— Спасибо за предложение, но должна его отклонить.
— Уверены?
Нашему клиенту за пятьдесят, хотя он выглядит лет на десять младше своего возраста. Привлекательный, высокий, в хорошей спортивной форме. Понятия не имею, почему он находит женщин вот так, ведь я уверена, что любая будет не против развлечься с ним.
— Может быть, я смогу вас подвезти?
Он настаивает. Давит дальше, хотя уже прекрасно понял, что я не предоставляю такого рода услуги. Возможно, он разочарован, потому что его об этом не предупредили. Нужно будет в следующий раз сказать Андрею, чтобы это обсуждалось на берегу, хотя… сколько раз я уже об этом разговаривала? Все без толку.
— Извините, не сможете, Сонечка со мной.
Роберт появляется будто из ниоткуда, кладет руку мне на талию, прижимает к себе. Я не люблю подобных вольностей, но когда вижу, что наш клиент понимает, молчу. Лишь когда он садится в машину и уезжает, позволяю себе оттолкнуть руку Роберта от себя и спросить, что это было.
— Всего лишь пришел тебе на помощь, — он пожимает плечами. — Ты так это воспринимаешь?
— Извини.
Роберт никогда не привлекал меня, как мужчина, поэтому подобные знаки внимания я воспринимаю в штыки. Его готовность помочь обескураживает, ведь совсем недавно он давал понять, что хочет узнать меня поближе.
— Я поеду. Еще раз спасибо за то, что выручил.
— Все так же откажешь мне в ужине?
Раздражение поднимается во мне волной. Не люблю мужчин, которые после каждого хорошего поступка ждут от тебя уступок. Хотят услышать не просто слов благодарности, а получить что-то большее. Это раздражает, если не сказать большего. Роберт никогда не нравился мне, как мужчина. Да и разглядеть мне его было некогда, потому что я или была одна, или с Ромой, который за короткий промежуток времени успел занять все мои мысли.
— Откажу, — киваю и улыбаюсь, пытаясь сохранить между нами дружеские отношения. — Я по-прежнему не свободна и мне нужно домой.
К моей машине остается несколько шагов, которые я преодолеваю за считанные минуты, поворачиваюсь к Робу, чтобы помахать ему на прощание, но останавливаюсь под его пристальным тяжелым взглядом. Я видела что-то подобное во взгляде Славы в ту ночь, когда он воспользовался моей беззащитностью, поэтому не теряю время и, так и не попрощавшись, залезаю в машину и блокирую дверь. От этого почему-то становится легче, хотя в зеркало заднего вида я вижу, как Роберт залезает в свой автомобиль и уезжает. Я перенервничала, кажется, зря. В истеричном поведении виню бывшего мужа, который буквально запугал меня, заставил на всех смотреть с осторожностью.
Стоит его вспомнить, как он материализуется у моего подъезда. Стоит с большим букетом цветов и смотрит на мой, резко сбросивший скорость, автомобиль. Выходить я не спешу — лелею надежду, что все же выдержу и не расцарапаю ему лицо, потому что слишком сильно это желание внутри.
— Мне так жаль, — первое, что я от него слышу, когда покидаю салон авто.
Даже на мгновение не хочется ему поверить. Ни на одну секунду не доверяю его раскаянию. Он меня опоил. Раздел. Уложил в кровать и… возможно, занялся со мной сексом. Мое сознание отторгает этот факт, но стоит разуму добраться до одного представления подобного, хочется схватить этот чертов букет роз и заставить его их сожрать. Каждый бутон, вместе со стеблем, листьями и шипами.
Он ткнул в меня букетом так, что я аж отшатнулась, обхватывая ни в чем не виновные цветы крепче. Слава не умел быть нежным. Никогда. Ни три года назад, ни семь, ни когда я выходила за него замуж. Тогда, малолетнюю дуру, меня это впечатляло. Его грубость, граничащая с насилием. Я этого и не понимала, думала, что он так проявляет любовь. Это спустя годы другой жизни и работы с психологом, я поняла, в каких токсических отношениях жила.
Чудом, что удалось избавиться.
— Прости меня, — услышала его голос, полный чего-то похожего на раскаяние.
Я не верила, что он может испытывать чувство вины. За то, что он сделал со мной однажды, он никогда не извинялся. Любые мои попытки уколоть его, напомнить, заставить чувствовать вину, заканчивались абсолютным равнодушием с его стороны. Он не воспринимал ночь, после которой я твердо решила развестись, всерьез. Говорил, что я дура и просто ничего не понимаю. Он меня любит и не хочет отпускать. За трехлетние отсутствие перед сыновьями он тоже не извинялся и не раскаивался. С чего вдруг сейчас?
— Убери свои руки! — голос звучит собранно и громко.
Я отбиваюсь словами, когда он позволяет себе меня коснуться. Когда забывает, что мне противно. Может, и не знает, но мне наплевать. Если он не дурак, он не может не понимать, что мне противны его касания после всего.
— Извини меня, Соня. Я не знаю, что на меня тогда нашло. Не знаю, просто увидел тебя такую… готовую и податливую.
