На УЗИ всё было по-прежнему — ребёнок рос, весил уже около 550 граммов, кровоток в пуповине был в норме. Показатели маточных артерий изменились в лучшую сторону, но нарушения всё равно были.
— Продолжаем уколы, — кивнул Игорь Евгеньевич. — Результат есть, это хорошо. И кровь сдайте. Можно не у нас, а в ближайшей лаборатории, если вам так будет проще.
Мне действительно так было проще, чем лишний раз напрягать бывшего мужа, тем более, Игорь Евгеньевич ещё напомнил, что мне пора бы посетить и других врачей — терапевта, кардиолога, уролога, стоматолога и так далее. Кое-какие специалисты были в клинике, но не все. Некоторых врачей я собиралась ловить в районной поликлинике, а вот насчёт стоматолога…
— Слушай, — сказала я, когда мы с Павлом уже мчались обратно ко мне домой, — а ты можешь сделать мне справку?
— Какую справку? — Он удивлённо покосился на меня, но почти сразу сообразил. — Ах, эту справку… Хорошо. Дома посмотрю тебя, завтра принесу бумажку.
— Посмотришь? — переспросила я, и Павел серьёзно кивнул, глядя на дорогу.
— Разумеется. Динь, во время беременности не просто так отправляют к стоматологам, ты же знаешь.
— Но у меня ничего не болит и вообще…
— Это ничего не значит, — отрезал Павел. — Сегодня не болит, завтра заболит. Я тебя посмотрю, это недолго. Или, если хочешь, запишись к другому стоматологу, в какую-нибудь ближайшую клинику. Просто так я никаких справок тебе не дам, ещё не хватало!
Голос бывшего мужа сочился таким искренним возмущением, что я даже улыбнулась. Сердиться на него за лишнюю заботу не получалось совсем, да и… забота всё-таки не бывает лишней.
— Нет, не хочу деньги тратить. Я меркантильная тварюшка, буду пользоваться твоей добротой. Так что сам меня посмотришь.
Чуть ли не впервые за последние несколько месяцев я говорила с Павлом, почти как раньше. Я подтрунивала над ним. И он, осознав это, замер… щека нервно дёрнулась. И руки стиснулись на руле.
Руки… Господи, как я любила когда-то эти руки! Каждый палец знала, все линии на ладони изучила. И обожала чувствовать их на себе, в себе…
От подобных мыслей стало жарко, и я отвернулась. Чёртовы гормоны.
Когда Динь немного оттаивала и начинала разговаривать с ним так, как сейчас, легко и почти весело, Павлу было одновременно и радостно, и грустно. Его золотая и самая любимая девочка, его маленькая фея Динь… как же больно он ей сделал. Захотела уничтожить даже воспоминания… И не заслуживает он её доброго отношения, не заслуживает! Но жена всё равно пытается, делает робкие шаги — нет, не навстречу любовным отношениям, а хотя бы навстречу ровному и спокойному общению, как у некоторых разведённых пар. Павел понимал, что Динь вполне может прийти к подобному выводу, но… он хотел не этого. Пока его хотелки не имели отношения к реальности, точнее, почти не имели.
Динь пару раз ревновала его, по крайней мере к той официантке в кафе возле клиники, и этот факт возрождал надежду в душе Павла. Не стала бы она ревновать его, если бы до сих пор не любила, не обратила бы тогда внимания на эту девушку или просто посмеялась. А Динь смотрела сердито, и её ревность бальзамом проливалась на раненое сердце Павла. Эгоистично так думать, но он человек, а не ангел — и он хотел вернуть не только дружбу и доверие Динь, но и её любовь.
Войдя в квартиру жены после поездки в клинику, Павел дождался, пока Динь сходит в туалет, затем вымыл руки и потребовал, заходя на кухню, где она ставила чайник:
— Пойдём, сядешь на диван, зубы посмотрю и поеду.
Возражать Динь не стала, послушно опустилась на сиденье и открыла рот. Павел включил фонарик на телефоне, вздохнул — без перчаток было непривычно, как чистить зубы щёткой без зубной пасты, — и внимательно изучил содержимое рта жены. Всё было отлично, как он и думал.
И когда Павел закончил и перевёл взгляд с зубов Динь на её глаза, собираясь сообщить итог осмотра, поперхнулся собственными словами, поняв, с какой трепетной беззащитностью она всё это время смотрела на него. Как котёнок, который думает, что его вот-вот ударят, но всё равно не может не подставить под руку мягкий животик.
— Динь, я не обижу тебя, — произнёс Павел серьёзно и ласково погладил Динь по щеке. — Клянусь памятью своей матери.
То ли от его слов, то ли от прикосновения к щеке, но жена покраснела и отвела смущённый взгляд.
— Не надо клясться, тем более… таким. Никто не может дать гарантии, всякое бывает… — пролепетала она, отстраняясь. — Так что там… зубы?
— В порядке, завтра принесу справку. Динь… я говорю правду — ты можешь доверять мне. Просто как человеку, как другу. Я всё для тебя сделаю. Всё, что захочешь.
Павел говорил горячо и сердечно и видел, что Динь слышит его. Однако… её глаза наполнялись слезами, и он чертыхнулся — опять заставил жену нервничать. Надо было промолчать, не стоит заводить никаких проникновенных разговоров, пока Динь не родит.
