Пытаюсь вытянуть свою руку, удается это только тогда, когда Егор кладет руку мне на талию и притягивает к себе. М- да. Что я там за семнадцать лет говорила? Хотела — получила. Мальчики меряются тем, что имеется.
— Егор Александрович, Вы тоже с Ией Игоревной знакомы, оказывается, — обстановку решает разрядить Юрий Иванович.
— Мы с детства знакомы, вместе учились, — тон холодный, не свойственно холодный.
— Надо же совпадение, — мужчине неловко, как впрочем, и Юле. Я же горю. Три пары глаз прожигают во мне дыры, кожа пылает. Впору приложить к лицу холодные ладони, но я ж не подросток, взрослые так не делают.
Если Гайворонский излучает всегда ауру спокойствия и уверенности, даже когда в его глазах огонь злости полыхает, то в самоконтроль Егора я не поверю никогда, он может шутить, казаться весельчаком, а через секунду слететь с катушек. Сколько раз я висла на нем и просила успокоиться, сейчас примерно такой случай, он напряжен, переводит резкий взгляд с одного «мнимого соперника» на другого. Макар же смотрит только на меня, взгляд не читаем, разглядывает очень внимательно моё лицо. По мере того, как его взгляд ползет ниже, мой пульс учащается. Происходящее для меня неприемлемо, даром такое внимание не нужно.
— Макар Викторович, у Вас вопросы ко мне есть связанные с проверкой? — возвращает взгляд к первоначальному уровню. Выражение его лица настолько говорящее, что становится понятно — хотел, но не этого, — С вашего позволения отлучусь, сына проверю, — сбегать очень позорно, но еще чуток и не выдержу.
— Матери — года, — тихо произносит Юля, — У меня же тоже дочка есть, — весело и будто спохватывается, — Пошли, найдем наших, — подхватывает меня под локоть. Становится неловко, но … прости Егор, тебе придется отдуваться одному, не привыкать.
Глава 18
Боюсь представить, кем я была в прошлой жизни, и где же так согрешила. А самое главное, откуда об этом узнаю Юрий Иванович. Место мне досталось за одним столом вместе с Гайворонским, его другом, представителями Юлиной семьи, реально к счастью — Егором с коллегами. Как так вышло — ума приложить не могу. Чудеса, да и только. И сижу я теперь, как уж на сковородке. От напряжения по спине, нет — нет, да и скатываются капли пота. Дурная, абсолютно дурная реакция на беспардонного мужика, который сидит и сверлит взглядом, как ни в чем не бывало. Почему нельзя было, по какой — нибудь старинной традиции усадить меня за женский стол, где — то в углу, можно и вообще на улице. Положа руку на сердце — в данной ситуации я бы не обиделась.
Егор чувствует мое напряжение. Даже удивительно, неужели еще отголоски прошлой телепатической связи остались? Действует он, надо сказать, тоже как и раньше. Сидя на соседнем со мной стуле, то руки коснется, то на ухо что — то скажет, наклоняясь, то просто обнимет. Отодвигаясь от него слегка, замечаю, что такое поведение не остается незамеченным. Еще бы, так ведь не принято. Женатые люди себе на людях тут такого не позволяют. Спасибо, Гошунь, я и тут прослыву девушкой с низкой социальной ответственностью. И если в Питере, в слова жены Егора поверили немногие, почти все меня знали столько же, сколько и Егора, то тут просто хлебом не корми, дай сплетню с чего сколотить. То как меняется взгляд Гайваронского надо просто видеть, ощущение, что я определенно точно ему что — то должна.
Когда один из коллег Егора начинает рассказывать о их последних проектах, у меня получается отвлечься… насколько это возможно. Слушать интересно, когда мы перестали общаться, достижений особых не было, сейчас же мне приятно узнать каких успехов он добился.
— Никогда не сомневалась в Егоре, — произношу мягко, смотрю на него и улыбаюсь. Боже, Гор, как же мы с тобой все растеряли, — Его энергию, да в мирное русло.
— Да теперь только в мирное, не восемнадцать уже. Хотя… — на секунду задумывает, подмигивая мне и бросает взгляд на Гайворонского. У меня от ужаса глаза расширяются, Егор же, видя реакцию, поднимает уголки губ, усмехается и обхватывает мою ладонь, немного сжимает. Этот жест значит, что все в порядке, контролирует себя.
В какой — то момент места за столом освобождаются и к нам подсаживаются Юля с мужем и её брат с женой. Владимир, брат Юли, немного наклоняется ко мне.
— Нам нужен твой мастер класс. Как вырастить мужика. Не знаю, что ты с парнем делаешь, но все мелкие табуном за ним ходят, в рот заглядывают. Как в шесть лет можно быть настолько степенным?
— Егор? — вопросительно поднимаю брови? — Мой Егор? Может ты путаешь с кем — то. Обычно где он, там шум, гам…феерия.
— Так им и сейчас весело, но как — то рассудительно весело. Не спорь, там из новеньких только твой, — поднимает ладони, — Без него, как обычно бы, крыша поднималась.
— Девчонки наши при нем даже не плачут, — заявляет Юлин муж, на что она живо так кивает.
— Ну, глупая я что — ли спорить. Из — за моего конечно. Считайте у меня прирожденный талант к воспитанию, — в шутку задираю подбородок и делаю максимально важное лицо, чтоб было понятно насколько я серьезна.
