А если вдруг?.. Это все изменит. Но нужны ли мне эти перемены? Я только попрощалась с прошлой жизнью, с Костей.
— Все нараспашку, — слышу голос Жени из прихожей.
— Рита только ушла в магазин, — отвечаю, улыбаясь через силу.
— Тогда можем поговорить.
Тон Карельского мне не нравится. Значит, что-то случилось. Сколько-то можно? Я устала от всего. Опускаюсь на стул и говорю:
— Ну бей уже. Что еще?
— У тебя могут быть проблемы, Эмилия, — Женя садится сбоку от меня и обводит взглядом стол. — Красиво все как.
— Какие проблемы? — не понимаю я. — Костя еще что-то?..
— Да, — предугадывает мой вопрос. — Денис достал документы, и это подсудное дело. Пока, конечно, об этом знаем только мы, но если он продолжит в том же духе, то рано или поздно все вскроется.
— Но при чем здесь я? Никакого отношения я уже не имею к тому бизнесу. Да и раньше не имела, чисто по бумагам. Я занималась только агентством и студией, там к документации не подкопаться.
— Эмилия, я понимаю, — перебивает меня Женя. — И это все можно будет доказать. Но это дополнительные проблемы. Кстати, я подготовил документы на развод. Если тебя все устроит, то… В общем, смотри сама.
Только, казалось бы, все стало немного лучше. По крайней мере, не так тошно. Но куда же без очередных проблем?
— Хотелось бы в Минске остаться, — говорю тихо, хотя не хотела вообще произносить эти слова вслух.
— Полностью согласен, — отзывается Женя. — Но наше желание не отменяет того, с чем мы имеем дело. Если, еще раз повторю, все это выползет наружу, мы сможем доказать твою непричастность, но это лишние нервы.
Я молча читаю документы, что подготовил Женя, потом перевожу на него недоуменный взгляд.
— Что это значит? — спрашиваю. — Вот это проблема. Мы же обо всем договорились. Если это заявление пустить в ход, то Костя может снова посадить Эмина. Нет, мне ничего не надо, — качаю головой. — Пусть забирает все, но брата моего не трогает.
— Недооцениваешь ты нас, — улыбается Женя. — Денис не зря свой хлеб ест. И для Кости это будет сюрпризом.
Не знаю… Еще пару дней назад думала, что буду бороться до последнего. А сейчас кажется, что сил не осталось.
Дениса Алексеевича все-таки отец выбрал. Так что Карельский прав. Все останется мне, в том числе и квартира, в которой я точно жить не стану.
— Я хочу вернуть агентство, — решаю в итоге. — Бизнес мне его не нужен. И если Костя продолжит в таком духе, скоро ничего не останется. А быть причастной к этому… К черту. Только, как ты и сказал, лишние нервы.
— Я примерно так и думал, — чуть подается ко мне Женя, а я даже дышать перестаю.
Кажется, вот-вот меня снова поцелует. Я и так еле-еле взяла себя в руки после того случая в коридоре гостиницы. Полночи пялилась в потолок, думала, накрутила себя, а потом решила, что это ничего не значит. Просто поцелуй. Вот Карельский же делает вид, что ничего не было, и я смогу.
— Обед стынет, — глядя в темные глаза, говорю я.
И мы все ближе и ближе… Я уже чувствую дыхание, которое касается моего лица. Но этот момент разрушает хлопок двери.
— Это я! — кричит Ритка. — Ой, здравствуйте, — кивает, улыбаясь Жене. — Давайте поедим.
Пусть подруга немного разряжает обстановку, но легкий флер, что висел до этого в кухне, так и остается здесь. После обеда Ритка убирает посуду, а Женя поднимается со словами:
— У меня сейчас встреча, но разговор не окончен. Надо решить, что делать дальше.
— Может, тогда вечером приедешь? — спрашиваю, слыша, как у Риты в мойке что-то гремит.
— Я позвоню, Эмилия.
Иду за Женей к двери, жду, пока он обуется, но на самом деле хочу понять, что между нами происходит. Мы не говорили ни о чем, только вспоминали эту поездку. А ведь это, кажется, самое лучшее, что со мной случилось за последнее время.
— Я буду ждать твоего звонка, — произношу, когда Карельский уже выходит из дома.
— Да ты, подруга, втрескалась, — слышу и, обернувшись, смотрю на задумчивую Ритку. — Кстати, я в аптеку заскочила. Сделаешь?
Надо, но так страшно… Я столько лет хотела ребенка, а сейчас даже боюсь сделать тест на беременность. Но даже если я беременна, то Костя об этом не узнает. Он не заслуживает этого ребенка.
— Давай, — соглашаюсь я и иду наверх, сжимая в руке картонную коробочку.
Ритка нетерпелива. Через десять минут она начинает стучать в дверь. А я не могу оторвать взгляд от двух ярких полосок.
— Эмилия, ну, Эми, отзовись хоть, — скребется Ритка в дверь. — Положительный, да?
— Да, — глухо отзываюсь я и зажимаю рот рукой.
Я то ли плачу, то ли смеюсь. Не могу разобраться в своих эмоциях.
— Открой, Эмилия, — зовет меня опять Рита.
Поворачиваю защелку и смотрю на подругу. Она опускается на пол рядом со мной и смеется.
— Я оставлю ребенка, — уверенно говорю. — Пусть Костя и редкостный козел, но мой сын не будет таким.
