Валери ныряет в темноту и спустя несколько секунд появляется на экране в прямом эфире. Ее голос звучит немного приглушенно через закрытые двери банкетного зала. Камера снимает Валери крупным планом, текст у края экрана разъясняет, что она является председательницей Воронов, благотворительного студенческого сообщества, которое ставит своей целью поддержку женщин из всех социальных слоев. Для СМИ Валери является воплощением Фелиситас Рейвен.
Я как раз думаю о большом портрете основательницы Воронов, который висит над камином в Доме Воронов, и о том, с какой гордостью Валери рассказывала об ее усилиях по поддержке учащихся женского пола, как в зале раздаются бурные аплодисменты.
Валери поворачивает голову.
– Похоже, это сигнал мне, – говорит Джош.
Я в последний раз сжимаю его руку и шепчу:
– Удачи!
– Она мне не нужна. – Он слабо улыбается. – На нашей стороне правда.
Глава 28
ПЯТНИЦА, 18.12.
Присутствующие практически рассыпаются в аплодисментах, и проходит несколько минут, прежде чем они стихают. В это время Джош профессионально улыбается во все камеры, так что у меня появляется ощущение, что он может видеть меня сквозь экран.
– Большое спасибо, Валери, – отвечает он на ее преувеличенное представление.
Ее сияющая улыбка растягивается до ушей, пока она отходит на пару шагов в сторону, чтобы полностью предоставить сцену в распоряжение Джоша. На заднем плане телохранители Джоша почти сливаются с черным занавесом.
Джош приветствует присутствующих и представителей прессы. Камера фиксирует реакцию гостей. Они благосклонно кивают и улыбаются, когда он упоминает Колледж Святого Иосифа и два совершенно особых студенческих сообщества.
– Для меня большая честь произносить сегодня важнейшую речь года.
Снова вежливые аплодисменты, на экране вся сцена целиком. Валери также аплодирует и кивает в ответ на слова Джоша.
Джош лезет во внутренний карман своего пиджака и достает оттуда телефон Беверли, что вызывает смешки среди публики, потому что некоторые, очевидно, думают, что Джош будет читать текст с него. Валери со своего места не может его видеть. Ее улыбка кажется натянутой, потому что она не способна понять реакцию зала. Кто-то пробегает так близко к камере, что распознать этого человека невозможно.
– Я знаю, что Вороны и Львы имеют большое значение в вашей жизни.
Джош говорит, несмотря на аплодисменты, у края сцены что-то происходит. Один из телохранителей Джоша идет в сторону суматохи за пределами угла обзора камеры, но камера быстро следует за ним и демонстрирует, как один из охранников отеля, а теперь и телохранитель Джоша не дают Келлану попасть на сцену.
Келлан, должно быть, сразу узнал телефон. У Валери едва получается улыбаться, тогда как Джош продолжает, не обращая внимания на происходящее.
– Вы все оказываете друг другу поддержку. Серьезно относитесь к печати, которая нас связывает. Со смертельной серьезностью.
В зале тишина. Камера теперь направлена на публику, которая состоит исключительно из высокопоставленных членов общества, чьи лица будто окаменели, в то время как остальные с неуверенной улыбкой на губах, предназначенной для камер, обмениваются друг с другом вопросительными взглядами поверх мило оформленных столов. Среди них и отец Тайлера, который заметно бледнеет. Значит, Тайлер сказал правду и поговорил с ним. Несмотря на все случившееся, я испытываю за него что-то вроде гордости.
Потом в объектив попадают столы, за которыми сидят действующие Вороны и Львы. Я вижу Бриттани, Лору и Шерил, трех удивительно красивых девушек, на лицах которых шок. Даже Бэррон рядом с Лорой смотрит на сцену с растерянным видом. Диона прижимает голову к груди Остина, который, не моргая, то и дело качает головой.
Джош затягивает тишину, пока первые гости не начинают с шумом двигать свои стулья, готовые убежать от обвинений и гнетущей атмосферы.
Камера опять возвращается к Джошу, постукивающему пальцем по трибуне. Телефон Беверли не виден камере. Валери уже не стоит позади Джоша, второй телохранитель также исчез, очевидно, не замеченный оператором.
– Я никогда не хотел становиться Львом, – признается Джош, – но внешние обстоятельства привели к тому, что мне пришлось вступить в члены этого сообщества. – Теперь камера направлена прямо на него, она крупным планом фиксирует боль и отчаяние в его глазах. – Мою лучшую подругу Беверли Грей в прошлом году сагитировали стать кандидаткой. Она осуждала интриги и политику сообществ. И за это ей пришлось умереть!
Коллективный вздох, камера ненадолго поворачивается в сторону публики, театрально прижатых ко рту рук, растерянных взглядов тех, для кого немыслимо, что сообщества могли зайти так далеко.
– Я должен был стать Львом, чтобы выяснить, что с ней произошло. И сегодня я хочу, чтобы все вы приняли в этом участие.