— Пошли потанцуем, талантливая, — Егор протягивает мне руку. Все внимание, я бы сказала — зала, но к счастью только стола обращается к нам.
— Не хочу, — отнекиваюсь потише.
— Она ж не танцует, — почему — то неуверенно произносит Юля. Конечно не танцую, все коллеги знают.
— Тааак, — Егор усаживает обратно, поворачивается ко мне всем корпусом и спрашивает, — Если ты не танцуешь, какого черта я таскался с тобой, из — за тебя, в школу танцев два с половиной года? — спрашивает так серьезно, будто вопрос очень важен. У меня по ощущениям краснеют уши.
— Она танцевала? — удивление в глазах Юли надо видеть. Егор кивает, я опускаю глаза на скатерть и рассматриваю узор, — И ты не сказала? То есть мы всё это время просто так надо мной одной ржали?
— Ну так Ия же не русскими народными занималась, наверно, — по-доброму над Юлей подшучивает брат.
— На бальные мы ходили. От звонка до звонка. Пока Ие не надоело. Один из счастливейших дней в моей жизни был. На рукопашке приходилось в разы активнее остальных тренироваться. А то такое комбо… шутников было многовато, поначалу, — Егор снова тянет меня за руку, теперь настойчивее, — Пошли, кому говорю. Месть подается холодной, — вариантов отказать не остается, человек пятнадцать лет ждал, чтоб отомстить.
К чести Егора в центр танцпола он меня не тащит, даже наоборот. То что я напряжена, он чувствует с первых секунд, не могу отпустить мысли. Не помню, чтоб с кем — то кроме него это делала. Одно из тех дел, что можно делать только с ним, танцевать, до утра болтать по телефону, ночью лазить по заброшкам, нырять ночью с моста. Можно было делать только с ним. Сама я трусиха.
— Если страшно, закрой глаза и просто чувствуй, — произносит тихо рядом с моим виском, — Я рядом, — и я закрываю. Не потому что страшно, а потому что больно. На глаза наворачиваются слезы, уши закладывает.
Не вижу, но чувствую каждое его движение. Мгновенно подстраиваюсь. Танец описывать безнадежно. Тело помнит движения, сознание уносится, и я вместе с ним, куда — то в забытое прошло. На пару минут позволяю себе. Наш мир — один на двоих. Эйфория рассеивается, как только сменяется музыка, вместе с тем приходит осознание, всё ушло безвозвратно. У нас было так же, в один момент нас не стало.
Не могу сдержаться, из под ресниц вытекает слеза. Всего — то поднять руку и смахнуть, но я не могу. Не знаю, что делать, от переполняющих эмоций в голове калейдоскоп, просто яркие вспышки. Их так много. Чувствую прикосновение пальцев к своей щеке.
Глава 19
Открываю глаза. Егор стоит очень близко, закусив щеку, рассматривает мое лицо. Да, мой некогда самый родной, я знаю, что ты чувствуешь. От осознания этого становится только больнее. Как — то надо вздохнуть.
— Ты прекрасно справилась. Тело помнит, — произносит не громко. Навряд ли нас, точнее меня, кто — то видит, Егор закрывает полностью, с другой стороны стена. Прислоняю голову к его плечу. Нужно пара секунд, дух перевести.
— Не только тело помнит, Егор.
— Хочу, чтоб как раньше, легко было общаться друг с другом, Ий, — произносит Егор с теплотой, — Пока была далеко, попроще. А сейчас с головой, — нахожу ладонь Егора на своей талии и сжимаю, надо идти к остальным.
Приближаясь к столу, издалека замечаю, что людей вокруг собралось немерено. Все о чем — то оживленно болтают, или спорят даже, весело шумно.
— Ия Игоревна, нам тут птичка одна прекрасная донесла, — Мотов бросает взгляд на Юлю, которая тут же краснеет, смотрит на меня умоляюще и в таком же жесте складывает ладони. Улыбаюсь ей. Прощаю, конечно, болтушка, — Вы любите спорт.
— На последнем корпоративе последнем выяснилось, она столько всего знает. Мы в шоке были, ведущий от нее отлипнуть не мог весь вечер, — с энтузиазмом тараторит Юлек.
— Кто бы сомневался, — усмехаясь, произносит Егор, качая головой. Я стараюсь не рассмеяться, прикусывая верхнюю губу. Смотрю на Мотова вопрошающе. Продолжайте, всем присутствующим интересно.
— Хороший вкус у ведущего, — посмеивается он, — У нас вопрос назрел. Что вы скажите, кто у нас в этом году в Премьер лиге чемпионство возьмет?
— Le Spartak est un cfampion. Donc ella dira, — с умным видом произносит мой Егор. Непонятно откуда взялся. Ребенок сегодня точно в ударе. Столько сил в свое время было приложено, чтоб хоть алфавит французский выучить. Невозмутимо стоит справа от меня. Увидел, что я с кем — то танцую и пришел? — Здравствуйте, — обращается ко всем.
— Ты уверен, что сейчас стоило проявить знание французского? — спрашиваю с улыбкой.
— Плюс один повод гордиться мной, — произносит довольно. Тут же его обнимаю.
— Всегда горжусь.
Слишком много событий за пару минут. Не знаю, как реагировать. Все смотрят. Мотов немного растерялся. Гайворонский сидит, откинувшись на стуле, смотрит внимательно, о чем думает, могу только догадываться. Юля с родными с восхищением на Егора смотрят.