Или же…
– Так, вонь не чувствуется? – крикнул мужской голос издалека. Знакомый голос, кстати, но Оля внимания на него не обратила.
– Да какая вонь? Она же не умерла, в конце концов, просто из дома не выходила, – ответил женский голос.
– Знаешь, я на Ютьюбе видела, как люди через пару дней изоляции превращались в трупы! Они голодали, не могли в туалет сходить, а потом умирали от обезвоживания! Оставались одни…
– Так, Ань, помолчи! Надо нашу звезду найти… О! Вот она! Жива! – в поле зрения засверкали светлые волосы. – Народ, заваливаемся!
Эти белые волосы маячили туда-сюда. Прямо перед глазами. А ведь она глядела лишь в одну точку. На комод, где стояла фотография родителей в рамке. И что это за белое пятно помешало ей смотреть на них?
– Оля, проснись! – ее подергали за туловище. Не сильно, но ощутимо. – А вы уверены, что она жива?
– Да жива я, блин! – выкрикнула виновница вторжения. – Кать, чего тебе надо…
«Епрст! А они какого хрена приперлись?»
У нее в квартире собрался весь совет. Двойняшки, Аня, Серый. Еще и Игорь заявился. И все они стояли у дверей в комнату с пакетами в руках, сияя радостными лицами. Они что, решили душу потравить своим счастьем? Решили официально отпраздновать уход Оли из коллектива рэпера? Еще бы Гориллу пригласили, тогда вообще был бы атас.
– Прошу прощения за опоздание, – произнесли сзади, а затем Оля наткнулась на зелено-желтые извиняющиеся глаза. Они так похожи на Его. Такие же кошачьи, так же красиво переливаются на свету. Но Оля не дала этим мыслям ход, потому что сразу же наткнулась на темный свинячий взгляд еще одного гостя. Накаркала чертового Гориллу на свою голову. Если что-то сопрет, Оля лично по морде даст и не испугается! Вот увидите!
– Вы чего тут забыли?
– Пришли поднять тебе настроение!
– Отлично, подняли. Можете валить!
– Так, стоп! – Серый вышел из толпы и подошел к девушке. – Ты разве не рада нас видеть?
– Нет.
– А я говорила, что это плохая…
– Тихо! – шикнул Серый. – Колян!
– Не зови меня так! – резко прошипела Оля неожиданно для себя.
– Ладно. Оль, – Серый сел перед девушкой на корточки и положил свои руки ей на колени, – ты уже несколько дней тут сидишь. Мы волнуемся. Вон девчонки еды принесли, Игорь фирменное бухло достал. Предлагаю повеселиться. Если что, я могу притащить надувной бассейн, и мы устроим тут…
– Не надо мне квартиру портить! Давайте сюда бухло и проваливайте!
Серый взглянул мимолетом на всех присутствующих, подождал, когда они покинут комнату и закроют за собой дверь, а потом начал:
– Ты же понимаешь, что нельзя столько времени страдать из-за одного парня?
– Нет, не понимаю, – капризно сказала она, отвернувшись от друга.
– Значит, надо понять.
– Тебе легко говорить! – она нагнулась и замерла около его лица. – Ты парень! Тебя девушки не бросали вот так просто, не говорили, что ты нищебродка и не подходишь ему, понимаешь? Он бросил меня, потому что я нищая!
– Тише-тише.
– Ни хрена не тише! Мне плохо, понимаешь? Плохо! У меня в груди болит все время, а я не знаю, как от этого избавиться…
– Для этого мы и пришли. Хотели поддержать тебя, – перебил Серый.
– Вы мне не поможете! Я хочу побыть одна, в конце концов, и пережить этот ад в одиночестве! Без вас.
Ее голос был решителен, ее взгляд испепелял серые глаза парня, а руки интуитивно сжались в кулаки в попытке защитить себя от… От кого? От Серого? От лучшего друга, который знал все и вся? Сейчас точно Оля сидела перед ним в кресле? Сомневаюсь. От прежней Оли мало что осталось. Вернее сказать, ничего.
– Хорошо, оставайся одна, – Серый махнул рукой. – Только пообещай, что будешь кушать и скоро придешь в себя, – он протянул ладонь, выпятив большой палец.
– Ладно, – выдохнула Оля, и они привычно скрестились большими пальцами. Только сейчас девушка осознала, что этот жест уже не приносил ей спокойствие и уверенность.
– Я буду приходить каждый вечер…
– Не надо.
