– Умничка. А теперь разведи ноги. Шире.
Колени подрагивают, но я справляюсь с нерешительностью и открываюсь перед ним. Вся. Целиком.
– Палец внутрь. Ну же, не заставляй меня повторять.
Не сдержав короткого оханья, выполняю требование. Во мне всё горит и скручивается тугими пружинами. Ещё никогда ласки не были столь чувственными. Мне кажется, я истекаю соками. Закатываю глаза и вновь издаю гортанный стон.
– Больно? – в Артеме просыпается волнение, но я отрицательно мотаю головой. – Хорошо. Погладь себя. Ты хотела увидеть меня настоящего? Что, если мне настоящему нравится наблюдать за тем, как девушка мастурбирует?
Он пытается казаться темным монстром, но во мне лишь разжигается огонь. Адское, дикое пламя, сжигающее дотла. Это игра, но она невероятно сексуальна. Я как будто познаю себя заново. С каждым касанием клитора открываю новые потаенные уголки собственного тела. Меня колотит, дыхание тяжелеет, и колени начинают дрожать. Ещё чуть-чуть… совсем немного…
– Не торопись, – подсказывает Артем, склонив голову набок.
Запоминает. Впитывает. Не пытается присоединиться, и от пустоты внутри мне становится физически больно. Без его приказа вновь просовываю палец внутрь, представляя, что вместо него там – Артем.
– Не торопись, – повторяет жестче. – Не спеши. Медленнее.
Я начинаю стонать от того, как сильно во мне всего одно желание: поскорее получить желаемое. Кажется, скоро начну умолять его. Раньше я считала, что все эти избитые фразы из книжек – «Пожалуйста, разреши мне кончить» – всего лишь бредни неудовлетворенных домохозяек. А теперь сама близка к тому, чтобы скулить и просить разрядки.
Артем поднимается и подходит к кровати. Его горячие ладони ещё шире разводят мои колени. Он опускается к моей промежности, губами проводит по внутренней стороне бедер. Короткая ласка, несильный укус, лишь усиливающий контраст.
– Теперь можно, – дует мне на разгоряченное лоно. – Кончай.
Нескольких движений языком хватает, чтобы бурный оргазм захлестнул меня с головой. Сама не замечаю, как руками цепляюсь за плечи Артема, до крови царапаю кожу. Он не отстраняется, и когда волна удовольствия спадает, запечатывает мои губы крепким, злым поцелуем.
– Будет что вспоминать ночами, – произносит с мрачной ухмылкой.
– А ты? – затуманенным взором смотрю на выпуклость на его джинсах. – Тебе же тоже надо…
– Отдыхай, Софья, – пресекает попытку подняться и схватиться за молнию на ширинке. – С собой я как-нибудь разберусь.
Стоит ли говорить, что в эту ночь я вновь сплю как убитая?
***
Всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и мои несколько дней наедине с Артемом подходят к концу. Как минимум, из-за того, что я разорю Дениса Владимировича, если продолжу оплачивать отель для Ирэн.
– Когда ты приедешь к отцу? – спрашиваю Артема, когда мы едем за Иркой.
– К свадьбе, – немногословен он. – Нужно закончить несколько дел перед тем, как возвращаться.
Что ж, не всё так плохо. Пара недель, и мы опять увидимся. Не успею даже толком соскучиться. Хотя кого я обманываю? Я как безумная кошка буду лезть на стену и вопить каждый день, проведенный без Артема.
За последние дни я удовлетворила какую-то дикую нехватку Миронова, боясь не успеть, не распробовать, не прочувствовать его максимально глубоко. Как будто закрыла многолетний авитаминоз усиленным курсом конкретного человека.
Спасибо Ирэн за то, что она не возмущалась, что с ней мы проводим всего несколько часов в день, а потом я несусь к своему личному помутнению рассудка. Мне кажется, она ловит кайф от прогулок по городу, кофеен, в которых можно наделать новых фото для социальных сетей. Удивительно, но никаких новых знакомств за время пребывания в столице подруга не завела, напротив, отказалась от парочки вполне симпатичных парней, которые подкатывали к нам в клубе.
Что это с ней происходит? Стареет?
Подъезжаем к отелю, и Артем тормозит у входа. Ирка, обвешанная пакетами как новогодняя елка – игрушками, приветственно машет ладошкой.
– Когда ты успела это купить? – интересуюсь, пока подруга пытается уместить свое богатство на заднем сидении (а пакеты вываливаются наружу, шуршат, мнутся и хрустят, пока она заталкивает их коленом).
– Да пробежалась с утра по магазинам, – хихикает она. – Видимо, придется доплатить в самолете за багаж, потому что в ручную кладь не поместится.
– Боюсь, тебе ещё и за перевес придется заплатить, – скосившись на Ирку, мрачно шутит Артем.
Так странно. Он редко искренне смеется, и каждая его реплика полна едкой иронии, но я научилась видеть, что даже сарказм его не ядовит. Скорее – не умеет веселиться по-доброму. Наверное, так даже правильнее. Мне никогда не нравились парни-шутники, этакие клоуны, которые каждую реплику переводят в юмор.
– Зато я готова к учебному году! – Ирэн тычет пальцем в пакет с названием модного бренда. – Смотри, какие туфли оторвала на распродаже!
– Класс, – соглашаюсь я, переводя взгляд на ушатанные жизнью кеды.
