И вот, когда света в конце туннеля уже не предвиделось, мои глаза уловили, что подъёмник до сих пор работает. Хотя стемнело, и в это время, обычно канатка закрывается. Выходит, ночным покатушкам быть.
— Пошли! — я схватил Дашку за руку, не давая возможности, сделать и шага назад. Уж если наверху магия не случится, значит, я ошибся в горах.
— Куда опять? Слушай, я устала и хочу в номер. Илья, — причитала девчонка. Но кто ее слушал.
— Такое упускать нельзя. Ночь на склоне — это отдельная тема для разговора. Мы туда и обратно!
Подъемник действительно работал сегодня до девяти вечера. В связи с первым снегом, случился наплыв туристов, и для большего заработка, видимо, решили сделать людям приятное. Мы уселись в небольшую кабинку, где напротив сидели два лыжника. Начали подниматься. Дашка сперва никак не реагировала, а потом прилипла к окну. Еще бы. Такой вид. Я тоже прилип. Смотрел с открытым ртом и горящими глазами. Вот что-что, а горы люблю до безумия. Своя особая атмосфера здесь. Никакие клубы, торговые центы и прочая дребедень не заменять то, что можно почувствовать на вершине горы.
Поднялись мы на двух подъемниках, так бы и выше скаканули, но третий не работал. Людей здесь было немного, но зато на трассах горела подсветка, а еще работала кафешка, где народ активно покупал глинтвейн.
— Ух ты! — Воскликнула Лисицына, когда мы вылезли из кабинки и прошли чуть вниз к склону. — Звезды так близко!
— Летом вообще прикольно, особенно в звездопад думаю. Кстати, не замерзла? Хочешь горячий напиток?
— Хочу! — оживилась Дашка. Заулыбалась, глазки заблестели. Я даже сам заулыбался. Невероятное ощущение, будто пробежал стометровку и пришел первым.
— Сейчас принесу, никуда не уходи только!
Пока стоял в очереди, смотрел на Дашу. Эта ее шапка с бубоном красным, огромный белый шарф на пол шеи — забавная такая. А с каким интересом она разглядывала небо, как крутила головой, пытаясь запечатлеть пейзаж… Я бы и продолжил залипать, если бы парень не толкнул в плечо с фразой: «брать будешь».
Глинтвейн оказался вкусным. И расслабляющим. И мне видимо в голову что-то не то стукнуло, потому что, когда услышал разговор одного, мимо проходящего, сноубордиста, подумал: а почему бы не спуститься с ветерком.
— Простите, — окликнул парня, пока Дашка сосредоточенно разглядывала местность. — Вы упали, кажется? Вниз поедете на канатке?
— На ней самой, — отозвался чувак в ярко-зеленой куртке до самых колен.
— А размер обуви у тебя какой? — с ходу спросил я, чтобы понимать, имеет ли смысл вести разговор дальше.
— Сорок четыре, а что? — ответил он. Мы были одного роста, даже телосложение схожее.
— Такое дело… видишь ли, я тут с девушкой, — показал на Лисицыну, которая стояла чуть подальше. Разговор она вряд ли слышала. — Хочу удивить ее, а доску с собой не взял. Можно… попросить в аренду у тебя? Махнемся? За деньги, естественно. Во как надо.
— Серьезно? — улыбнулся парень, заглядывая мне за спину.
— Ну да, а что нет-то? Я бы не просил, если бы не был уверен в себе. С двенадцати катаю.
— Лады, раз надо, так надо. Деньги не нужны, только доску верни в целости.
— Спасибо, дружище!
Мы уселись на лавку, обменялись обувью, заодно записали номера друг друга. Договорились, что встретимся на первом подъемнике. Как раз пока он спустится, я успею скатиться. Возможно. Чувак пожелал мне удачи, показал большой палец, и мы разошлись в разные стороны.
Возле склона я плюхнулся на землю, чтобы нацепит сноуборд. Глянул вниз, снег мокрый, местами пухлый, еще не раскатанный. Проверил кант на острость, надеюсь Бертон меня не подведет.
— Дашка!
— Чего? — она оглянулась и удивленно посмотрела сперва на меня, затем на сноуборд.
— Иди сюда!
— Ну ладно! — подошла Лисицына относительно быстро. Тут и я принял вертикальное положение.
— Еще ближе, — поманил ее ладошкой.
— Где ты взял сноуборд? — изумилась она.
— Иди ко мне, — затребовал я, в предвкушении спуска.
— Еще? — она подошла почти вплотную и гордо задрала подбородок. Что ж, теперь-то осуществить задуманное будет проще.
— Держись, — сообщил я, подхватив Дашку на руки. Прижал к себе, а она моментально руками схватилась за мою шею и завопила.
— Ты что? Опусти! Совсем что ли? Царев!
— Говорю ж, держись, Лисицына! Крепче держись!
— Что? Илья! Илья! Нет… а-а-а!
Но кто ж собирался ее отпускать? Я оттолкнулся и борд медленно покатился вниз.
Глава 26
Даша
Пока шла домой, все думала: позвонит ли Саша, скажет ли что-нибудь. Потом поняла, как это глупо. Почувствовала себя дурой, вернее дурой в квадрате. И включила на телефоне режим полета. Для личного успокоения. Вот только стоило мне закрыть за собой дверь квартиры, оказаться в комнате, как слезы хлынули с глаз. Было так обидно. Неужели я не человек? Неужели со мной нельзя хотеть дружить просто, без всяких споров. Я с гордо поднятой головой высказывала Агеевой, указала ей на место, а в итоге сама же села в лужу. Это убивало больше, чем насмешки одноклассников, и даже сам факт спора.