Он поднимает телефон Беверли к микрофону и проигрывает аудиозапись. Келлан у края сцены сражается со стеной из множества охранников. Пока идет запись Беверли, я смотрю в сторону стеклянной двери парк-отеля, за которой, скрипя шинами, одна за другой останавливаются полицейские машины. Полицейские строятся и устремляются в фойе. Ханна пустила в ход свои контакты в местной полиции и, судя по всему, напрямую передала им мои инструкции. Дверь в зал открывается, и поверх тихого топота ног я слышу, как Тайлер на записи говорит с Келланом. Публика словно оцепенела, камера вылавливает отдельные бледные лица, потом показывает Келлана, который теперь еще ожесточеннее борется с крепкой хваткой остальных мужчин. Журналисты явно выполнили свои домашние задания, потому что названное Тайлером имя они могут сопоставить с верховным Львом. Его имя вскоре появляется у нижнего края экрана. Келлан Томас. Председатель благотворительного студенческого сообщества «Львы».
Пока волны грохочут о берег, камера приближает Келлана и передает всему миру ужас на его лице, когда спустя несколько невыносимых минут тихого ожидания голос Беверли вдруг зовет Тайлера.
Келлан замирает, оглядывает зал и сцену. Его полный ненависти взгляд выражает ярость. Ему удается высвободиться из рук секьюрити, и он несется на сцену. Телохранитель Джоша следует за ним, хочет оттащить Джоша в сторону, но он больше не является целью Келлана.
– Ах ты проклятая змея! – ревет Келлан.
Я никогда не видела, чтобы Келлан до такой степени терял над собой контроль. Не видела его в таком отчаянии, готовым на все. Телохранитель Джоша хватает его на бегу, так что он может лишь беспомощно вертеться, продолжая неистовствовать.
– Ты шантажировала меня и угрожала, потому что я думал, что один из моих парней несет ответственность за смерть девушки-Ворона! – Его голос исказился от злобы.
Камера ненадолго переключается на публику, которая воочию наблюдает за тем, как Келлан в деталях описывает тот вечер, в то время как голос Беверли из динамиков вновь и вновь зовет Тайлера.
– Она была жива, когда Тайлер ушел. А ты повесила на меня часть вины за ее смерть! – Он качает головой, продолжая вертеться в железной хватке телохранителей. На его щеках слезы, блестящие от света многочисленных люстр.
Камера снова и снова поворачивается в сторону занавеса, за которым прячется человек, к которому обращены слова Келлана.
– Ты вынудила меня замять ее мнимую смерть. – Его голос прерывается. Он выкрикивает какую-то непонятную молитву. Или проклятие. – Ты разрушила мою жизнь!
За очередным криком о помощи Беверли, доносящимся из динамиков, наконец следует ответ. Узнавание загорается в глазах Келлана, прежде чем он падает, так что телохранителю нужно успеть его схватить. Этот момент Келлан использует, чтобы снова вырваться. Он бежит к боковому занавесу – навстречу обладательнице голоса, звучащего сейчас из динамиков, которую второй телохранитель Джоша удерживает сбоку от сцены, за занавесом, который Келлан как раз тянет в сторону.
– Беверли? – раздается из динамика голос Валери.
На экране теперь видна вся сцена. Словно это спектакль. Драма. Трагедия. С той лишь разницей, что все произошло на самом деле, и мы проживаем это благодаря аудиозаписям Беверли.
– Валери? – тихо зовет голос Беверли.
– Да, я здесь, милая. Что случилось? – Ее голос кажется обеспокоенным, заботливым и готовым помочь, как и всегда.
– Тайлер совсем рехнулся! Он хотел отнять у меня телефон, и я споткнулась. Этот идиот даже не попытался мне помочь. Не имею представления, как долго я была без сознания.
– Все хорошо, Бев. Ты видишь мою руку?
– Может, тебе стоит сходить за кем-то из ребят?
– Мы же сильные Вороны. Мы справимся и без мужчин.
Из динамиков слышится шорох. Шум. Стон. Звук боли вперемешку с ругательствами, произнесенными с едва понятным американским акцентом. Сбивчивое дыхание. Какой-то глухой звук. Вздох облегчения.
Я уже слышала эту запись, и все равно меня лихорадит вместе с остальными. Я молюсь об ином исходе. Полицейские в это время тихо продвигаются к сцене через боковой вход, которым прежде воспользовался Джош, другие полицейские охраняют главный вход.
– Садись. Я пойду за помощью.
Шаги. Заглушаемые ветром обрывки речи, затем голос Валери снова становится громким:
– Ты не хочешь рассказать, о чем вы спорили?
Я представляю, как Валери поглаживает руку Беверли, успокаивая ее.
– Почему ты решила, что мы спорили?
– Я вас видела. Я стояла в это время на балконе и любовалась видом на сверкающие волны во время небольшой передышки, тебе это точно знакомо.
Вот откуда взялось видео, которым шантажировали Тайлера. На этот счет мы с Джошем придерживаемся одного мнения.
– Ты меня спасла, Валери, и за это я тебе крайне признательна. Но я должна покончить с этим. Я не могу смотреть на то, как хороших людей принуждают к лояльности. Я обращусь к общественности. Мы найдем видеозаписи и вместе пойдем к декану. Мы прольем свет на все это.