газовую духовку — на обогрев.
— Газ, я так понимаю, баллонный, — сказал он.
— Да, но там целый баллон, — кивнула Кольцова. — Осенью привезли.
— Это когда вы жили здесь с Петрушиным? — спросил Никита.
— Он здесь жил. Пока я ему квартиру не сняла.
— Игонин знал, что у вас роман с Петрушиным?
— Да ему было все равно, — вздохнула женщина.
— А почему так тоскливо?
— Почему тоскливо? — встрепенулась она.
— У вас был роман с Игониным. Такой же скоропостижный, как и его смерть. Или нет?
— Я бы не сказала, что роман был коротким. И закончился он не скоропостижно.
Кухня маленькая, Вересов закрыл дверь, а духовка уже разогрелась. После горячего чая станет еще теплее. Но комфорта здесь точно не будет.
— Но закончился.
— Давайте не будем о личном.
— Но вы же сказали, что Игонин изнасиловал Лизу Кондакову?
— И что?
— Значит, вы интересовались его личной жизнью.
— Это Петруша интересовался личной жизнью… Лизы.
— Вы познакомились с Петрушиным до того, как Кондаков вернулся из армии. До того, как появилась здесь Лиза. Как вы можете это объяснить?
Никита всего лишь предполагал. Кондаков появился в Москве в середине ноября, вслед за ним мог приехать и Петрушин. Чтобы заняться Лизой. Но с Вероникой Петрушин познакомился еще летом, тогда он и протоптал к ней дорожку.
— Очень просто. Марк сказал, что Вероника познакомилась с какой-то темной личностью. Мне стало интересно, я нашла эту личность… Петрушин — действительно темная личность, Марк не ошибся. Но на женщин он действует, как валерьянка на котов…
— Значит, вы познакомились с Петрушиным…
— Да, и сказала, что ему с Вероникой лучше не встречаться, иначе Марк переломает ему кости.
— А он мог это сделать?
— Не знаю. Но я сказала. И Петруша мне поверил…
— И стал жить с вами?
— Да, я сняла ему квартиру. Очень хорошую квартиру…
— А он продолжал встречаться с Вероникой?
— Ну, я не скажу, что сильно ревновала…
— А к Лизе ревновали?
— А какой в этом смысл? Не будет Лизы, не будет Вероники, Петруша все равно что-нибудь себе придумает…
— Чья это была идея убить Игонина и подставить Олега Кондакова?
— Только не надо меня к этому приплетать… Я всего лишь пожаловалась Петруше на Игонина… А он потом подъехал ко мне и сказал, что мы теперь с ним заодно.
— С этого места поподробней, пожалуйста.
— Не заказывала я ему Игонина! Он сам все сделал!..
— Значит, вы знаете, кто убил Игонина?
— Догадываюсь! Кирилл мне напрямую не говорил, только намеками. И предупредил, что, если его признают виновным, он потянет меня за собой…
— И вы помогли ему выкрутиться из ситуации.
— Я всего лишь помогла ему с информацией. И сказала, что против него нет доказательств. А он взял и явился в полицию…
— После того как не смог убить меня, — усмехнулся Никита.
— Убить?! Вас?! — недоуменно глянула на него Кольцова.
— Вы не знали?
— Нет!
Вересов подал ей кружку горячего чая, она с жадностью схватила ее, сделала несколько глотков. Может, Кольцова и боялась обжечься, но это не могло ее остановить. Да и не кипятка она сейчас должна была бояться, а Никиту — с его разоблачением.
— Но вы же помогли ему с информацией. Сказали, что против него нет доказательств.
— В убийстве Игонина обвиняли Кондакова, а про Кирилла ничего не знали.
— Я узнал. И он на меня напал. На месте преступления могли остаться следы. А Петрушин все равно явился в полицию. Кто сказал ему, что улик на месте преступления не осталось? — спросил Никита.
— После того как покушались на вас? — Кольцова глянула на него нервно, растерянно, если не сказать затравленно.
— Вы знали об этом?
— Не знала.
— Я вам не верю!
— Ну, хорошо, я знала! — сдалась Кольцова. — Но я не знала, что Петрушин собирается напасть на вас. Я сказала, чтобы он уезжал. Даже дала ему денег на дорогу.
— И ключи от этой дачи, — усмехнулся Никита.
— От этой дачи?
— Вы заметали следы, Юлия Максимовна. Для этого вам нужно было избавиться от Вероники, для этого вам нужно было избавиться от меня… Со мной не повезло. А от Вероники да, вы избавились. Куда вы спрятали ее труп? — выстрелил голосом Никита.
Кольцова дернулась, как будто ее пробило насквозь настоящей пулей.
— Я спрятала труп?!
— Вы с Петрушиным спрятали труп!
— Это неправда! — Ее снова затрясло от страха.
— Откуда у вас грязь на сапоге?
— Грязь?