— Замолчи.
Мне с трудом удается держать равновесие. Я с силой сжимаю букет. Готовлюсь к нападению, представляя, как кроваво-красные розы врезаются в его наглую самодовольную рожу.
— Ты учти, что если… если будут последствия… я всегда буду рядом. Признаю отцовство.
Ноги будто перестают меня держать. Я пошатываюсь, упираясь спиной в свой автомобиль. Он помогает мне устоять и не свалиться. Закрыть бы уши, чтобы не слушать его больше, но я этого не делаю. Держу букет, как единственный барьер между нами.
— Я забылся с тобой. О предохранении как-то тоже, знаешь… невозможно было устоять.
Мне кажется, что он делает это специально. Пытается меня дезориентировать. Заставить чувствовать отвращение не только к нему, но и к себе. Жить в страхе, что я могу забеременеть и… родить. Родить от него. Еще раз. Против воли.
Я швыряю в него букетом так сильно, что он отшатывается, отходит на несколько шагов и ошарашенно на меня смотрит.
— Ты никогда не станешь отцом в третий раз. Не со мной точно, — уверенно произношу, кривясь в ухмылке.
Не знаю, как мне хватает сил обойти его и зайти в подъезд, подняться на свой этаж, с первого раза открыть дверь и поздороваться с Лилей, спросить у ребят как дела. Только потом я закрываюсь в ванной и под шум набирающейся воды зареветь от боли. Меня буквально трясет. Он все просчитал. Не сказал ничего сразу, чтобы я не могла применить экстренную контрацепцию. Просто смолчал, даже не убедил, что между нами что-то было. Его слов было недостаточно. Тогда их не хватило, а теперь меня просто захлестывает болью, потому что я была с ним честной. Если будет хотя бы один намек на то, что я могу забеременеть от него — избавлюсь от ребенка.
Глава 23
Мы отдаляемся друг от друга. Не сильно, но ощутимо. Рома, думая, что все из-за него, уделяет мне максимум внимания. Приезжает забирать после работы, увозит домой, кормит вкусным ужином. Ухаживает, в общем, сильнее чем когда-либо. Извиняется. Искупляет вину за то, что не сказал о своем браке сразу. Отчасти я его прекрасно понимаю — он не планировал ничего серьезного. Я — тоже.
Изменилось ли что-то скажи он мне в нашу первую ночь, что женат? Определенно да. Я бы ни за что не поехала к нему в квартиру. Не было бы сейчас никаких нас и, вполне возможно, заступиться перед Славой за меня тоже было бы некому. По правде, именно этого я и боюсь. Их встречи. Представляю, как однажды буду возвращаться домой, а там — они оба. Стоят и ждут меня, разговаривают. Я же тогда сквозь землю провалюсь, не представляя, что именно Слава сказал Роме. Неужели… рассказал?
Я почему-то думаю, что он и без случайной встречи запросто может всё рассказать. Найти Рому, договориться о встречи или… вдруг у него есть несколько фотографий, сделанных той ночью? Тогда и говорить не о чем — достаточно просто послать их. В такие минуты ненавижу себя за слабость. За то, что не могу сказать о случившемся. Это кажется просто — набраться смелости и всё сказать. Так, как было. О реакции непонятной, о том, что меня опоили. Поверит — отлично, я камень с души сброшу, не поверит — значит, не мой мужчина.
В теории всегда всё просто, а на практике смириться с тем, что ты разрушила всё своими же руками — сложнее. В наших отношениях, если не считать едва заметного холодка, все хорошо. Как это разрушить? Одним-единственным признанием. Как я потом переживу ту мысль, что молчи я и дальше, между нами все осталось по прежнему.
Это страшно — не знать, как поступить. Сомневаться, раскаиваться и изводить себя, давая партнеру думать, что у вас не все хорошо. Рома правда старается. Изменил свое отношение ко мне, подзабил на работу, чтобы больше времени проводить вместе. Он вообще сильно изменился после того, как мы поговорили. Не сразу, через несколько дней, но будто другой человек. И смотрит на меня иначе.
— Привет. Что за спешка? — Андрей материализуется возле столика, за которым я последние полчаса жду его прибытия.
Садится на стул. подзывает официантку и делает заказ. Кофе и панакотту… ничего не меняется.
— Я хочу отпуск, Андрей.
Я думала над этим довольно давно. Хочу отдохнуть, отвлечься, развеяться, уделить время Роме. Всё, которое у меня будет свободным. Мы должны попробовать создать что-то большее того, что у нас уже есть. Перейти на новый уровень. Он у меня занятой бизнесмен, работает, но даже он имеет отпуск и может отвлечься. У меня такой привилегии нет. Я все время в работе и часто мы не можем увидеться во время того же обеденного перерыва, потому что у меня его попросту нет.
— Отпуск?
Андрей произносит это слово так, будто не знает его значения. Словно оно чужеродное и совсем непривычное для него. Согласна, отпуск не только у моделей, но и у кастинг-директоров если и бывает, то короткий и неофициальный. Попросту нет такой жизненно важной каждому человеку функции, как отдых.