– Я здесь исключительно из уважения к Марине Валерьевне, – выплевывает она, когда я усаживаюсь напротив. – Не ради тебя.
– Хорошо, – дергаю плечом.
Если честно, даже ругаться не хочу, как и извиняться, как и оправдываться за то, что её ненаглядного принца покалечили.
Пришла – и на том спасибо.
Артем садится рядом, на единственное свободное место. Как же я рада, что он так близко ко мне, а ещё наши стулья у стены, а потому мы можем на секунду дотронуться ладоней друг друга, не боясь, что со стороны кто-то увидит.
– Ну что, теперь ты официально моя сестра? – спрашивает он хищно, касаясь колена, обтянутого тканью.
– Да, братик, – отвечаю с милой улыбкой. – Только не говори, что у тебя есть претензии?
Не говорит, но взгляд его темнеет.
***
Вечер начинается недурственно. Играет музыка, модный ведущий с телевидения (я боюсь представить, сколько за него отвалил Денис Владимирович) знакомится с гостями, официанты разносят горячие закуски. Зал, кстати, оформлен ровно так, как я указала. Ни единой лишней детали. Классическая гармония и торжественная строгость. А главное – никаких розочек.
Ирка с Женей начинают сосаться уже на пятнадцатой минуте торжества, причем наличие ошалевшего Саши из Пятигорска, зубастой Светы из Воронежа и нас троих их вообще не смущает.
Мне так хочется повернуться к Никосу и сказануть какую-нибудь пошлую шуточку, но подружка уставилась в мобильный телефон, всем видом изображая недоступность. Ну, что ж, пусть так.
– Какой шанс, что он отымеет твою подружку прямо тут? – на ухо шепчет Артем.
– Стопроцентный, – хихикаю я, радуясь, что с кем-то можно съязвить над ситуацией.
Очень уж развратно смотрятся эти поцелуи. Прям за гранью добра и зла. Эй, куда он сует свои пальцы?! Не под бретельку же платья!
– Ирочка, – кашляю я и передаю подруге бокал шампанского. – Выпьем за мою маму?
– О, с удовольствием. – Она поправляет сбившуюся прическу и отлипает от Жени. – За Марину Валерьевну и Дениса Владимировича! Горько!
Звенят бокалы, раздается смех. Мама много общается, часто краснеет, а на моем тосте умудряется даже всплакнуть. Артему тоже заставляют произнести речь за молодых, но он ограничивается скупым:
– Будьте счастливы.
Мама то и дело поглядывает в нашу сторону. Кажется, ей самой не нравится идея посадить дочь рядом со злым серым волком по имени Артем. Только вот иных вариантов нет. Да и мы ведем себя исключительно прилично… в отличие от Ирки с Женей.
Они опять сосутся, а потом вообще куда-то исчезают на полчаса точно.
– Тут чудесный туалет, – сообщает мне на ухо Ирка, когда возвращается.
– Э-э-э, это хорошо. Он какой-то особенный?
– О да, он особенный, – соглашается она, стерев с верхней губы остатки помады. – Там такая удобная раковина из мрамора. Удобно сидеть. Дать тебе презерватив?
Так вот о чем речь! Нет уж. Я, конечно, низко пала, но не собираюсь заниматься сексом со сводным братом на свадьбе собственной матери. Пожалуй, дотерплю до…
Кстати, а где переночует Артем? Остановится в отцовском доме или снимет номер в отеле? Надеюсь, он не купил авиабилеты на поздний вечер, только бы поскорее убраться из города?
Столько вопросов, которые мне до безумия страшно озвучить.
– Хочешь насолить нашим родителям, сестричка? – обжигает щеку горячий шепот. – Давай потанцуем.
Не думала, что он предложит. У меня мурашки начинают отплясывать по позвоночнику, когда талию обхватывает сильная ладонь. Тонкая ткань платья не спасает от жара прикосновений. Мне кажется, я никогда вдоволь не согреюсь Артемом. Он такой горячий: чистый огонь, запертый в человеке.
Под нарастающую музыку он начинает вести, а я безропотно подчиняюсь. Прячу лицо ему в плечо, слышу, как бьется его сердце и как с каждым движением движения становятся крепче, а касания – откровеннее.
Мы всего лишь одна из многочисленных танцующих пар, но спиной я чувствую на нас взгляды всего зала. Наверное, люди думают: какие замечательные брат с сестрой, как здорово, что они нашли общий язык.
Никто ведь не знает, как плотно «брат» прижимается ко мне, и как я льну к нему грудью. Никто не видит, что его ладонь опустилась совсем чуть ниже талии, и что наши пальцы переплетены слишком уж откровенно.
Короче говоря, из нас дерьмовые родственники. Зато отличные любовники.
– Неужели ты пригласил меня только ради того, чтобы взбесить отца с мачехой? – спрашиваю Артема, когда музыка дает передышку.
– Какой ты хочешь услышать ответ?
– Правдивый. Давай же, будь честен с самим собой.
Почему-то после моей реплики – обычной, даже скорее язвительной – Артем напрягается всем телом. Я чувствую, как меняется его дыхание, как рвутся некогда плавные движения.
– Да ладно тебе, расслабься, – пытаюсь похлопать его по спине, но Артем то ли специально вырывается, то ли действительно хотел высвободиться.
Он уходит покурить, а я остаюсь наедине с целующимися голубками. Ника давно уже сбежала домой, не досидела даже до горячего. Света из Воронежа недвусмысленно оказывает жесты внимания Саше из Пятигорска. Кажется, за нашим столиком витают флюиды похоти и разврата. Даже жалко, что по моей глупости прервался сказочный танец.
