– Ты могла бы позвонить мне сама.
Во мне просыпается детское недовольство. Нет, я крупно облажалась и ошибку свою признаю, но что мешало маме поинтересоваться прямо? Отругать, назвать меня неблагодарной дочерью и выяснить отношения гораздо раньше? Зачем было нужно ждать и волноваться зазря? Ей вообще нельзя нервничать, она же беременная!
– Я надеялась, что ты сама захочешь похвастаться своими каникулами, – пожимает она плечами. – С кем ты уезжала?
– С Иркой… – и добавляю сквозь стиснутые зубы, потому что следующую фразу физически сложно выдохнуть наружу. – Я ездила к Артему.
Мама каменеет. Я не ожидала от нее такой резкой реакции. Не к чужому же человеку улетела, а почти к родственнику, который всегда проследит, где шляется младшая сестра (а ей и шляться незачем, ночи она проводила в кровати сводного брата).
– Зачем? – недоверчиво. – Он заставил тебя что-то сделать? О чем-то просил?
– Нет, – начинаю отвечать, но мама перебивает.
– Что ему было нужно? – внезапно она срывается на ор: – Почему ты согласилась, не спросив нашего с Денисом разрешения?!
– Давай пообщаемся, когда ты остынешь? – в противовес произношу очень тихо. – Я виновата, что уехала, не предупредив тебя. Извини меня, это было неправильно. Мне жутко стыдно, потому что из-за меня ты волновалась. Поверь, я не хотела ничего скрывать. Можно мне помыться и спуститься к тебе чуть позже? Надеюсь, к тому времени всё уляжется, и я смогу объясниться.
– Уляжется?! – мама вскакивает с дивана, и планшет рушится на пол экраном вниз. – Ты ещё и издеваешься надо мной? Разговариваешь как с больной на голову? Что может улечься, Соня? Твой обман? Твой отъезд к этому…
Я не слышу концовки фразы, малодушно убежав на второй этаж. Нет смысла переругиваться, только наговорим друг другу всяких гадостей.
Не понимаю, откуда столько гнева…
Неужели это всё гормоны, о которых так часто шутят в сериалах? Мол, у всех без исключения беременных улетает крыша?
Жуть какая.
Мне жутко стыдно за обман. Я ведь собиралась рассказать маме, просто позже, когда сама бы разобралась в своих эмоциях. Та поездка была спонтанной для меня самой. Как я могла предупредить о ней, если сама не понимала, что творю?
Черт.
Я возвращаюсь из душа и, закручивая в волосах полотенце, вижу новое сообщение на экране мобильного телефона.
Кажется, твоей матери не нравятся наши отношения.
Она даже не знает, что у нас есть отношения.
Она взбесилась, едва узнав, к кому я ездила…
Ожидаемо. Я ведь паршивая овца.
Не научу тебя ничему хорошему, только курить травку и сосать чужие члены.
Мне чудится, что он усмехается, мрачно, безысходно. Его глаза темнеют, и он вновь становится тем непонятным, замкнутым парнем, который с легкостью может нахамить или назвать тебя девушкой по вызову. Последние несколько дней Артем открывался с иной стороны. Оказалось, он неравнодушен к музыке, неплохо разбирается в архитектуре и умеет улыбаться.
Всё враз смыто, слизано штормовой волной.
Перестань! Это не так.
Всё так, Софья. Отец позвонил и запретил приближаться к тебе.
Как думаешь, какой будет его реакция, если он узнает, с кем ты лишилась девственности?
Не хочешь похвастаться маме, что стала женщиной?
Я сжимаю кулаки и пытаюсь отдышаться, хотя сердце выпрыгивает из груди, и кровь молотит в горле.
Ну и что теперь делать?
Признаться и подвести нас обоих под плаху? Промолчать и предать саму себя?
***
Ужин проходит в напряженном молчании. Я спустилась к маме и даже ем курицу со шпинатом (хотя аппетит напрочь отсутствует), но нарочно не извиняюсь и не пытаюсь объясниться. Если честно, после выволочки Артему я дико обижена на маму и Дениса Владимировича. Наверное, это признак моей незрелости, но на глазах застывают слезы, а в груди бурлит желанием высказаться или ударить кулаком по столу.
Чем Миронов-младший заслужил подобное отношение? За старые ошибки?
А кто из нас не ошибался? Мама, которая влюблялась каждый раз до потери пульса, а потом сидела на успокоительных таблетках? Или Денис Владимирович, меняющий девушек чаще, чем резину на авто?
Получается, я тоже ошиблась, когда доверилась Артему, ибо должна была дождаться кого-то другого, лучше, надежнее и, желательно, дать ему исключительно после свадьбы?
Ха.
Денис Владимирович приходит домой посреди ужина. Целует маму в щеку и смотрит на меня с отеческим неодобрением. Поджатые губы и сведенные брови красноречивее слов говорят: «Я разочарован в тебе».
Проблема в том, что мне плевать. Мамин жених мне никто, а потому его мнение не может задеть меня всерьез. Я благодарна ему за гостеприимство, но он старается ради мамы и их будущего. Вернуть потраченные на поездку деньги? Без проблем. Найду подработку и за пару месяцев возмещу всё до копейки. Благо, билеты стоили недорого, а отель был самым простецким.
– Как давление? – спрашивает Миронов-старший у мамы, коснувшись её запястья двумя пальцами.
– Снизилось, – бурчит та.
Во мне тотчас просыпается неугомонная совесть. Из-за моей несознательности у моей мамы проблемы со здоровьем. Но потом я успокаиваю себя тем, что мамино давление молчало почти неделю, а поднялось только сейчас. Раз причина – моя встреча с Артемом, то… то… то я не могу ничего изменить.