Никогда не испытывала потребности в дорогих вещах. Мама любит пройтись по магазинам и прикупить что-нибудь стильное, а я всегда уныло плетусь позади и эстетично ною. Интересно, а Артему нравятся женственные девушки? Как он реагирует на мои джинсы и топики? В тот день, когда увидел меня в шелковом сарафане, он еле удержался от поцелуя (в чем сам признался вчера).
Может быть, пора поменять стиль?..
Ирка щебечет о скидках, Артем постукивает пальцами по рулю. До аэропорта остается каких-то десять минут, и я осознаю, что совместное время кончается. Как назло, нет ни единой «пробки», а мы специально выехали заранее. Даже если Миронов проторчит с нами в зале ожидания, ситуации это не исправит.
Я сама отпускаю его сразу же, как мы находим стойку регистрации на рейс. Нет никакого смысла тратить время на длительное прощание. Увидимся ещё.
Он целует меня в губы, коротко, но крепко. Не просит написать ему, как долечу, но я знаю, что именно так и поступлю. Вместо слов он притягивает меня к себе, целует вначале невинно, почти по-братски (если сестер вообще можно целовать в губы), но затем его язык проталкивается в рот, и зубы закусывают нижнюю губу. Я еле сдерживаю стон, который нарастает помимо моей воли.
– Так, голубки, пожмякаетесь позже, – Ирка встревает между нами. – Всё-всё, разошлись. А то устроили тут всякую порнографию, да ещё и бесплатно.
Со стороны может показаться, что она помешала прощанию, но на самом деле подруга оказывает мне настоящую услугу. Сама я буду не в силах разойтись с Артемом. Он кивает нам и уходит, спрятав ладони в карманы джинсов.
– Спорим, у твоего сводного брата сейчас нехилый стояк? – хихикает мерзкая подружка, наблюдая за тем, как фигура Артема удаляется. – Я бы на месте службы безопасности остановила его за ношение оружия.
– Спасибо, – вздыхаю я, не отреагировав на мерзкие шуточки Ирэн. – За то, что… ну…
– Да не за что, – она похлопывает меня по стене. – Зачем ещё нужны друзья? Только чтоб обломать секс посреди аэропорта.
Следующие несколько часов проходят – на удивление! – быстро. Короткий перелет и поездка на такси до поселка. Свет в окнах коттеджа. Легкое поскрипывание входной двери.
Мама сидит на диване в гостиной. Телевизор включен, а на животе её лежит планшет. Она всегда так делает: фоном включает какое-нибудь ток-шоу, а сама изучает интернет. Дениса Владимировича поблизости нет, как, впрочем, большую часть времени.
После общения с Артемом я всё сильнее сомневаюсь в правильности свадьбы. Мамин жених не кажется надежным партнером или отцом. Полюбит ли он ребенка? Сможет ли быть верным моей маме? Так страшно, что спустя год мы окажемся в съемной квартире с младенцем на руках.
– Привет! – робко улыбаюсь маме. – Я вернулась чуть пораньше, чем планировала.
Она кивает, но как-то отстраненно. Руки стиснуты в замок, и костяшки побелели – так сильно она сжимает пальцы. Лицо пустое. Мне не нравится то, что я вижу, как не нравится и затянувшееся молчание между нами.
– Всё хорошо? – трогаю её за напрягшееся плечо. – Тебе плохо? Что-то со свадьбой?
– Соф, ты мне солгала, – отрывисто произносит мама. – Ты покупала билеты на самолет и жила почти неделю в столичном отеле. Что ещё ты скрываешь?
Блин. Блин. Блин.
Вот я тупая курица. Не подумала, что маме приходят отчеты по всем списаниям с карты. Конечно же, её «немного смутило», когда дочь потратила значительную сумму на проживание в отеле (пусть не самую крупную, но много больше моих еженедельных трат). Непонятно только одно: почему она не спросила раньше, а дождалась возвращения домой?
Я вспоминаю её внезапный звонок тем утром, когда мы завтракали с Артемом в кофейне. Она уже тогда знала, что ни к какой Нике я не поехала. Тот вопрос о погоде был задан специально.
Щеки наливаются краской.
Как же объяснить, что я не пыталась обмануть, просто сама не понимала, чего ожидать. Призналась бы, что еду к Артему, но не смогла бы ответить на простой вопрос: «С какой целью?»
Думала, всё прояснится, тогда и расскажу.
А в итоге ситуация выглядит так, будто дочь получила свободные деньги (причем не материнские, а будущего отчима) и ушла в загул. Ниже падать уже некуда. Позор полнейший.
Я набираю в грудь воздух и облизываю разом пересохшие губы. Надо оправдываться.
– Мам…
– Мы всегда были с тобой близки, – мама опускает лицо, и пряди волос падают на высокий лоб. – Меня часто упрекали, что неправильно общаться с дочерью на равных. Во всех научных статьях пишут, якобы ребенок должен понимать разницу между собой и родителями, но ты никогда не давала мне повода усомниться в моих методах воспитания. Если ты хотела отдохнуть в столице, почему не предупредила заранее? Неужели ты думаешь, что я запретила бы? Наоборот, мы бы вместе выбрали лучшую гостиницу, накупили бы вещей в поездку. Вместо этого ты тайно улетаешь с кем-то из подруг… – она делает паузу, – или парней, неделю заставляешь меня вздрагивать при каждом звонке с незнакомого номера…