Артем возвращается, и к нашему столику подходят мама с Денисом Владимировичем. Что-то мне подсказывает: неспроста. Но я утыкаюсь в тарелку и колупаю салатный лист, только бы не показывать нарастающий испуг.
– У вас всё хорошо, дети? – по-отцовски вопрошает Миронов-старший. – Не скучаете?
– Не-а, – отвечает Артем, нахально положив руку на спинку моего стула.
– Нет, – качаю головой. – Всё замечательно.
– Вы так красиво танцевали вдвоем, – мама изображает восторг, хотя в её голосе чувствуются нотки фальши. – Мы с Денисом засмотрелись. Приятно осознавать, что в своей жизни мы сделали что-то правильно. Двух прекрасных детей…
На глазах мамы появляются слезы, и я быстро обнимаю её, пока всхлипы не переросли в рыдания, и не размазалась дорогая косметика.
– Теперь ты моя падчерица, Сонечка, и я прослежу, чтобы никто из этих гаденышей-парней не коснулся тебя раньше времени. Чувствую отцовский долг защитить и уберечь, так сказать, – Денис Владимирович нетрезво хохочет.
Он не пьян насмерть и не омерзителен в подпитии, но чувствуется раскрепощение. Обычно лишенный эмоции, сейчас он даже позволяет погладить меня по волосам.
– Ты всё ещё считаешь меня хорошим, Софья? – внезапно склоняется ко мне Артем. – Зря. Я докажу тебе обратное, – а затем он продолжает громче, с вызовом посмотрев в глаза Денису Владимировичу: – Отец, ты можешь не беспокоиться за сохранность невинности Софьи. Она давно принадлежит мне.
– Артем! Что за шуточки?! – вскрикивает Денис Владимирович, а мама всплескивает руками.
Дальние родственники начинают натужно кашлять. Ирка с Женей на всякий случай ретируются подальше. Мне остается только наблюдать за происходящим, беззвучно открывая и закрывая рот, точно рыба, которую не просто выбросило на берег, но ещё и ударило о скалы.
– С чего ты взял, что я шучу? – Ладонь Артема по-хозяйски ложится на моё колено. – Помнишь, как Софья приехала ко мне в гости? Мы спим с того самого дня. Подтверди, сестренка?
Я вспыхиваю до корней волос и вскакиваю из-за стола, потому что не намерена больше слушать… всего этого. Грязной, омерзительной правды. Извращенной, изломанной. Не имеющей ничего общего с тем, что происходило между нами по-настоящему.
Зачем он так поступил?!
Почему не смог удержаться от очередной гадости? На кой черт включил мудака?
Маму начинает мелко трясти, и я понимаю, что её срочно нужно уводить, пока все до единого гости не заинтересовались и не начали докучать своим участием. Последнее, что я вижу, перед тем, как оттащить маму в туалет – кулак Дениса Владимировича, летящий в лицо собственному сыну.
– Мам, пожалуйста, не плачь, – в туалетной комнате протягиваю бутылку с минералкой, обнимаю крепко-крепко. – Всё совсем не так.
– Это правда? Он что… он тебя… насиловал? Что он сделал, Соня?..
– Мама! Нет, он меня не насиловал! Я сама этого хотела, понимаешь? – Встряхиваю её за плечи, чтобы привести в чувство. – Я приехала к нему и попросила о… обо всем… Мама!
– Он опасный… он заставлял тебя… принуждал…
– Нет! Да прекрати же ты домысливать то, чего не было. Господи, ты не так должна была узнать.
Какой же ты урод, Артем Миронов. Портишь всё, к чему прикасаешься. Довел до точки кипения свадьбу собственного отца.
Внезапно сквозь ослепляющую злость я начинаю осознавать всю глубину проблемы.
"Ты всё ещё считаешь меня хорошим?"
Он специально ранил меня. Назло. Прижег открытую рану сигаретой, чтобы наверняка сделать больно. Чтобы я перехотела видеть его. Чтобы ему не было места в отцовском доме. Сжег все мосты, только бы остаться в скорлупе зоны комфорта.
Придурок!
Неужели его испугал мой вопрос? Он настолько боится честно признаться себе в интересе ко мне?
Или я ошибаюсь, а он – конченая тварь, которая нашла повод уколоть отца, только бы испортить свадьбу? Ему безразличны мои чувства, его не волнуют слезы моей матери. Всё, чего он добивается – отцовская ненависть?
Вот сейчас и узнаем.
– Мамуль, можно я объяснюсь позже?! Мне нужно бежать. Позвоню тебе! Я всё разрулю. Поверь мне, ладно? Возвращайся к мужу и не вздумай плакать.
Я сама не лучше. Маленькая дрянь. Потому что в ту секунду передаю маму и Дениса Владимировича. Потому что срываюсь с места, стащив неудобные туфли с ног.
Только бы успеть.
Не удивлюсь, если он уже уехал.
***
Автомобиль выруливает с крытой парковки, едва я оказываюсь на улице. Обратной дороги нет. Через несколько секунд он разгонится и навсегда умчится отсюда.
Почему-то во мне крепнет уверенность: второй попытки не будет. Не получится отложить разговор на более подходящее время.
Или сейчас, или никогда.
Я раскидываю руки в стороны и в прямом смысле бросаюсь ему под машину. Хорошо, что Артем вовремя притормозил. Кажется, он ругается – вижу, как изгибаются губы. Да плевать. Дергаю за ручку и сажусь на пассажирское кресло. Костяшки Миронова-младшего побелели, так сильно он сжимает оплетку руля. Нижняя губа кровоточит, видимо, отец не слишком щадил собственного сына.