Как уснула, не поняла. Просто закрыла глаза, а когда открыла, уже стемнело. Лежала молча и наблюдала как в соседних квартирах загораются огоньки. А потом услышала голос Ильи, вернее сначала мамин, а после его. В голове сразу возникла мысль, что уж кому, а ему в глаза смотреть мне будет стыдно. А что, если он поверил во все то, что написано в паблике? А если решил, что я в самом деле с Сашей… Нет! Кто угодно пусть стыдит, откидывает грязные шутки, но только не Царев.
Когда я выходила из комнаты, больше всего на свете боялась его взгляда, боялась увидеть отвращение или разочарование. Но страх остался лишь страхом. Мы и словом не обмолвились. Царев вел себя и выглядел, как прежде. Будто не в курсе моего эпичного позора. А на следующее утро, Илья заявил, что поедем в горы. Семейная вылазка. Не сказать, что я была безумно рада, с другой стороны, это отличный повод отвлечься и не идти в школу. Там появляться пока не хотелось.
Первый день в городах показался скучным. Настроение на нуле, и странное ощущение, будто между мной и Царевым выросла стена. Может, конечно, я ее создала сама в голове, но казалось, он потешается надо мной. Мол, предупреждал, а ты прыгнула в койку к этому парню. Иной раз, мне даже стыдно было смотреть в его сторону.
К утру пятницы, я себя накрутила настолько, насколько это возможно. И все наше общение с Ильей свелось к отметке минуса. Мне хотелось спросить, зачем мы здесь? Почему он так себе ведет? Из жалости? Шутки ради? Почему? Но так и не решилась. А потом Цареву в голову стукнуло потащить меня на вершину горы. Уже стемнело, людей становилось меньше, да и холодало. Я не хотела ехать. Но он не спрашивал, просто молча взял за руку и повел на канатку.
Когда подъемник медленно двинулся вверх, я поняла — мечты сбываются. Ведь в день приезда мне безумно хотелось побывать в горах. И вот я здесь. Смотрю на залитые снегом, пушистые, холмы, и кажется, словно попала в зимнюю сказку. Не знаю почему, но вдруг стало так тепло на душе, так ярко. Улыбка сама потянулся к губам. Илья тоже улыбался. Столь искренне, что до безумия захотелось его сфотографировать. Но я, конечно, не решилась. Было бы странно. Он — не мой человек. Как бы сильно сердце не екало, как бы не прыгало рядом с ним.
Канатка высадила нас на небольшой поляне, где играла музыка (не очень громко), тусовались лыжники и сноубордисты, а неподалеку располагалась кафешка. Туда-то Царев и пошел за глинтвейном. Вообще вел он себя максимально необычно сегодня. Словно… мы близкие люди, словно… я и он… нечто большее, чем соседи под одной крышей.
А потом Илья откуда-то раздобыл доску. Затребовал, чтобы я подошла, видимо хотел похвастаться. Ну я и подошла. Чего угодно ожидала, правда, но не этого.
— Держись, — сообщил спокойно, подхватив меня на руки.
— Ты что? Опусти! Совсем что ли? Царев!
— Говорю ж, держись, Лисицына! Крепче держись!
— Что? Илья! Илья! Нет… а-а-а!
Он оттолкнулся и борд медленно покатился вниз. Я вцепилась в его шею, будто в спасательный круг. Махала ногами, вопила, а ему хоть бы что. С каждой секундой мы ехали быстрей, позволяя попутному ветру обдувать наши тела.
— ВУУУ! — в какой-то момент закричал Царев, будто выдыхая радость из легких.
— Дурак, — прошипела я, еще больше прижимаясь к нему. Нужно было бы бояться, да вот я думала не о том. Думала о его руках, о запахе, о коже, возле которой терся мой нос. Черт! Как близко! От волнения у меня даже на ногах пальчики сжались. Пульс бил все сто сорок, а сердце лихорадочно прыгало. В груди все сжалось, дыхание участилось, голову немного штормило, но… я не могла сдержать улыбку. А потом мы резко остановились.
— Эй, — прошептал Илья. От его голоса мурашки побежали по телу. — Я, конечно, понимаю, что моя шея тебе больше нравится, но ты пожалеешь, если не увидишь это.
— Что? — слегка отпрянув, я глянула сперва на него, а затем повернула голову в сторону.
— Ну как?
— Красиво, — слетело с моих губ. Будто картина, будто пейзаж, нарисованный краской. Слишком нереально, чтобы оказаться правдой. Массивные горы, покрытые белым блестящим покрывалом, рядом с которыми ощущаешь себя мелким насекомым.
Выше них — только небо. Где еще можно увидеть, как небо становится ниже земли, как не в горах? Невольно я убрала одну руку с шеи Царева, завороженная зрелищем. Никогда не видела чего-то настолько волшебного. Кисти природы сотворили магию, невероятную магию.
Илья поставил меня на землю, но его ладошка все еще лежала на моей спине. И тут я заметала снежинки. Пушистые, переливающиеся, ледяные звездочки. Подняла руки, вспоминая детство.
— Гляди, — воскликнула радостно, забыв обо всем на свете. Это верно магия гор, иначе не назовешь. Час назад я готова была закрыть лицо одеялом, а сейчас улыбаюсь всем сердцем, всей душой. Грусть, тоска, обида и прочие серые полосы остались внизу, в городе. А здесь, на вершине гор — только счастье. Бывает же так.