«Пять».
Тридцать два
Я сделала еще один шаг назад в ожидании, пока поезд затормозит у станции. Я вовсе не собиралась покончить с собой. Придется довести дело до конца, несмотря на страх. Двери вагона открылись, и платформа снова наполнилась людьми. Я сделала глубокий вздох: больше откладывать было нельзя.
В этот раз мне не понадобился телефон, чтобы найти нужный дом. Адрес намертво впечатался в память, а ноги сами вели меня куда нужно. Калитка громко скрипнула, заставив меня подпрыгнуть, но вокруг не было ни души. У соседей так орал телевизор, что они бы и друг друга не услышали, не говоря уже о звуках с улицы. Через окно доносился звук заставки новостной передачи.
Я тихо зашла во двор. Воздух был пропитан запахом лаванды, которая росла вдоль дорожки. У заднего крыльца я остановилась. Весь сад зарос плющом, деревянный стол в окружении четырех стульев задвинули подальше, а у забора виднелся большой полосатый зонт. Если приглядеться, то в свете луны можно было различить очертания овощных грядок. Наверное, во времена войны это был образцовый двор прадедушки и прабабушки Никки – такой же, как и у всех в то время. Маленький вклад в общую победу. Если так, то нынешнее состояние грядок им бы не понравилось: сорняки заполонили все вокруг и чувствовали себя прекрасно.
Никто не потрудился заменить перегоревшую лампочку на крыльце. Я осторожно поднялась по ступеням – при этом мне все время казалось, что кто-нибудь вот-вот распахнет дверь и поинтересуется, что я тут забыла. Но ничего такого не произошло. Если Никки или ее мама починили замок, то попасть внутрь мне не удастся и все закончится, не успев начаться. Дверная ручка была прохладной на ощупь; я задержала дыхание и повернула ее. Замок щелкнул, и дверь с легким скрипом открылась.
Я оказалась в маленьком коридоре, ведущем на кухню. Места в нем хватило как раз на крохотную скамейку, сидя на которой удобно снимать обувь. Я разулась, но вместо того чтобы поставить ботинки на пол рядом с парой фирменных кроссовок и черных резиновых сапог, убрала их в сумку. Я не собираюсь искать свою обувь, если вдруг придется убегать. К тому же хотелось как можно тише передвигаться по дому. Я подобрала с пола конверт и прочла имя адресата, прежде чем положить его обратно рядом с рекламными листовками. Оно мне мало о чем сказало, я уже и так знала, что «Никки» – это выдуманное имя, а фамилию она мне никогда не называла.
Я вытащила нож со дна сумки. Он оказался на удивление легким. Я стянула его с метфордовской кухни сегодня днем – хотелось что-то побольше, вроде тесака, а попался только этот, для разделки рыбы. Но для моей миссии и такой сойдет.
Мои носки слегка скользили по полу, пока я пробиралась через кухню. В раковине было полно грязной посуды, в воздухе стоял кислый запах – в мусорке явно что-то протухло. С лестничного пролета я заглянула в гостиную. Не знаю, что хотела там увидеть, но все выглядело совершенно обычно. На диване валялась раскрытая книга, какой-то детектив, а рядом на столике стоял недопитый бокал красного вина.
Отсчитывая в уме пятьсот долгих секунд, я прислушивалась – надо было удостовериться, что здесь больше никого нет. Никки наверняка осталась на ночь где-то в другом месте – ведь без алиби эта затея не имела смысла, – но я все равно ей не доверяла. Мало ли, вдруг ей захотелось убедиться, что на этот раз я все сделаю как надо. Или она могла оказаться одной из тех, кому нравится наблюдать за всякой жутью типа кровавых преступлений.
Ни звука. Казалось, что в доме вообще пусто. Я чуть не засмеялась, но вовремя прикусила губу. Какая ирония: я наконец-то набралась смелости сделать это, а мамы Никки может даже не оказаться дома.
По пути наверх я вспомнила, что надо перешагнуть третью ступеньку. На нужном этаже я отсчитала вторую дверь справа, хотя часть меня очень хотела попасть в комнату самой Никки, чтобы покопаться в ее вещах и понять, как работает мозг этой девушки. Может, ее спальня осталась такой же, как в детстве: именной плюшевый мишка на кровати, шкатулка с танцующей балериной на тумбочке, розовое одеяло в цветочек? Или она все переделала: темные цвета, декоративные подушки, никаких намеков на индивидуальность? А вдруг вместо плакатов с поп-группами там висят фотографии знаменитых серийных убийц? Вот это точно многое о ней расскажет. Я замешкалась, но решила не рисковать, чтобы не разбудить ее маму. Я уже представила, как лезу под кровать Никки в поисках улик, а ее мать влетает в комнату в развевающемся халате. Никакие отмазки тут не сработают.
Я едва успела опомниться, прежде чем вежливо постучать в дверь спальни. От привычек тяжело избавиться – моя мама терпеть не могла, когда я вваливалась в комнату без стука. Я слегка подтолкнула дверь, и та бесшумно распахнулась.
Комната была небольшой. Окно, которое я видела с улицы в прошлый раз, скрывали светлые занавески, которые колыхались на ветру, словно живые. Лунный свет отражался от белых стен, позволив мне без помех добраться до кровати. Мама Никки спала с открытым ртом, запутавшись ногами в одеяле.
