Ах, ты…
— Унар!
Он болезненно сморщился, чуть приоткрыл один глаз, потом второй, потом зажмурился снова. Облизал губы. Ему было больно, я видела, и все же…
— Агнес… — хрипло выдохнул он и криво ухмыльнулся, — ты не побежала за Тифридом?
Я дернулась. Вот сейчас была так близка к тому, чтобы вскочить с места, сбросив его на брусчатку площади… вскочить, да еще от себя врезать.
Сдержалась.
Да пошел он!
— Это был Освальд, — уверенно сказала я. — Знамя не Тифридов, а Освальдов, не дракон, а золотой виверн на голубом фоне, и повернут в другую сторону, и роза в лапах.
Эти гербы действительно очень похожи, один древний род, но разные ветви, и долго не утихали споры, кто первый и кто главнее. Виверн и дракон, но очертания те же, и те же цвета. Конечно, Освальдам нечего делать в Эйлаке, тем более прямо сейчас, но кого это волнует? Унар врет мне, так почему я не должна ему врать?
— Точно, роза, — довольно согласился он и заржал. Нет, не совсем заржал, но ничем, кроме смеха эти сдавленные судорожные всхлипы назвать было нельзя. У него раскалывалась голова, и от каждого резкого движения сжимались зубы, но ему было весело все равно.
И он все еще лежал у меня коленях.
Я вытянулась, не понимая, как поступить.
— У тебя такие нежные пальчики, — выдал он.
И тогда я не выдержала, вскочила. Унар скатился с моих коленей, ударился затылком о брусчатку, и где-то спиной. Я только сейчас осознала, что лежать голой спиной на камнях не очень-то удобно и холодно.
Унар сморщился, потер затылок, глядя на мое смятение одним глазом.
— Не убегай, ладно, — попросил он. — Не обижайся.
— Одевайся. Встать сможешь? — буркнула я.
— Сейчас попробуем.
Унар неуверенно сел. Но, кажется, ничего. Возможно, в глазах у него и темнело, но кое-как подняться на ноги вышло. Пошатываясь. И я только сейчас оценила — насколько предусмотрительная свинья! На сапоги он играл только в первый раз, потом отставил их в сторону и в ставках сапоги больше не участвовали. А то идти бы босиком по холоду.
Но и денег не досталось.
— А если я предложу сейчас идти к переправе и потом дальше?
— Да пошли, — небрежно согласился Унар, натягивая рубашку. — Только если меня накроет, и я по дороге завалюсь в кусты и вырублюсь, ты уж не обижайся.
— И играть ты сегодня тоже не сможешь?
Он посмотрел на меня, потом на свои руки с напрочь сбитыми костяшками. От ударов и напряжения пальцы подрагивали.
Покачал головой.
— Я что-нибудь придумаю, не волнуйся, — сказал очень серьезно. — Без ужина ты не останешься.
Мне стало немного стыдно.
Мы, не торопясь, прошлись по городу и вышли к набережной с другой стороны, подальше от переправы. Сели отдохнуть на старую перевернутую лодку у реки. Небо синее-синее, высокое, и почти по-летнему тепло, просто чудесно.
— Тебе же не нужен этот Тифрид, — сказал Унар, глядя куда-то на реку и вдаль. — Зачем все это? Не лучше ли вернуться домой?
— Нет, — сказала я. — Не лучше. Я хочу увидеть его и поговорить.
Упрямо.
На самом деле, я просто не представляла теперь, как вернусь домой. Это невозможно. Пути назад нет. Принцесса не имеет права вытворять такое, замуж мне теперь точно не выйти, а иначе куда? В монастырь? Я не хочу.
— Боишься возвращаться? — тихо спросил Унар. — А знаешь, что по официальной версии принцесса Агнес уехала в Форкун к морю, поправить здоровье. Я слышал разговоры. Думаю, твой брат постарался и распустил нужные слухи. Так что ты отдыхаешь сейчас, твоя репутация почти не пострадала, если не считать сильной зависти сестре и ее замужеству. Но это придворные сплетники тебе простят. Ты сбежала, но не так. Если первым делом обратиться к твоему брату, то, думаю, все можно устроить.
— Ты с ним заодно? — спросила я.
Унар облизал губы, нахмурился, все так же смотря куда-то не на меня. Долго молчал.
— Нет, — сказал, наконец. Чуть-чуть хрипло. Фальшиво.
Я не поверила.
— Ты врешь.
Он невесело усмехнулся.
— Хочешь, я отвезу тебя домой, — повернулся, глядя чуть искоса, и одновременно совсем не глядя в глаза. — Отвезу и сдам на руки твоему брату. Все будет хорошо.
— Нет, — сказала я. — не хочу, — и еще, честно: — Я боюсь. Не знаю чего. Но так неправильно. Я слишком много прошла, и не могу отказаться сейчас. Не сейчас, понимаешь? Унар, ты ведь ничего мне не должен, это я должна тебе. Да, из-за меня ты остался без лошади, но… Тебе же будет проще без меня. У тебя свои дела, Йоалк ждет тебя. Я все равно пойду дальше. Но ты — не обязан.
— Как же я тебя брошу? — удивился он. — Меня потом совесть до конца жизни мучить будет.
Я не верила. Я смотрела на него и не верила. Пусть бы лучше он признался мне.
Вовсе не муки совести держат его.
Он говорит так уверенно, но его глаза не могут врать.
Но так ли это важно, на самом деле.
