— Оба варианта красивые.
Мы сидим рядом, так близко, что если повернуть голову, то кажется столкнемся лбами. Я чувствую его неровное дыхание, слышу, как в его в груди бешено стучит сердце и не могу пошевелиться. Мое сердце тоже рвется наружу, словно чувствуя, что оно сейчас не одиноко. Разжимаю пальцы, и телефон падает на одеяло. Я знаю, что Алекс сейчас смотрит на меня, но не поворачиваюсь, прикрываю глаза и прислушиваюсь к ощущениям. Приятно, да, именно приятно. Мне нравится то, что я сейчас чувствую и я хочу большего. Хочу, чтобы меня обняли, прижали к себе и поцеловали. Хочу сидеть, положив голову ему на плечо, и рассматривать фотографии. Вместе выбирать кухню, посуду, цветы или люстру, а потом снова целоваться.
Открываю глаза и поворачиваюсь к Алексу. Я все для себя решила, вот так, за несколько секунд и окончательно. Встречаюсь с ним взглядом и пропадаю, отбрасываю все сомнения, чуть подаюсь вперед, но Алекс медлит. Нет, он не сомневается, в его глазах бушует тот же ураган, что и у меня внутри. Он наслаждается моментом, запоминает все, чтобы потом прокручивать в памяти снова и снова.
— Са-ша — хрипло выдыхает и в ту же секунду касается моих губ своими.
Осторожно, словно боится спугнуть накрывшее нас желание, проводит кончиком языка по губам, а после обнимает меня нежно и прижимает к себе. Не в силах больше терпеть прелюдию, я обхватываю его за шею и углубляю поцелуй. Плевать на все наши ошибки и прошлое, начнем все с чистого листа я, он и наш малыш.
Целовались мы долго. Казалось, в награду за то, что мы смогли простить друг друга, даже время остановилось. Каждый из нас, пройдя сложный путь и преодолев все трудности, выстоял только для того, чтобы сейчас раствориться в поцелуе. Остановиться не было сил.
— Мне пора — Алекс с трудом отстраняется от меня — самолет.
С трудом фокусирую зрение, но не отпускаю его.
— Надо, Саш, работа — улыбается и целует кончик моего носа — обещаю, что это наше последнее расставание. Больше я тебя — осекается, но сразу исправляет — вас, никуда не отпущу. Вернусь в Москву только с тобой и сыном.
Алекс уезжает, а его слова еще долго звучат в моей голове. Они отзываются теплом и нежностью внутри и разливаются по телу приятной усталостью. Ложусь спать поздно, морально готовясь с утра начать скучать. Мы еще долго переписываемся с Алексом, и я засыпаю только после того, как получаю от него сообщение с коротким: «Прилетел. Завтра позвоню».
Утром, после всех процедур жду звонка, но оказывается, день приготовил для меня другой сюрприз. Сразу после завтрака вместе с мои врачом в палату заходит мой отец. Они о чем-то переговариваются, но в моем присутствии замолкают.
— Здравствуй, дочь. Что же не сказала ничего, обижаешь папку — качает головой отец.
— Привет, папа — перебираю всех, кто мог рассказать отцу, что я здесь.
Лялька, больше некому. Ох, и доберусь я до тебя систер.
— Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь принести? — спрашивает отец, как только врач покидает палату.
— Нет, все есть, спасибо. Как ты?
— Да, хорошо все, даже отлично было, пока твой жених не заявился — смеется он.
— Кто?!
— Жених твой, Саш, и как я понимаю, отец моего внука.
— Алекс? Он был у тебя?
— Был, и просил твоей руки, как в старые добрые времена.
По моем растерянному виду отец понял, что я совершенно не в курсе их встречи. Алекс, просил моей руки у отца?! А я? Мое согласие ему не требуется? Почему скрыл это от меня?
— Не переживай ты так, я дал добро на ваш союз. Мы пообщались, он все рассказал, включая твою выходку с тендером — отец театрально похлопал в ладоши.
Прикрываю глаза от стыда, что отец все знает и злюсь на Алекса. Как он мог?! Зачем?
— Не переживай так, дочка — я вздрагиваю от такого обращения — рад, что ты не за Бельских замуж выходишь. Межницкий посерьезнее и покрепче будет. Теперь я за тебя спокоен.
Глава 55
— Нет, Алекс! — Возмущаюсь я переодеваясь в прозрачную рубашку и натягивая на голову шапочку — ты должен был поговорить со мной, у меня спросить!
Алекс стоит так, как приказала — лицом к окну, чтобы не подглядывал как я переодеваюсь к операции. Он молчит, а я тараторю без остановки, и это ужасно раздражает, мне даже кажется, что он меня не слушает.
Нервное?
Сто процентов, нервное, потому что сегодня тот самый день, день когда я встречусь со своим сыночком. Самочувствие замечательное, а вот маневренность на нуле и я уже пожалела, что начала одеваться сама, а не дождалась медсестру.
— Да, что же это такое — сражаюсь с непослушными завязочками — Алекс, помоги.
Он мгновенно отвлекается от созерцания весеннего пейзажа за окном и в два шага оказывается рядом со мной.
Все-таки слушал, бурчу себе под нос и разворачиваюсь к нему спиной. Алекс, не говоря мне ни слова и игнорируя все мои беременные ворчания, аккуратно завязывает все тесемки до последней. Обидно. Я переживаю, нервничаю, а он значит весь такой спокойный и правильный?
— Ну и пусть! Пусть молчит! — Громко шмыгаю носом и стараюсь ровно дышать.