Кольцова осмотрела сапог, на котором Никита заметил грязь, но ничего не увидела. Начала осматривать другой сапог, но глупо было ждать, когда она закончит.
— А паутина? — спросил Никита.
— Какая паутина?
— Которую вы подцепили в подвале.
— В каком еще подвале?
— В котором вы закопали труп Вероники.
— Нет! — Кольцова обморочно закатила глаза.
— Вы для этого сегодня и приехали. Вдруг Петрушин тут напортачил… Стул вы не подняли, коврик не выровняли, значит, вас интересовало что-то другое. То, что вы спрятали в подвале!
— Мне нужно выпить… Там, в зале, в шкафу…
Вересов кивнул, вышел из кухни.
— Еще не поздно чистосердечно во всем признаться.
— Не в чем признаваться!.. И вообще, что вы делаете в моем доме?
В ответ Никита лишь усмехнулся. Если Вероники здесь нет, он готов понести наказание. А если есть, то уж лучше получить выговор от начальства, чем выкапывать ее труп.
— Вы даже не представляете, с кем связались! — пискнула Кольцова.
Вересов принес бутылку водки, взял стакан.
— А виски? — скривилась женщина.
— Только это.
Она вырвала бутылку из рук, скрутила пробку. Хотела отхлебнуть прямо из горлышка, но все же взяла стакан, который протянул ей Вересов.
Никита достал наручники, один браслет защелкнул у нее на запястье.
— Что вы делаете? — захныкала она.
— Заранее приношу свои извинения.
Второй браслет Никита замкнул на ручке двери. Не самое надежное там крепление, но лучше что-то, чем ничего.
— Пошли?
Никита не говорил, куда им нужно идти, но Вересов понял его без слов.
Цоколь у дома достаточно высокий, это значило, что подвал здесь полноценный. Как оказалось, попасть туда можно было прямо из дома. Лестница узкая, но крепкая и под наклоном. По ней можно было идти, а не карабкаться. И свет в подвале горел достаточно ярко.
Был также вход и со двора — дверь там широкая, удобная. Видимо, через нее и загружали подвал всяким хламом — кирпичи, тротуарная плитка, доски, даже мешки с окаменелым цементом. Все старое, в пыли, в паутине, а доски даже мхом поросли. Здесь же был и рабочий инструмент — лопаты, грабли, кирка, лом. Грязь с лопат счищена, но все равно заметно, что пользовались ими не так уж и давно. Так же, как ломом и киркой.
Пол в подвале был засыпан щебнем, но грязи, в которую могла влезть Кольцова, Никита не видел, пока не оказался в дальнем от лестницы углу. Здесь щебень лежал вперемешку с комьями свежей глины. И это не могло не показаться странным.
— Что скажешь? — спросил Вересов. Голос его дрожал от волнения.
— Боюсь даже предположить.
Щебень явно сгребали в кучу, чтобы обнажить землю под ним. А потом вернули на место, невольно смешав с глиной, которая осталась после работы. После страшной работы.
Вересов взял грабли, снял слой щебня в углу подвала. Земля там хорошо утрамбована, но видно было, что вскапывали ее недавно. Вырыли яму, сбросили тело, вернули землю на место, тщательно уплотнив ее, чтобы не было могильного холмика.
Вересов бросил грабли, позвонил Плетневу, объяснил ситуацию и сообщил о страшной догадке.
— Лопаты есть… — невесело сказал старлей. — И силы тоже… Я все понял.
Вересов сунул телефон в карман и уныло глянул на Никиту:
— Ты давай начинай, а я за понятыми.
Никита и сам уже понял, что от физической работы не уйти. От физической работы с моральной нагрузкой.
Земля успела замерзнуть, но он смог вгрызться в нее на лопатный штык. К этому времени подоспел Вересов, приведя в качестве понятых трех таджиков.
Никита работы не боялся, но земля такая тяжелая, ни конца ей, кажется, ни края, а тут такое подспорье. Рука сама потянулась к бумажнику.
Таджики взялись за работу, а Никита поднялся в дом. Кольцова сидела на прежнем месте и, закинув голову, смотрела в потолок. На полу валялась пустая бутылка.
— Я хочу курить! — пьяно, хныкающим голосом потребовала она.
— Я тоже.
— Так в чем же дело?
— Я не курю. Кстати, мы нашли Веронику. — Никита не врал, он всего лишь смотрел в будущее.
— Нет! — Кольцова дернулась, попыталась встать, но он усадил ее на место.
— Где Петрушин, мы не знаем. Да и зачем нам его искать, если труп можно на вас повесить? Мотив у вас был, тело нашли у вас в доме…
— Но это не я! Это Петрушин!
— А Игонина?
— Он!
— По вашей заявке?
— Не было никакой заявки! Я всего лишь пожаловалась на Игонина… Меня никто никогда не бросал! А этот козел!..
— А Вероника вам чем не угодила?
— Вероника… Вероника слишком много знала… А вам не стыдно допрашивать пьяную женщину?