— Уверена, что мальчик? — Ритка продолжает смеяться, и это больше похоже на истерику. — Назовем его Женей. А что, Евгений Бестужев очень даже звучит.
— Ритуль, прекрати, — поднимаюсь и подаю руку подруге. — Пойдем лучше пить чай.
Мне надо переварить эту мысль. Мне надо с ней переспать. А завтра с новыми силами, со свежей головой все будет по-другому. И до развода никто о моем ребенке не должен узнать, иначе это усложнит процедуру.
— Чай так чай, — соглашается Рита. — Но как же Карельский?
Усмехаюсь, выходя из ванной. О Жене придется забыть. Своих детей мужчины бросают, что уж говорить о чужих. Вот только терять я его не хочу. Может, возможность дружбы все еще останется?
Глава 23
— Эмилия, — захлопывает дверь в раздевалку Ритка, хотя уже собиралась выходить и готовиться к занятию. — Там Костя, — говорит шепотом.
— Веди себя естественно, — спокойно отвечаю я. — Наверняка документы принес.
— Ты же ему ничего не скажешь? — еще больше понижает голос подруга.
— Конечно же, нет, — качаю головой. — Это только затянет бракоразводный процесс. А никому из нас это не надо. На учет стану после развода. Идем? — поднимаюсь я.
— Ты просто железная леди, — говорит Рита, открывая дверь. — Здравствуй, Костя, — кивает она и проходит мимо, задев его плечом.
— Зачем ты здесь? — спрашиваю я. — Документы мог и прислать с курьером. А больше нам разговаривать не о чем.
Костя перегораживает мне выход и закрывает дверь на защелку. Я складываю руки на груди, глядя на него, и по моему взгляду пока еще муж должен понять, что вопросов у меня много.
— Не о чем, значит, — повторяет за мной. — Ты, Эмилия, совсем уже совесть потеряла? Сразу один любовник в центре Москвы, теперь поездка с Карельским в Минск. Да ты просто позоришь себя.
— Я? — даже смеюсь. — Костя, ты себя слышишь? Твоей любовнице скоро рожать, а ты меня обвиняешь черт пойми в чем? Да, я ездила с Женей в Минск, но это не значит, что я с ним спала. Не надо сравнивать всех с собой. И вообще, Костя, это было уже после того, как мы расстались.
— А это? — он расстегивает папку, которую держит в руках, и бросает практически мне в лицо фотографии, они рассыпаются по раздевалке.
Мне хватает одного взгляда на пол, чтобы вспомнить тот день. Я улыбаюсь, качая головой, и Косте это не нравится. Он хмурится, заметив, как я поднимаю фото. Сколько вокруг доброжелателей, прямо удивительно. И как по заказу работают. Только ошибочка вышла.
— Костя, раскрой глаза и посмотри. Здесь даже дата внизу есть. Видишь, пятое мая, помнишь, что это за день был?
— День, когда тебя застали с любовником? — уже не так уверенно спрашивает Костя.
— Идиот ты, — тянусь за своим телефоном. — Это день, когда Эмин вернулся из Штатов. И если ты заметил, то снимки сделаны так, что лица его не видно. Но вот эту татушку из-под воротника можно рассмотреть. Только тебе же проще меня обвинять, чем посмотреть внимательнее.
Открываю на своем смартфоне фото, сделанное в тот день, и поворачиваю экраном к Косте. Я не оправдываюсь, не пытаюсь ему что-то доказать, но обостренное чувство справедливости не дает покоя. Пусть увидит, если захочет. Это селфи мы с братом сделали, подойдя к офису. Да, Эмин тогда выглядел непривычно, поэтому я и захотела сфотографироваться. Мой братишка в костюме, а не в рваных джинсах и дизайнерских футболках. И не кеды и кроссовки на нем, а наконец-то туфли, на которые Эмин потом жаловался, сидя в кабинете.
— Хорошо, — усмехается Костя, — допустим, это Эмин. Но это не отменяет того факта, что ты близка с Карельским.
— Снова здорово, — закатываю глаза. — Ты опять путаешь временные рамки. Зачем ты вообще приехал? Чтобы оставить мне на память мои фото с братом? Спасибо. А теперь подумай, кто тебе их отправил.
— Подписывай, — Костя почти бросает мне в руки папку и достает из нагрудного кармана ручку. — И не надо на меня так смотреть. Оказалось, что мы оба хороши.
Все-таки он неисправим. Если ему так проще думать, то ради бога. Читаю договор, где уже стоит подпись Кости, и ставлю свою. Видимо, Наташа его успокоилась, раз сам привез документы.
— Кость, — подписав, улыбаюсь я, — а если ты пойдешь под суд, останется с тобой твоя Наташа?
— За что это? — делает вид, что не понимает, но вижу, как напрягается.
— Всякое бывает, — равнодушно пожимаю плечами. — Вдруг бизнес прижмет, вдруг еще что.
Дениса Алексеевича сдавать не хочу — полезный человек. И всему свое время. До развода пусть все будет так, как есть.
— О чем ты, Эмилия?
— Я чисто гипотетически рассуждаю. Все же у меня экономическое образование. А что, есть грешки за душой?
— Ничего у меня нет, — забирает Костя бумаги. — И за собой лучше следи, Эмилия.
Что-то его из крайности в крайность. То мне фотографиями тыкает, то за собой следи. Определился бы уже.
— Взаимно, — киваю я, обходя Костю, и тянусь к защелке, но он перехватывает мою руку.