Только никакого объяснения не было. Я видела его труп. Я не могла перестать видеть его. Так что это было всего лишь мое воображение. Но Коннор продолжал смотреть на меня, хмуро сжав рот в узкую полоску. Выражение его лица было мне хорошо знакомо – смесь разочарования и усталости. Именно так он выглядел, когда сказал мне, чтобы я прекратила его преследовать. Когда я умоляла его дать мне – дать нам – второй шанс, понимая, что этого не произойдет. Так же он выглядел и вчера, обвиняя меня в использовании Алекса, чтобы досадить ему и заставить ревновать. На его лице было написано отвращение.
От его виска по лицу стала сочиться алая струйка крови. Затем еще и еще, все больше и больше. Я моргнула, и иллюзия пропала.
Бессонная ночь давала о себе знать. Я чувствовала себя оторванной от реальности. В какой-то момент ночью я пришла в себя, стоя перед раковиной в общей ванной комнате, и даже не поняла, как там очутилась.
Я зажала нос – от запаха бекона начинало тошнить.
– Как Мириам? – спросил Джамал.
Жасмин пожала плечами.
– Общежитие вызвало ей врача прошлой ночью. Мириам дали какое-то успокоительное.
– Я видел Ташу около полуночи – она сидела в холле. Ей пришлось позвонить родителям Коннора и рассказать о случившемся, – сказал Джамал, ковыряясь вилкой в застывшей яичнице.
– Они прилетят сюда?
– Не знаю, – Джамал отложил вилку, – особого повода для этого нет. Он же не пропал. Думаю, полиция просто отправит… – парень замолчал, и его кадык дернулся в горле, – тело домой на самолете.
Все говорили шепотом, будто мы были в церкви. Я закрыла глаза, прогоняя из мыслей воспоминание о Конноре, продолжавшее внезапно появляться в мой голове на манер фильма ужасов. Всю ночь я пыталась заснуть, а как только получилось, тут же подскочила от всплывшего в сознании мертвого Коннора, смотрящего на меня одним глазом.
Алекс крепко сжал мою руку под столом. Видимо, он думал, что я до сих пор не пришла в себя от увиденного вчера. Он ничего не знал о нас с Коннором. Никто не знал, кроме Мириам, хотя я не была уверена, что именно Коннор ей рассказал. Часть меня хотела сообщить всем, но другая часть почему-то уговаривала хранить все в секрете.
Кендра методично накалывала кусочки яичницы на вилку, но ничего не ела. Ей просто хотелось чем-то себя занять.
В зал проскользнула Таша. Она убрала волосы под шарф, и на казавшейся серой коже не было косметики. Мы обмякли на стульях, не шевелясь – будто Таша вот-вот собиралась обезоружить бомбу и все могло взлететь на воздух от любого нашего движения.
– Знаю, ночь была для всех непростой, – начала Таша.
– Как у Мириам дела? – спросил ее Джамал.
– Как и стоило ожидать. Софи осталась с ней. Мириам позвонила родителям, – Таша вытерла ладони о джинсы, – и они ее заберут.
– Нашу поездку отменили? – спросила Кендра.
Я замерла. Мне даже в голову не приходило, что лондонское путешествие могут отменить, хотя в этом был смысл. Ведь Коннор умер.
Мне так не хотелось приезжать, но теперь совсем не хотелось уезжать обратно.
– Было принято решение продолжать программу, но мы вернем часть денег тем, кто решит улететь в Ванкувер раньше. – Таша проглотила кофе, как будто это была рюмка виски. Она поморщилась и крепче сжала треснутую чашку в ладонях. – Время вылета зависит от вашей авиалинии и от того, какие у вас билеты; возможно, понадобится купить новый, если хотите улететь поскорее. Поговорите с семьей, прежде чем решить что-либо.
– А если мы хотим остаться? – спросил Джамал, грызя ногти на пальцах. Кожа вокруг ногтей была красной и обкусанной. Парень поднял глаза и увидел устремленные на него взгляды ребят. – Ну а что, мы с Коннором типа… не были друзьями.
Жасмин нахмурилась.
– Ты тут ни при чем, понимаешь?
– Да знаю я! – вскинулся Джамал. – Просто говорю, что не вижу смысла уезжать домой. Мне жаль, что этот парень решил прыгнуть под поезд, но на меня это никак не влияет.
– Мы не знаем, был ли Коннор самоубийцей, – оборвала его Таша. – Может, это несчастный случай. И мы ничего не добьемся, если будем бесить друг друга. Нет единого правильного варианта, как поступить в такой ситуации.
Джамал победоносно взглянул на Жасмин, чувствуя себя отомщенным. Я не хотела смотреть на Кендру – боялась, что она могла рассказать Таше про нашу ссору в метро.
– Отвечу на твой вопрос: если хотите, можем продолжить программу. Общежитие и экскурсии оплачены заранее, и я останусь здесь на все две недели. – По ее голосу было очевидно, что она этому не рада. – Так что, если кто-то остается, то мы продолжаем. Я все же рекомендую сначала позвонить родителям. Организаторы уже связались с ними вчера по телефону, если смогли дозвониться, или по имейлу, так что они в курсе происходящего. Сегодня у нас не запланировано ничего особенного, а поездка в Хэмптон Корт отменена. Я поговорю со всеми один на один, проверю, как вы себя чувствуете и что собираетесь делать. Кстати, мы организовали свободный доступ к местному психологу – не стоит хранить эмоции внутри. Или же, если у вас есть проблемы, поделитесь ими со мной.