Мы продолжаем ужинать в тишине. Ни единого вопроса или порицания.
Я не выдерживаю первой, чересчур громко отодвинув стул и скупо поблагодарив за еду. Выбрасываю остатки в мусорное ведро, убираю тарелку в посудомойку.
– Чуть позже уберу со стола, – напоминаю на всякий случай.
Это моя прямая обязанность, и мне несложно её выполнять. Но догадываюсь, что из-за обиды мама может решить, что дочь решила неблагодарно сбежать, не помыв посуду.
– Спасибо, не надо, – поджимает она губы.
Я вновь начинаю раздражаться.
Мы с мамой так редко скандалим, что крупные ссоры можно пересчитать по пальцам на одной руке. Так почему она взъелась на меня сейчас и всячески показывает своё недовольство, каждым жестом задевая за живое?
Неужели я, почти идеальная дочь, не заслужила капельку доверия? Почему я не могу управлять своей жизнью и самостоятельно решать, к кому мне ездить?
– Софья, будь добра, подойди в мой кабинет, – бросает Денис Владимирович, обтерев губы салфеткой.
Он тоже встает, манит меня рукой. Приходится подчиниться.
Негодование достигает пика, когда Миронов-старший показательно запирает дверь на замок, отсекая пути к отступлению. Зачем он так делает, непонятно. Думает, что я кинусь прочь посередине разговора?
– День выдался тяжелым, мы все на взводе и не можем трезво реагировать на некоторые слова, – мужчина глубоко вздыхает. – Знай, я не собираюсь устраивать тебе допрос или упрекать в том, что ты общаешься с моим сыном за нашими с Мариной спинами. В самом по себе общении нет ничего предосудительного, напротив, я был бы счастлив, если бы вы нашли общий язык. Мне важно знать другое. Софья, скажи, заставлял ли Артем тебя делать что-то… – он запинается, но я чувствую, что пауза эта специальная, – противозаконное? Запрещенное? Возможно, вы куда-то ходили или он просил тебя что-то передать его друзьям? Взять какой-нибудь сверток, сделать заказ? Нет?
Я отрицательно мотаю головой. Да нет же, черт, нет! Прекратите думать о своем сыне так плохо. Он – нормальный человек, а не отброс общества. Он не принуждал меня к чему-либо, не вредил, не подставлял. Наоборот, он получил за меня пулю…
– Денис Владимирович, давайте я сразу отвечу на ваши вопросы. Артем замечательно меня встретил. Мы не делали ничего плохого, не посещали никаких подозрительных мест, обедали только в приличных ресторанах, в которых он сам оплачивал счет. Ему не нужно было от меня ничего.
«Кроме меня самой», – мурашками пробегает под кожей.
Мне сложно говорить. Слишком тяжела энергетика Миронова-старшего, чтобы бросать ему в лицо колючую правду. Но я остро чувствую необходимость вступиться за Артема.
Его вообще кто-нибудь защищал? От отца и вообще? Или он всегда сам по себе, а Миронов-старший способен только упрекать?
Ну, значит, я буду первой. Не позволю считать Артема плохим.
Денис Владимирович кивает. Лицо его не выражает ни единой эмоции.
– Не могу понять, зачем он пригласил тебя в гости. До недавнего времени ваши отношения были довольно напряженными.
– Он не приглашал. Я сама захотела приехать, чтобы всё между нами прояснить.
Полуправда дается совсем легко. Ведь не соврала же, просто недоговорила. Незачем пока озвучивать причины нашей встречи. Потом, когда буря уляжется, и мама поймет, что Артем Миронов – не зло, обличенное в тело парня. Он – хороший.
– Почему ты поехала тайно?
– Боялась, что Артем не захочет меня видеть, а я не хотела, чтобы вы заставляли его общаться со мной через силу.
Ложь.
– Почему не позвонила, когда всё наладилось?
– Думала рассказать обо всем при встрече.
Правда.
– Чем вы занимались целыми днями?
– Ходили по картинным галереям, съездили в парк. Артем показал мне город и окрестности, я давно мечтала посмотреть столицу.
Ложь.
– Он не грубил тебе? Не обижал?
– Нет.
Правда. Чистая. Незамутненная. Искренняя до предела.
Наша словестная игра похожа на баталию. На напряженную шахматную партию. Вопрос-ответ. Я умудряюсь выдержать темп и даже не сбиваюсь с ритма, когда обманываю. Понятное дело, меньше всего нас интересовали музеи со скверами. Коротких прогулок вполне достаточно, чтобы напитаться столицей. Мне требовались не впечатления от путешествия, а он.
– Артем точно не принуждал тебя к чему-либо? – жестче. – Вспомни хорошенько?
– Денис Владимирович, вы обещали не устраивать допрос, – нахожу в себе силы посмотреть ему в глаза. – Я уже ответила и повторюсь: нет.
– Согласен, переусердствовал. – Миронов старший прикрывает веки так, будто дико устал. – Наверное, ты недоумеваешь, почему меня так волнует твоя дружба с Артемом. Понимаешь ли, мой сын – слишком неоднозначный человек, у которого за плечами большой опыт… всего. Он неплохой, но не умеет управлять своей жизнью и умело впутывает в неприятности чужих людей. Потому я представляю, чего можно от него ожидать, и опасаюсь, что он затащит в свои сети юную девочку. Однажды он уже напоролся на проблемы, чуть не угробив тебя. Думаешь, теперь что-то изменилось? Увы, Артем неисправим. Будь аккуратна с ним, договорились?