В газетах наверняка напишут: «Сумасшедшая убивает своего бывшего».
Я крепко сжала телефон в руке.
– Пожалуйста, не рассказывай им, – прошептала я в трубку.
Никки улыбнулась.
– Я все пытаюсь тебе доказать: мне не нужны лишние проблемы. Так что вот мой план: сейчас я кладу трубку, а ты рассказываешь копам какую-нибудь историю, не касающуюся меня. Если проговоришься – я просто отдам им список.
– Не могу, – выдохнула я и крепко зажмурилась.
– Не можешь что? Поговорить с детективами? Это не сложно, просто наплети им какую-нибудь чушь.
– Нет, я не об этом… – Я посмотрела по сторонам, проверяя, не прислушивается ли кто-нибудь к моему разговору. – Я не могу сделать другое.
– Убить мою маму?
– Да. – Меня передернуло от ее слов.
– С этим разберемся потом. Сначала избавься от полиции, тогда поговорим. – Она завершила звонок и жестом показала мне положить трубку.
Фогг и Шарма стояли, в ожидании глядя на меня. Я подбежала к ним и приветственно пожала руки.
– Большое спасибо, что пришли.
– Мы были рады твоему звонку, – улыбнулся детектив Фогг. – Ты сказала, что хотела поговорить о чем-то новом?
А Никки может подслушать наш разговор здесь? Я нащупала в кармане скомканный лист бумаги. Этот список сведет меня в могилу.
– Да, сказала… – Мне нужно было потянуть время, чтобы придумать историю.
– Может, ты хочешь поговорить в более уединенном месте? – наконец сказала детектив Шарма, нарушая неловкую тишину.
– Да нет, просто… сначала это казалось мне куда более важным, а сейчас просто глупость как-то.
– Никогда не знаешь, что может помочь расследованию, – ответила та. Она кивнула в сторону дивана, предлагая присесть. Они с Фоггом расположились напротив меня.
– Я просто думала о Конноре: он очень волновался о поступлении в институт. Его оценки были недостаточно высокими.
Детективы сконфуженно переглянулись.
– И?..
– И вы спрашивали, не было ли у него какой-нибудь причины для депрессии. Я тогда не подумала об этом, а сейчас решила рассказать об этом, ну, на всякий случай… – Что ты несешь, Ким, на какой случай? – Может, он действительно решил покончить жизнь самоубийством или нанял кого-то, чтобы его спихнули с перрона, потому что волновался о поступлении? – Я сделала паузу, откровенно смущаясь своей глупости. – Простите. Утром это казалось мне безумно важным. Наверное, я так сильно хотела помочь, что дала волю воображению.
Я взглянула на детективов. Из-за ярко-красного цвета помады на губах Шармы ее сжатые в ниточку губы казались кровавым разрезом на лице. Она хлопнула себя ладонью по колену и встала на ноги.
– Ну что ж. Если вспомнишь что-то еще, дай нам знать.
По лицу Фогга стало ясно, что он изначально не особо хотел со мной разговаривать.
– Мне так жаль, что я заставила вас прийти сюда, – честно призналась я, жалея, что вообще им позвонила. Я считала себя такой умной, что даже придумала «гениальный» план, как избавиться от Никки. И только сейчас пришло осознание: этого никогда не произойдет. – Я не хотела тратить ваше время.
– Нам важнее всего дать ответ родителям Коннора. Мы пойдем на все, лишь бы раскрыть это дело.
Не знаю, убеждала ли она себя этой фразой, или это было предупреждение для меня.
Двадцать три
– Тебе точно понравится!
Никки ухватилась за поручень на пароходе, медленно сплавляющемся по Темзе. Она почти подпрыгивала от воодушевления.
– Мне больше всего у нас в городе нравится обсерватория. Там можно встать прямо на меридиане. Знаешь, что это такое?
– Линия, разделяющая западное и восточное полушария, – сказала я уныло. Никки подняла руку, чтобы дать мне пять, но я ее проигнорировала.
– Молодец, знаешь. Лондонскую королевскую обсерваторию построили где-то в тысяча шестьсот семидесятом.
Мне было противно ее трещание экскурсовода. Она позвонила мне и настояла на встрече на набережной. Я согласилась, потому что никаких других идей для побега у меня больше не было. Мне пришлось отпроситься от запланированной поездки с группой, сославшись на выдуманную мигрень. Кендра ухмыльнулась в ответ на это, презрительно обозвав меня неженкой. Так что я не только упустила шанс повидать Стоунхендж, но еще и застряла в одной лодке с сумасшедшей.
– В первый раз меня туда сводил дедушка, – сказала Никки. – Астроном-любитель. У него был собственный телескоп, и когда я оставалась у них на даче, он всегда брал меня с собой смотреть на звезды.
– Звучит здорово, – промямлила я.
– Я себя чувствовала такой крутой, когда не спала вечером. Будто не слушалась бабушку, хотя та, разумеется, обо всем знала. Это она всегда следила, чтобы у нас были с собой теплые пледы, термос с горячим шоколадом и печеньки. А мне казалось, что мы с дедушкой просто сорвиголовы. Мы сидели в саду в пижамах, и он рассказывал мне про созвездия и ученых. – Голос у Никки стал мечтательный, словно она все еще слышала рассказы своего дедушки. – Наверное, именно поэтому я заинтересовалась наукой. Его восхищение ею было заразным. А как насчет тебя? Благодаря кому ты заинтересовалась роботами?
