Завидую ли я? Ревную ли?
Нет. Потому что Егорка заслужил родительскую любовь. Уверена, он вырастет до жути избалованным парнем, зато никогда не сможет сказать, будто родители недодали ему заботы.
– Купим её перед вылетом, – Артем целует меня в макушку, идет на кухню, где заваривает неизменный кофе.
Клянусь, он хлещет его литрами! Утром и днем, даже перед сном не откажется от чашечки крепкого кофе без сахара.
– А мы им скажем или…
– Думаешь, надо сказать? – хитро смотрит на меня.
– Они убьют нас, когда узнают, – я дергаю щекой. – Закопают на месте. Мама так точно, она не простит, гарантирую.
– Да и плевать.
Впрочем, я согласна с Артемом. Плевать на всё, что не касается нас двоих.
…Мы прилетаем в город, который совсем недавно казался мне центром вселенной. Родители давно накрыли стол и развесили повсюду шары. Ждут только нас. Егорка тянет ручки к гигантской игрушке в виде пингвина и заливисто хохочет, когда пингвин разевает рот.
Во главе стола – кремовое безумие, именуемое тортом, с героями из какого-то мультфильма. Будем честны, полоумные родители купили эту сахарную бомбу себе, а не Егорке. Тому ведь нельзя сладкое, да ещё в таких объемах.
Мама с отчимом делятся последними новостями, хвастаются успехами малыша. Обстановка расслабленная, в моём бокале – яблочный сок, но по ощущениям – я хмельна. Сижу рядом с Артемом и думаю: неужели когда-то не могла представить нас вот так, вместе, за одним столом? Рука об руку.
С недавних пор это реальность. Мы стараемся приезжать каждый месяц, хотя бы на денек. Повидаться и уехать – что может быть проще?
Тяжелее всего было наладить контакт между Артемом и отцом. Не скажу, что у них всё супер. Невозможно много лет вести холодную войну и в один день помириться. Но они стали общаться – уже плюс. Несколько недель назад Денис Владимирович даже консультировался с Артемом по каким-то строительным нюансам, а тот отвечал спокойно и без желания бросить трубку.
Мама тоже долго присматривалась то ли к пасынку, то ли к парню дочери. Ей сближение давалось тяжело, но обошлось без громких истерик. Сейчас так вообще щебечет с Артемом, как с родным.
– Отец, Марина, у нас с Софьей есть небольшая новость… – Миронов-младший выдерживает паузу, а затем добавляет с садистским удовольствием: – Мы тайно поженились.
Мои губы расплываются в широкой улыбке, в которой читается плохо скрываемое «упс».
– Как давно? – уточняет Денис Владимирович, нисколько не удивленный известием.
– Две недели назад. – Я показываю аккуратное колечко на безымянном пальце.
В то утро мы проснулись и почувствовали острую необходимость расписаться. Прямо сейчас. Без друзей и родственников, шумного застолья и глупого «Горько!» Не знаю, кому и сколько заплатил Артем, но нас поженили в тот же день. На мне была клетчатая рубашка и светлые джинсы, но я ощущала себя самой счастливой из невест. Потому что со мной находился тот самый человек.
Больше, чем парень. Муж.
– И нам не сказали?! – охает мама. – Я убью вас!!!
– Я же говорила, – вздыхаю, а Артем хмыкает и, откинувшись на стуле, наблюдает за мамиными восклицаниями:
– Кошмар! Катастрофа! Расписались без родителей! Не сообщили!
– Софья, ну-ка скажи, а ты фамилию сменила или свою оставила? – интересуется Денис Владимирович сурово, сведя густые брови на переносице.
– Сменила.
– Ну-с, теперь мы точно одна большая семья Мироновых. Всех приняли в свою дружную секту, – шутит он (что случается редко). – Марина, пришло время открыть ту бутылку коньяка, которую я берег для особого случая. Да хватит кричать. Женились, и ладно.
– Вот видишь, всё нормально, – шепчет мне на ухо Артем, пока мама одновременно всхлипывает, поздравляет, целует нас и пытается раздать оплеухи.
Егорка на нетвердых ножках подходит к нам и просится на ручки. Он ещё не понимает, в какой проблемной семье растет. Когда-нибудь ему придется объяснить, почему его брат с сестрой поженились (и почему не всем братьям и сестрам можно жениться), но я не вижу в этом особой проблемы.
А вечером мы с Артемом лежим в его кровати, и между поцелуями он произносит:
– Никогда бы не подумал, что могу быть счастливым здесь. В этих стенах. Каждый раз оставался тут по необходимости и не находил себе места.
Он крепче вжимает меня в себя. Кровать слишком узкая для двоих, но мы не пытаемся перебраться в мою комнату. Лежим, обнявшись, а за окном золотая луна прядет свои нити-лучи.
Чувствую едва уловимую горечь в словах. Я привыкла, что иногда взгляд Артема темнеет, и он пытается замкнуться, закрыться, увлечься прошлым. В такие минуты надо просто напомнить о том, что сейчас всё иначе. Настоящее не состоит из разочарований. Поэтому я быстро целую его в щеку со словами:
– Видишь, как хорошо, когда натыкаешься в отцовском бассейне на правильного человека?
– Натыкаешься? – Он подминает меня под себя, наваливается сверху, не позволяя выбраться. – Вообще-то ты сама кинулась на меня. А всё почему? Потому что влюбилась с первого взгляда.
– Ну да, ну да, – пихаю его локтем. – Не обольщайся. Ты мне вообще не нравишься, Миронов.
– Конечно, не нравлюсь. Ты же от меня без ума, – парирует он и целует так сладко, что внутри начинает теплеть. – Скажу тебе по секрету: это взаимно.