— Саш — обхватывает он меня за плечи и разворачивает — успокойся, все хорошо.
— Ничего хорошего, Алекс! — Взрываюсь я, я здесь три месяца словно в тюрьме нахожусь, а ты, а ты!
Его «хорошо» действует словно детонатор. Слезы брызгают из глаз, и я не могу их остановить, хватаюсь за его футболку, сминаю пальцами теплый трикотаж и утыкаюсь в нее носом. В жизни так не ревела, а здесь, кажется я сейчас оплакиваю все беды и несчастья моей жизни.
— Ну, ну, Саш, все же хорошо. Сейчас придет медсестра, и мы поедем в операционную знакомиться с нашим сыном — приговаривает Алекс, а сам гладит меня по голове.
Полубумажная прозрачная ткань липнет к его ладоням, и дурацкий чепчик почти сползает по волосам на плечи. Я поворачиваю голову, но отталкивать его не спешу, так и стою, прижавшись ухом к груди и слушаю, как спокойно стучит его сердце. Вот что значит железные нервы, все ровно, все под контролем. Постепенно успокаиваюсь и минут пять смотрю в окно. Сегодня солнечный день, один из немногих. Сегодня появится на свет мой сын, наш сын...
— Саш, не злись, но я должен был поговорить с твоим отцом. Поговорить и все рассказать, а еще, сказать, что готов взять ответственность за тебя и сына. Посуди сама, как бы он отреагировал, узнай он информацию от Ляльки или, чего хуже, от посторонних людей?
Я отрываюсь от любования солнечным светом и поднимаю глаза на Алекса. Он прав, в каждом слове прав. Но в душе скребут злобные котики, я хочу... мне даже самой себе это озвучить неудобно, потому что банально, заезжено и «розовые сопли».
Плевать!
Пусть что угодно говорят, мое желание останется неизменным. Я хочу чтобы все было красиво, как в кино, признание в любви, кольцо и предложение руки и сердца.
— Фух, созналась хотя бы самой себе, полегчало.
— А с тобой, мы еще побеседуем на эту тему, Саш. Мы теперь всегда будем вместе — хитро улыбается он и подмигивает.
— Уже оделись? Молодцы — в палату входит медсестра, толкая дребезжащую каталку перед собой.
Я окидываю взглядом палату, словно я могу что-то забыть. Нервничаю, а потом подхожу к каталке и аккуратно на нее забираюсь. Алекс придерживает меня за талию, поправляет задравшуюся рубашку с таким видом, словно я хрустальная.
— Все, я справлюсь, Алекс.
— Все будет хорошо, Саш, я с тобой — Алекс наклоняется ко мне и целует в щеку.
Он говорит что-то еще, я киваю. Он прав, я нервничаю, и мне страшно. Очень. Именно страшно, хотя я готовилась, и знаю всю процедуру от и до. Вчера врач рассказал мне, как все будет проходить и уверял, что операция стандартная, отработанная. Хочу поблагодарить Алекса и подпитаться его уверенностью, но не успеваю.
— Вы тоже переодевайтесь — слышу голос медсестры.
Кручу головой, не понимая с кем она разговаривает, кто еще должен переодеться. Искать долго не приходится, в палете только я и Алекс и именно он сейчас облачается в халат и шапочку.
— Алекс, ты что делаешь?
— Собираюсь идти с тобой.
Ответ короткий и понятный, но я взрываюсь. Он снова все решил, снова не спросил, не поговорил со мной! Обиды наслаиваются одна на другую. Сначала разговор с отцом, теперь его присутствие на родах. Что дальше?
— Алекс, я против того, чтобы ты присутствовал в операционной.
— Почему, Саша, я хочу видеть, как появиться на свет наш сын, хочу быть с тобой.
— Ты опять забываешь главное, Алекс.
Он сводит брови и выпрямляет спину. Взгляд не предвещает ничего хорошего. Алекс молчит и ждет, когда я договорю.
— Ты забыл узнать, чего хочу я.
На лице Межницкого не дрогнул ни один мускул. О чем он сейчас думает, даже предположить не могу. Теперь жду я, наблюдая, как он переминается с ноги на ногу, как пытается убрать руки в карманы брюк и это жест выдает его. Нервничает. Наблюдаю как ладони скользят по гладкой ткани одноразового халата. Первый раз, второй, и снова неудача. Алекс пытается делать вид, что расправляет заломы на ткани, а потом скрещивает руки на груди. Грозный бизнесмен Межницкий в голубом халате и одноразовой шапочке собирается отстаивать свои права? Все это выглядит так забавно, что если бы не обстановка, я бы рассмеялась.
— Чего хочешь ты, Саша?
Так просто? Не верю ушам! Межницкий готов выслушать?
— Я хочу, чтобы ты подождал меня — начинаю и сразу же исправляюсь — НАС здесь, в палате.
— Нет.
Ухмыляюсь, ну а что я хотела, коротко и ясно. Почему-то становится обидно, и я отворачиваюсь, упирая взгляд в голубой костюм медсестры, ставшей невольной свидетельницей этой сцены. Плакать хочется очень, но я держусь. Вздыхаю, прикусываю нижнюю губу так, чтобы было больно.
— Так, будущие родители — строгий голос медсестры заставляет даже Алекса прислушаться — даю вам пять минут на переговоры.
Мы киваем, впервые вместе и без возражений слушая кого-то. Да, тяжело нам придется, ни я ни Алекс уступать не привыкли.