Ненавижу! Люблю! Будь он проклят!
– Прости, прости, прости, детка, – шепчет он. – Клянусь, ничего не было. Не смог я, понимаешь? Околдовала ты меня, Бабочка.
– Ты негодяй, Чеховской, ты в курсе?
Он кивает и губами прижимается к моему лбу.
– Знаю. Но ты же меня перевоспитаешь?
– Я же предупреждала, ты меня не купишь, – напоминаю, млея в его объятиях.
– Значит, покорю.
– Еще раз голову в сторону другой повернешь – и оторву покорялку, – предупреждаю грозно.
Он смеется, крепче прижимая меня к себе:
– Договорились.
На руках относит меня к машине и усаживает на заднее сиденье. Пока я здороваюсь с Сашей, пытаясь в зеркале рассмотреть, не побито ли его лицо, Чеховской убирает мои сумки в багажник.
– Фаза, тебе не стыдно? – фыркает, садясь рядом со мной и хлопая дверью.
– Вы собираетесь самостоятельно свои ошибки перед Дарьей Николаевной исправлять? – бросает тот через плечо. – Или с моим вмешательством? Вам ее покорять, не мне. Вот и носите ее багаж сами. А то у меня с моим обостренным чувством ответственности тормоза сорвет, и в остальных делах вас заменять начну. Нехорошо.
– Ты щас дошутишься. Пшел из машины. Погуляй минут сорок где-нибудь.
Меня в жар бросает. Он что, серьезно? Судя по тому, как покорно Саша забирает свой бумажник и телефон и, выйдя, шагает в сторону круглосуточной кофейни, да.
– Иди сюда! – Чеховской подхватывает меня руки, задирает мой плащ и юбку и усаживает на свои колени.
Я даже пикнуть не успеваю, как промежностью чувствую каменную твердость в его штанах. Испуганно и смущенно заглядываю в его затуманенные возбуждением глаза и шепчу:
– Ром, некрасиво как-то… Саша же все понял…
– Даже Артур понял бы, что мы тут не сканворды разгадывать собрались, – рыхло хрипит он, одной рукой расстегивая ремень своих брюк, а другой обжигающе сжимая мое бедро.
Мои щеки вспыхивают. Как же чудесно, что в машине мало света, и Чеховской этого не видит. Зато от его взгляда не уходит моя счастливая улыбка. Он возбужден, а это значит правду сказал – не разрядился с Кристиной. Только меня хочет.
Глава 30. Роман
Только ее хочу. Абсурдно было думать, что смогу с другой!
Суетливо высвобождаю член из штанов и рывком насаживаю на себя вскрикнувшую от неожиданности Бабочку.
Да, детка, так! Сверху ты еще не была.
Она мелко дрожит, прикусив губу и закрыв глаза. Помогаю ей набрать ритм, мну ее бедра и ягодицы. Сам с трудом сдерживаю довольное рычание.
Как же она хороша! Всякий раз будто девственности лишается. Волнуется, но отдается максимально. Знает, чего хочет, стремится к этому. А хочет моя Бабочка удовлетворения. Голод утолить.
Прерывистое дыхание, резкие движения, стоны… В машине быстро становится жарко, и мы, продолжая трахаться, как дикие звери, срываем друг с друга одежду.
Заваливаю ее на сиденье, подмяв под себя, и вколачиваюсь в нее озабоченнее, напористее, глубже. Целую ее губы, шею, ключицу, грудь. Сладкая, вкусная, ароматная. Языком скольжу по ее коже, чувствуя, как та покрывается мурашками. Посасываю твердые соски, слегка прикусываю, вынуждая Бабочку содрогаться. Нравятся моей детке такие ласки.
Ее острые ноготки бодряще царапают мою спину и плечи. Она пробирается к шее, пальцами залезает в волосы на затылке и возвращает меня к своим губам. Очередной долгий поцелуй окончательно клинит тормоза. Переворачиваю Бабочку на живот, ставлю на четвереньки и снова врываюсь в нее. Она взвизгивает и сжимается. Обхватываю ее за шею, поднимаю, спиной прижимаю к своей груди и шепчу:
– Расслабься, детка. Тебе понравится.
Лихорадочно выдохнув, она запрокидывает руку за мою шею, поворачивает голову и позволяет целовать ее губы. Отрывисто постанывает, двигается навстречу, открывая для себя новые ощущения и явно получая удовольствие.
Ох, Бабочка, знала бы ты, какой кайф делать тебя своей, наслаждаться твоими стонами, руками скользить по изгибам твоего тела. Умопомрачительная, сногсшибательная, фантастическая. Парализующая и одновременно заводящая все шестеренки.
Сходя с ума от бешеной страсти, Бабочка бросается вперед и ладонью скользит по запотевшему стеклу. Как раз в тот момент, когда к дому подъезжает Степа. Припарковавшись, выходит из машины и, задрав голову, останавливается у подъезда.
Я знаю, Бабочка его тоже видит. Но ее темп лишь нарастает, и я закипаю от влажного звука соприкосновения наших тел.
Это ебаное чучело стоит в каких-то двадцати метрах от нас и даже не догадывается, что здесь происходит. Сначала я трахал Бабочку на его столе, потом разговаривая с ним по телефону, сейчас прямо у него за спиной. В следующий раз пригласить его посмотреть, что ли, сироту несчастного. Он о таком зрелище только мечтать может. А я бы ликовал, видя, как вытягивается его лицо, на котором навечно прописывается сожаление об упущенной женщине. Будь я прежним Романом Чехом, а Бабочка раскрепощенней, точно устроил бы такое шоу.