— Ты уже предал меня однажды, Паш. Знаешь, как говорят? Предавший однажды…
— Знаю, — он кивнул, ощущая, как начинают нервно дёргаться мышцы на лице. — Но ты сама говорила мне, что нельзя делить мир на чёрное и белое и мерить всех на один аршин.
— Говорила. — Динь моргнула, и по её щеке скатилась слеза. Маленькая, прозрачная… Павел выдохнул, поднял руку и стёр её. Как же жаль, что нельзя так же легко просто взять и стереть свои ошибки. — Знаешь, как я думаю теперь? Что лучше не рисковать. Слишком больно разочаровываться.
— Я понимаю. — Он обхватил ладонями её лицо, прижался лбом ко лбу. — Понимаю. Но я докажу тебе, что ты можешь доверять мне. Не любить, не принимать обратно, но просто доверять. Докажу!
Павел, опасаясь, что иначе наделает глупостей, отпустил Динь, быстро поцеловав её в лоб, и стремительно покинул квартиру.
Утром следующего дня я встала пораньше, чтобы сходить в лабораторию недалеко от моего дома, и застала Павла в коридоре — он возвращался после прогулки с Кнопой. Но не это привлекло моё внимание, а четыре коробки моих уколов, которые лежали рядом с бывшим мужем, на комоде.
— Ты купил ещё? — выпалила я, охнув. — Я ведь каждый день смотрела в интернете, ничего не было…
— Я просто в прошлый раз договорился с провизором, что она оставит мне несколько пачек после следующей поставки. Вчера вечером она позвонила, я сразу поехал и забрал. — Павел присел на корточки, снял с Кнопы шлейку и внимательно оглядел меня с ног до головы, на мгновение задержавшись на выпирающем животе. — А ты чего так рано встала? Семи даже нет.
— Мне надо кровь сдать, схожу в ближайшую лабораторию.
Я чувствовала себя неловко. Павел так легко, играючи тратил на меня свои деньги… и не принимал, когда я пыталась их вернуть. Сопротивлялся так яростно, что я каждый раз позорно отступала, признавая — мне его не переупрямить.
И вчерашний диалог ещё добавлял неловкости. «Ты можешь доверять мне»… Ну, как другу — возможно. Но точно не как мужу.
Хотя о моём благополучии сейчас Павел заботился едва ли не лучше, чем я сама.
— Я не успею сходить с тобой, — он кинул быстрый взгляд на экран мобильного телефона. — Мне сегодня обязательно нужно быть на работе.
— Да я сама дойду, тем более, это не первый раз. Я ходила в эту лабораторию постоянно, просто тебе не говорила.
— Ясно, — он хмыкнул, но, кажется, не обиделся. — Тогда я помою лапы Кнопе и пойду. Сходи погуляй потом, как сдашь кровь и позавтракаешь. Погода хорошая.
Я ответила, что так и собираюсь сделать, Павел кивнул и ушёл в ванную вместе с Кнопой.
А я отчего-то подумала — интересно, а сам-то он завтракал?
Хорошая погода, хорошая погода… Что ж, май — месяц непредсказуемый, и я, отправившись в парк после сытного завтрака, попала под офигенную грозу, которую не обещал ни один прогноз. Пока дошла до дома, вымокла до нитки и замёрзла до костей, и через пару часов почувствовала, что всё — заболеваю.
И ведь умудрилась же почти всю зиму и весну проходить без единого чиха, но моё везение, видимо, закончилось. То проблемы с кровотоком, то теперь вот — простуда…
Позвонила Ирине Сергеевне, узнала, что нужно купить, и расстроилась — ничего этого не было дома, даже несчастного парацетамола. И народных средств тоже никаких. Как-то не ожидала я, что заболею в майские праздники.
Кинула Павлу список и просьбу купить всё это. Он ответил почти тут же: «Динь, ты заболела?»
Отрицать было глупо, и я призналась. И была поражена, когда Павел приехал не через пять часов, как должен был, отмотав полный рабочий день, а через полтора. По-видимому, отпросился сразу, как я написала в мессенджер.
— Тебя не уволят? — поинтересовалась я сипло — горло уже начинало саднить. Павел поставил на пол пакет из аптеки, внимательно оглядел меня всю, вздохнул и покачал головой.
— Нет, но главный в восторге не был, мне же пришлось переносить пациентов. Не думай об этом, Динь. Почему ты не лежишь? Тебе нужно лежать. Иди, я сейчас сделаю чаю. И таблетки принесу. Я ещё малиновое варенье привёз.
Малиновое варенье… точно, как же это я не подумала. Я ведь его обожаю. И Любовь Андреевна такое обалденное малиновое варенье варила!
Так, но ведь Павел сказал «привёз», а не «купил»…
— Это варенье?..
— Да, мамино, — он кивнул и грустно улыбнулся. — В её квартире осталось ещё несколько банок. Ты же не против? Его всё равно нужно съесть, да и мама…
Точно, Любовь Андреевна была бы рада, узнав, что Павел пытается вернуться ко мне при помощи её вкуснейшего варенья.
— Не против, конечно.
Чуть позже бывший муж развёл вокруг меня кипучую деятельность. Сначала принёс чай и лекарства, потом, после того, как я проспала пару часов, накормил ужином и ушёл выгуливать Кнопу. Температура у меня была совсем небольшая, а вот слабость приличная, поэтому я вновь завалилась спать, даже не успев поинтересоваться, собирается Павел домой или останется здесь. Да мне и не то, чтобы было это интересно — мысли в голове ворочались вяло, и единственное, что меня волновало — как бы не разболеться совсем.