Таша засучила рукава, открывая виду свои смуглые мускулистые руки.
– Вот план действий: я вешаю на дверь лист с указанием времени, когда вам нужно встретиться со мной, и вы приходите ко мне в библиотеку. После этого можете делать что пожелаете. Вечером, если хотите, заедем на церковную службу. А завтра снова следуем расписанию и едем в музей Виктории и Альберта. Вопросы есть?
Я задержала дыхание, ожидая, что Кендра захочет что-нибудь сказать. Но, видимо, у нее пропал весь пыл.
Никто не подал голос. Таша встала, показывая, что мы свободны. Я выбрала свое время на странице и потащилась вверх по лестнице звонить родителям.
Казалось, я слушала гудки целую вечность, пока папа не взял трубку.
– Ким? Что-то случилось?
– Кимберли? – Мама взяла вторую трубку.
– Ничего, – ответила я. Неправда – все было ужасно, но я не знала, как рассказать об этом.
– Тогда зачем ты звонишь? – спросила мама.
Я убрала телефон от уха и удивленно посмотрела на трубку. Что за бред?
– Нас просили позвонить родителям, – проговорила я дрожащим голосом. – Таша сказала, что вы уже обо всем знаете.
– Все хорошо, тыковка, тут просто час ночи, и мы подумали, могло произойти что-то еще.
Я поморщилась – совсем забыла о разнице во времени.
– Извините.
– Как ты? – Послышалось шуршание папиной щетины о телефонную трубку. Я представила его, сидящего на огромной кровати в окружении любимых маминых декоративных подушек, сложенных у его ног.
– В порядке. – В моем воображении снова возник Коннор.
– Хочешь вернуться домой? – спросила мама. Я словно видела ее – с растрепанными волосами, одетую в дорогую ночную рубашку с фиолетовыми цветами, держащую у уха телефон из гостевой комнаты.
Я попыталась ответить, но в горле стоял ком. Мне хотелось, чтобы она приказала мне вернуться домой, встретила в аэропорту, обняла и сказала, что все будет хорошо. Я не хотела сама принимать это решение.
– Если думаешь о том, чтобы вернуться, не проблема, – сказал папа, заполняя тишину в трубке. – Тебе, наверное, очень тяжело сейчас. Мы с мамой знаем, как тебе нравился Коннор, несмотря на все, что между вами произошло.
– Я не знаю, что делать, – с трудом произнесла я.
– Ох, милая, – вздохнула мама, – мне так жаль. Но, думаю, тебе будет полезно жить дальше и продолжить свое путешествие.
– Случившееся – это настоящая трагедия, – добавил папа, – и тебе будет особенно трудно справиться с потерей, учитывая вашу историю. Надеюсь, они скоро узнают все подробности и сообщат его родителям.
Я кивнула, даже если папа не мог меня видеть. История – вот что это было. Все в прошлом.
– Учитывая стоимость этой программы, мы думали, что они будут лучше за вами присматривать, – добавила мама.
Я не стала объяснять, что мы уже слишком взрослые, чтобы нас водили под ручку, как детей в садике. Таша присматривала за нами, но и она не всесильна.
Это точно несчастный случай. Он стоял на самом краю. У Коннора обычно не было проблем с координацией, но в этой поездке он сдал. Может, хотел поближе посмотреть на постер, и у него соскользнула нога. Или просто не слышал поезд – может, он зачем-то выключил свой аппарат и наклонился слишком близко. Это заняло лишь секунду.
Часть меня очень хотела рассказать родителям про ссору с Коннором перед его смертью. Я чувствовала себя виноватой, ведь наш последний разговор оказался таким жутким. Все происходящее было жутко. Я желала ему смерти неделями, а теперь хотела обернуть все вспять. Мне становилось дурно от того, что я была такой злобной, пусть даже в мыслях. Что, если я как-то выпустила все эти негативные мысли в мир? Я же хотела, чтобы ему «досталось по карме».
И вдруг мне в голову пришло еще кое-что, прогоняя весь туман, наполнявший ее со вчерашнего дня.
Это не было кармой.
Я села на кровать.
– У вас уже поздно, ложитесь спать, – сказала я, обрывая на полуслове маму, которая все это время о чем-то говорила.
– Звони нам, если понадобимся, – ответил папа, перед тем как я бросила трубку, не сумев выдавить из себя ничего на прощание. В голове теперь царил полнейший хаос.
Я не только желала Коннору смерти за то, что он так поступил со мной. Я обсуждала его убийство с Никки. Но ведь это было всего лишь шуткой… правда?
Десять
Было безумным думать, что Никки убила Коннора. Мы же обсуждали это не всерьез – просто пьяные разговоры для выплескивания накопившейся злости. Люди часто так говорят: «Блин, убил бы его».
Даже рассуждать о Никки как о подозреваемой в убийстве казалось глупым. Все равно что ухватиться за одну крошечную деталь и развернуть целую историю на ее основе. Такой драматизм я могла ожидать разве что от Мириам. Конечно, Никки безбашенная, но от воровства водки до хладнокровного убийства слишком далеко.