Я снова притягиваю ее к себе за секунду до финала. Губами впиваюсь в ее рот, руками сжимая ее тело в кольце.
Моя!
– Люблю тебя, детка, – хрипло шепчу, не выпуская из объятий.
Она замирает. Испуганно округляет глаза.
– Не веришь? – Носом трусь о ее горячую щеку. – Ради тебя раньше из командировки вырвался.
– И к Кристине рванул, – ворчит она.
Черт, Бабочка, не порти такой момент упреками!
Высвободившись из моих рук, она бросает взгляд в окно, где больше нет силуэта ее муженька, и начинает одеваться.
– Ты обманывал меня. Зачем отдал Арти на бокс к Степе? – Пронзительно смотрит на меня, натягивая юбку.
– Чтобы в поле зрения держать конкурента, – отвечаю, рухнув на сиденье.
– Представь, каким ударом для меня было твое появление в клубе. Твое поведение. Ты же со всеми потрохами сдал меня Степе и свалил.
– Я же извинился. Детка, мне и так стыдно.
– Ром, а мне до сих пор больно. Понимаю, что произошло недоразумение, но от твоих игр и срывов неприятный осадок остался.
– То есть сейчас ты меня просто трахнула? А на самом деле по-прежнему не простила?
Бабочка выдерживает паузу, пожимает плечами и кивает:
– Получается, так. Да, я тебя трахнула. Минутная слабость.
– У тебя настроение пропало, потому что его увидела?
– Возможно. Мозги на место встали. Поняла, что из огня да в полымя бросаюсь. Ром, поставь себя на мое место. Взгляни на себя моими глазами. Ты не подарок. Мало того, что за спиной жуть и руки в крови, так еще и твое нынешнее отношение к людям: Артуру, Лучиане, Саше. Даже к той же Кристине. Ты обещаешь, что добьешься меня. Я три дня жду тебя из командировки, изводя себя голодом и бессонницей. А ты возвращаешься и растаптываешь меня. Та крупица доверия, что тебе удалось в меня вселить, превратилась в прах. Тебе придется очень постараться, чтобы я поверила в твою любовь. Сейчас твое признание прозвучало, как банальная благодарность за секс.
Типичная училка! Обиделась, психанула, провела лекцию, задала гору домашки. Но ведь заслужил! Повел-то себя как мудак!
– Я исправлюсь. Только не отталкивай, – прошу ее.
– Исправляйся, – соглашается она. – Я теперь дама свободная. – Показывает отсутствие обручального кольца. – Ухаживания принимаются.
Другую послал бы подальше с ее принципами и заскоками, а Бабочку добиваться хочу.
– Но разделить со мной мою комнату не откажешься? – интересуюсь, заметив, как Фаза приближается к машине.
– Твою комнату? – озадачивается Бабочка. – Роман Алексеевич, я к вам переезжать не собираюсь. Мне и в отеле неплохо будет.
– Прикалываешься?
– Заслужить надо, чтобы я захотела разделить с тобой твою комнату. Сейчас я хочу просто отдохнуть. От Степы, от тебя, от себя. Подумать, переварить.
Фаза постукивает в окно, и я приспускаю стекло.
– Едем?
– Минуту подожди еще, – отвечаю ему и возвращаюсь к Бабочке. – Ты же пошутила?
– Нет, Ром. – Надев плащ, она поправляет волосы. – Сегодня ты сильно обидел меня. Дай мне время.
Чтоб я сдох за свой поганый характер! Сейчас все могло быть по-другому. С кольцом же ехал, ресторан заказал, цветы, музыкантов. Предложение сделать собирался. А в итоге заставил ее страдать. Смысла рассказывать о порушенных планах не вижу. Буду выглядеть еще большим идиотом. Да и отмазка прозвучит слишком неправдоподобно и пафосно.
– Ладно, – вздыхаю, соглашаясь с ней. Тоже начинаю одеваться. – Но позволь хотя бы мне выбрать для тебя отель. Не прощу себя, если заселишься в клоповнике.
Она улыбается. Счастлива, что пошел у нее на поводу.
– И кстати, Дарья Николаевна, вы прекратили индивидуальные занятия с Артуром. Если и завтра не проведете, буду вынужден доложить вашему руководству.
– Считайте, я испугалась, Роман Алексеевич, – посмеивается она. – Жду вашего водителя так же в три.
– Придется наверстывать пропущенные занятия. – Я тянусь к ней за поцелуем, но в машину садится Фаза, и Бабочка отстраняется. Правильная слишком. С ней тоже надо кое-какие занятия провести.
– Домой? – спрашивает Фаза, заводя машину.
– Сначала Дарью Николаевну в отель заселим, – бурчу обвинительным тоном. Из-за него же вся эта заварушка назрела. – За твой счет, – уточняю, заканчивая возню с одеванием. – Ты же не против?
Он молча косится на меня в зеркало заднего вида, выводя машину со двора, а Бабочка, украдкой хихикая, отворачивается к окну. Смешно ей.
Я не представляю, как теперь прощение вымаливать, а ей смешно!
Что ж, Бабочка, Роман Чех – не Чех, если завтра же ты не переедешь к нему. Поверь, я придумаю, как тебя завоевать по щелчку пальцев.
Глава 31. Дарья
Думал, по щелчку пальцев завоюет меня, глупенький. Сначала загоны свои пусть обуздает, а там посмотрим – захочу ли я вообще серьезных отношений с Романом Чехом. Может, свобода так голову вскружит, что мне этого мужчины будет вполне достаточно в качестве любовника.