— Как у тебя голова? — спросила я.
Он вздохнул, потер висок.
— Да ничего. Болит еще, но не страшно. Думаю, завтра будет в порядке.
— Ты ненормальный, — сказала я.
Он кивнул.
— Есть немного.
Глава 13
Вечером, когда посетители таверны почти разошлись, он драил котлы и сковородки на кухне. С чувством и знанием дела.
Я пыталась влезть и помочь, но Унар не позволил. «Хватит, принцесса. Это дело совершенно не для тебя. Сиди тут». Почти силой усадил меня на сундук с какой-то утварью у окна, и все. Не королевское дело, точка. Да… рыцарское, именно, дело рыцаря — служить прекрасной даме, так что не выпендривайся. Хочешь, можешь развлекать меня светской беседой, чтобы веселее шло. Унар умел быть убедительным. А у меня с беседой как-то не ладилось.
Я видела, он старался поменьше крутить головой, и вообще без резких движений, все же, утренние забавы еще давали о себе знать. Но в целом — держался…
Потом пришла Фолька, дочь хозяина… подошла, чуть подпрыгнув, уселась на стол, рядом у Унаром, что-то загадочно шепнула ему на ухо, он покачал головой.
Вот честно, я всегда невольно завидую, глядя на таких девушек. Она даже чуть моложе меня, но она действительно хороша, женственна. Румяная, словно яблочко, кудрявая, статная, пышная грудь так и выглядывает из выреза платья, и озорным огнем горят глаза.
И к Унару у нее был совсем не деловой интерес.
— А что, может быть, ты оставишь мальчика доделать дела, — нежно сказала она, поглаживая Унара ладошкой по спине, — а мы с тобой прогуляемся? Мой отец напился и уснул, а братья ушли танцевать к Старому Хани. Может и мы?
Она гладила его спину уже не ладошкой, а пальчиком, рисуя узоры. Совсем не стесняясь меня. Да и чего ей меня стесняться? И я поняла, что сейчас готова ее убить.
— Нет, — спокойно сказал Унар. — Не хочу.
Все так же начищая старый котел.
Она обиделась, надула розовые губки.
— Почему? — потребовала снова, и в голосе скользнули капризные нотки. Ей не отказывают?
— Просто не хочу, — сказал Унар. — Мне это не интересно.
Никаких оправданий, никаких «я так устал, болит голова».
Я вдруг подумала, что та рыжая тоже липла к нему… Да, я ревную, точно. У меня все прямо внутри переворачивается. Хотя, рыжая, может, и не липла, они потанцевали, потом утром она поливала ему воду, поболтали, и все… Но вот сейчас — точно. И что делать мне?
Наверно, только сейчас я посмотрела на Унара, как на мужчину. Осознанно. Оценивая. Не как на человека, который должен меня защищать и не имеет права смотреть на сторону, почти мою собственность. И не как старшего брата, который искренне заботится обо мне. Возможно, дело в том, что он неуловимо похож на Сигваля, и я невольно переношу свое отношение к брату… Не знаю, еще не разобралась. Да и ведет себя Унар именно как брат. Не как человек, который мне служит, а как брат — позволяя делать глупости, именно позволяя, но, при этом, не отступая от своих целей.
И сейчас я смотрю совсем не так, как утром, когда почти по-детски пуская слюни, разглядывала его. Он же так хорош… Смущаясь и краснея. Утром — не то.
Я смотрю на него, и отлично понимаю, что привлекает таких девушек, как эта Фолька. Переодеть его поприличнее… да можно и не переодевать… но по нему сразу видно, что он «милорд» и рыцарь. Это сложно уловимо, но это заметно. Он одновременно простой парень, с которым можно запросто, и лорд. Манера держаться, манера говорить, что-то едва уловимое в интонациях… воспитание и образование он получил вместе с другими детьми герцога, он такой же, как они, только без аристократического высокомерия. И природное чувство собственного достоинства никуда не спрятать.
Он свой и благородный принц одновременно.
И еще он просто невероятно играет и поет. Да только за одно это девушки могут вешаться ему на шею. Даже я…
Он красив. Не как Эдриан, без той сияющей нечеловеческой красоты, что слепит глаза. А просто как сильный и уверенный в себе мужчина.
Он спокойно и расслабленно чистит котел, словно Фолька, готовая из платья выпрыгнуть перед ним, не больше чем кошка, которая трется о ноги.
Фолька злится.
— А почему твой мальчик ничего не делает? Сидит, сложа руки, — это отчего-то не дает ей покоя.
— Это слишком благородный мальчик, чтобы чистить котлы, — уверенно говорит Унар. — Он паж самого принца Хальдора.
Про пажа — это я еще в самом начале наплела.
— Он не хочет работать?
— Я не хочу, — говорит Унар. — Это моя работа — охранять его, мне за это платят. И обеспечивать удобства в дороге. Даже если сейчас мы остались без денег, то это временно. Потом с меня спросят за все.
Что-то внутри больно сжимается и тянет под ложечкой… Насколько все это правда? Сигваль спросит с него? Все, что он делает — только потому, что Сигваль так велел?
— Он паж. А ты?
— А я нет, — Унар ухмыляется, не отрываясь от дела.
— У тебя руки музыканта, которые не стоит портить черной работой. Такие изящные.
— У меня? — искренне удивляется Унар, показывает ей широкую мозолистую ладонь, всю в саже. Поворачивает. Ссадина на тыльной стороне, и сбиты костяшки.