Я наблюдала за коричневатой пенящейся водой за бортом. Темза пахла как будто морем, но с примесью запаха болотной грязи.
– Моему папе, наверное, – я пожала плечами. – Хотя мне всегда удавались подобные вещи. Они логичны. Мне нравится все то, что можно измерить. Статистика. Данные.
– Маме твоей, думаю, это не пришлось по душе? Она кажется мне более… ку-ку. Вся эта чушь про «верь в свою судьбу, найди свою энергию, знай свой лунный календарь, собирай кристаллы, бла-бла-бла».
– Да что ты знаешь о моей маме? – Я сжала руки на поручне, пока не побелели костяшки пальцев. Мне не хотелось думать о «лечащих» кристаллах, которые лежат у нас на кухонном подоконнике, отражая свет.
– Я искала тебя в интернете, нашла блог твоей мамы и зачиталась. Занимательное чтиво.
Меня затрясло от одной лишь мысли, как Никки читает все рассказы обо мне с младенческого возраста. Разбирает мою жизнь по пунктам, читает между строк. Это также напомнило мне, как тщательно она ко всему подходит – ничего не упускает, заглядывает в каждый угол. Она знает слишком много.
– Мамы такие мамы, да? С ними жить невозможно, втихую прикончить их тоже затруднительно, – засмеялась Никки. В этот же момент паром пришвартовался у доков в Гринвиче. – О, мы приплыли! Идем.
Она потянула меня через толпу, пробираясь к обсерватории и рассказывая мне о достопримечательностях. Я попыталась расцепить наши руки, но она держалась за меня мертвой хваткой.
– Блин, тут очередь. – Никки недобро оглядела людей перед обсерваторией. – Давай лучше подождем, пока она не рассосется. Терпеть не могу торчать там в толпе бестолковых туристов. – Она ткнула меня пальцем под ребро. – Не обижайся, ты для меня все равно что местная. Лучше оцени вид.
Я подошла поближе к ней. Открывающийся под нами пейзаж плавно переходил от зеленого поля к скоплению старых зданий, через реку от которых виднелись стеклянные новостройки.
– Неплохо. – Я ни за что не хотела признавать как была впечатлена. Меня не переставало изумлять скопление всего исторического и современного; казалось, что в Лондоне границ между прошлым и настоящим не существует.
– Можем тут поговорить, – сказала Никки.
Меня затошнило. Я прекрасно знала, зачем она притащила меня сюда, но сейчас мне хотелось сбежать, не услышав ничего.
– Окей, – ответила я, собравшись с силами и приготовившись.
– Не сочти за грубость, но сначала мне понадобится твой телефон. И ощупать тебя, – Никки улыбнулась, – ничего особенного, просто предосторожность.
Я сделала шаг назад.
– Что?
– Мне нужно убедиться, что ты меня не записываешь. Я бы хотела тебе доверять, но в свете последних событий…
Я отдала ей телефон, чувствуя, как рушатся мои последние надежды. Она ухмыльнулась, заметив включенное приложение с диктофоном, но не разозлилась. Наоборот, она выглядела так, будто гордилась мной. Она удалила запись, выключила телефон и положила его в свою сумку. Я не двигалась, пока она проверяла все мои карманы в поисках других устройств.
– Ты закончила? – холодно спросила я.
– Не будь такой занудой. Я просто хочу поговорить на равных, не пытаясь обмануть или подставить друг друга. Начнем с чистого листа?
– По новой?
– Именно, – она взяла меня под локоть, – погуляем и поболтаем. Так ведь хорошо начинали, а потом какая-то лажа получилась.
– Лажа? – я открыла рот в недоумении и злости. – Ты убила Коннора! Это не лажа, это полный кошмар. – Чуть запоздало я оглянулась по сторонам, чтобы проверить, нет ли кого рядом.
– Полный кошмар – это если бы нас поймали. Но мы уже об этом говорили в прошлый раз, помнишь? Коннор не заслуживает того, чтобы ты так по нему убивалась.
– Но он и случившегося тоже не заслуживал. – Мне внезапно вспомнился его кроссовок, лежащий на платформе.
– Ты хочешь, чтобы в нашем мире все плохое случалось только с теми людьми, которые этого заслуживают. Но ты же знаешь, что это не так. Например: кто-нибудь заболел раком. Он заслужил это?
– Нет, конечно же нет.
– А тот, кто родился в привилегированной семье с мешками денег, он заслужил это?
– Я же не говорю, что… – Я затрясла головой, пытаясь вытрясти ее слова. Все ее идеи имели привычку твердо застревать в мыслях слушателя, давая корни. Она казалась мне отвратительной, но в то же время я была очарована.
– Говоришь. Ты настаиваешь, что в мире есть справедливость. Я же говорю, что Коннор не был хорошим человеком. Но после его смерти ты фокусируешься только на его положительных чертах, забывая про его настоящий характер.
– Я не говорю, что Коннор идеален, но он не был самим злом. – Я тут же вспомнила про то, что мне рассказывала Мириам о его привычке выкладывать неприличные фото своих бывших девушек в сети.