Я протянула руку – удивительно, но она даже не дрогнула. Я была абсолютно спокойна и сосредоточена. Мой слух улавливал каждый звук: тиканье часов на первом этаже, мерный гул холодильника на кухне и даже приглушенный шум соседского телевизора. При тусклом свете луны я отчетливо могла разглядеть каждую деталь: крошечные розовые незабудки на ночной рубашке женщины, мелочь на комоде, узор на полу. Никогда еще я не чувствовала себя такой живой – вероятно, сказывался выброс адреналина.
Я снова наклонилась вперед и легонько постучала спящую женщину по плечу. Ее глаза широко распахнулись, когда она поняла, что в комнате кто-то есть. Я была наготове и сразу же зажала ей рот, почувствовав прикосновение сухих и теплых, как змеиная кожа, губ. Увидев нож, она дернулась в сторону, но я вдавила ее в матрас.
– Тсс, я вас не трону, только не шумите, – прошептала я. Ее глаза тут же наполнились слезами. – Договорились?
Она судорожно закивала головой. Я с опаской медленно убрала руку, надеясь, что мой нож ее достаточно убедил, потому что плана Б на случай ее истерики у меня не было. Освободившись, она сразу же сделала вздох, быстро превратившийся в приглушенный всхлип.
– Вы должны выслушать меня. Это очень важно. – Я говорила тихим и спокойным голосом, из-за которого даже почувствовала прилив гордости.
– Деньги в тумбочке, в верхнем ящике, – быстро начала она. – Есть еще немного в моей сумке внизу, плюс кредитки. – Она нервничала, едва выговаривая слова. – У меня почти нет украшений, так что…
– Я не собираюсь ничего красть! – произнося это, я старалась учуять запах алкоголя. С виду женщина казалась абсолютно трезвой, просто напуганной.
– Хорошо, – сглотнула она, осматривая комнату, чтобы понять, вдруг я пришла не одна. – Что тогда?
– Меня послали убить вас.
Она всхлипнула, вжимаясь поглубже в матрас.
– Пожалуйста, не надо…
– Я и не собираюсь. Но вам придется меня выслушать. А потом мы вместе вызовем полицию. – Я залезла в карман не сводя с нее глаз, – вдруг она решит наброситься на меня? – и швырнула телефон на одеяло.
– Ты хочешь, чтобы я позвонила в полицию? – Ее брови изогнулись в удивлении.
– Да, – кивнула я, но по выражению ее лица стало ясно: она не верит мне. – Мы вместе поговорим с ними.
Она не прикоснулась к телефону – наверное, думала, что я издеваюсь и кинусь на нее, стоит лишь потянуться в сторону трубки.
– Я ничего не понимаю.
Она взглянула куда-то позади меня, и мне вдруг показалось, что Никки стоит прямо за моей спиной. Краем глаза я увидела какое-то движение, и мое сердце чуть не остановилось.
Я резко обернулась, держа нож перед собой, но там было пусто. Только ветер шевелил занавески. Мама Никки забилась в дальний угол кровати, словно насекомое в момент опасности; я взмахнула ножом, заставив ее замереть.
– Не двигайтесь, – сказала я. Если она сбежит, то все пойдет коту под хвост. Она видела меня и сможет сдать копам. – Найдите телефон.
Она расправила одеяло.
– Вот он.
– Мы звоним в полицию. Это все ради того, чтобы вас защитить. Меня послала Никки, она жаждет вашей смерти и хочет, чтобы я разделалась с вами. Если пойду к копам в одиночку, то никто мне не поверит, а благодаря вам они нас выслушают.
Я хотела показать всю гениальность моего плана, который помог бы нам добраться до Никки. Если я приду к копам вместе с ее мамой, то это в корне изменит ситуацию.
Она в недоумении уставилась на меня. Мне оставалось надеяться, что где-то глубоко внутри она и сама знала о странностях дочери. Нельзя жить с монстром под одной крышей и даже не подозревать об этом. Просто надо было окончательно ее убедить.
– Я знаю, что на самом деле ее зовут иначе, мне так и не удалось узнать настоящее имя Никки. Но я точно знаю, что ваша дочь ненавидит вас за пьянство и попытки помешать ей переехать к отцу.
– К отцу?
– Да. Хотя, на мой взгляд, это все из-за денег. Она хочет заполучить этот дом и боится, что вы спустите все наследство дедушки с бабушкой. Говорит, что эти деньги принадлежат ей. Даже если вы не хотите мне верить, хотя бы просто задумайтесь: как иначе я могла узнать обо всем? Она планировала переехать в Ванкувер к папе после вашей смерти. Ну, или просто забрать себе все деньги, не знаю.
Женщина помотала головой. Ее легко можно было понять – разве кто-то захочет признать, что породил на свет такое чудовище, как Никки? Или что собственная дочь желает тебе смерти? Но я должна была убедить ее в правдивости своих слов.
– Я ничего не придумала, она сама мне все рассказала. Ваш муж ушел из семьи и уехал жить в Канаду…
– Откуда ты…
– У него там новая семья. Еще она рассказывала мне о своем дедушке, вашем отце, и его загородном доме в Шотландии. Там был телескоп…