– И оставлю телефон. Держи при себе, ладно? Там мой номер, его никто не узнает.
– Ага.
– Уехал за матерью в деревню, блин! Совсем мир с ума сошел!
И ушел. Она никак не прокомментировала последние слова. Главное, что через несколько секунд в ее доме снова возникла тишина, а взгляд зацепился за фотографию родителей.
Черт! И как же она раньше не догадалась? Почему в первый же день страданий, когда плакала, свернувшись калачиком, и молила Всевышнего облегчить боль в груди, она не поехала в знакомое место? Ведь всегда, когда возникали трудности, она бежала именно туда. Но когда это было в последний раз? Вот и Оля вспомнить не могла. Давно. Еще лет в восемь.
Не медля, девушка быстро накинула на себя спортивный костюм и доехала до места назначения. Даже телефон прихватила. Мало ли? Их могилу узнает из тысячи. Обычный деревянный крест, а на земле счастливая фотография родителей. Наверное, снятая еще до ее рождения.
– Привет, мам, привет, пап, – Оля присела на колени рядом с могилой и положила цветы. Двадцать роз. Мама их очень любила.
Когда-то в детстве папа задаривал маму такими букетами на день рождения, на Восьмое марта, на День влюбленных, на годовщину свадьбы. В общем, на все праздники. И даже Оле дарил именно их. Не сказать, что она до сих пор любила розы, но все же покупала только эти цветы. Для родителей.
– Он ушел от меня. Ушел, мамочка… – шепнула она, глядя на мамино лицо.
Первая слезинка капнула на землю. Этого никто бы и не заметил – после дождя и так вокруг влажно, но Оля буквально услышала, как она упала, как впиталась в землю. За ней капнула вторая. Третья.
– Мне так больно. Что мне делать, скажи? Мама…
Но она ничего не ответит. Не даст сигнал, не покажет, как нужно в этом случае поступить. Никогда. Наверное, родители сейчас сидели бы рядом с ней в их маленькой квартирке. Они бы успокоили ее, произнесли бы слова утешения, сказали бы, что делать в сложившейся ситуации. Но этого никогда в жизни не случится.
«Ты же обычная девчонка из детдома».
От этих слов легче не становится. Только хуже. Как же Оля не любила плакать, как не любила показывать посторонним свою боль. И лишь родители приняли бы ее такой, какой она стала. Такой ранимой, уязвимой без своего панциря.
«Ты такая красивая…»
«Я ни с кем не был так счастлив…»
«Я люблю тебя…»
Каждое слово било в грудь. Ножом, ногами, кнутом, да чем угодно, можете сами выбрать. Оля не выбирала, она чувствовала боль. Легкие внутри сжались. В комок. И даже сигареты не спасут, не успокоят. Уже пробовала – всю пачку за день выкурила, но ничего не получилось. Боль осталась при ней, как и воспоминания. А этот кошачий взгляд, полные счастья, стояли перед глазами все время. И даже сейчас, когда она смотрела на фотографию отца.
Говорят, должно пройти время. Оля в это очень хотела верить. Потому что если время не вылечит, она задохнется и вряд ли сможет вернуться к нормальной жизни…
– Я так люблю его… Как мне разлюбить?
Ответа от родителей она так и не дождалась. Не увидела ни сигналов, ни намека. Очевидно же, она в реальном мире живет. Они не воскреснут, не заберут ее боль себе. Это что-то из области фантастики. Девушка много раз думала, что было бы, если бы в тот день они не поехали в парк, если бы в их квартиру не ворвались грабители, а родители не решили приехать раньше времени, потому что Оля закапризничала и захотела спать.
Может, они бы выжили…
Но думать об этом бесполезно. Ей еще психолог в детдоме говорил. Нужно принять реальность, какой бы жестокой она ни являлась. И Оля приняла, смирилась.
Только сейчас принять этот совет она не в состоянии. Может, время еще не пришло?
Со слезами на глазах и ужасными воспоминаниями прошлого Оля уехала домой. Она не обращала внимания на косо глядящих прохожих, на детвору, которая бегала на детской площадке, на прищуренный взгляд соседки сверху. Плевать. Она вошла в квартиру, завернулась в спасительное одеяло и ждала, когда вскипит чайник. Сидела на подоконнике, пила чай и мечтала, чтобы на ней применили заклятие забвения, как в «Гарри Поттере».
Она не сразу услышала, как в дверь позвонили, как не отпускали звонок ни на секунду. Странно. У Серого вроде как ключи есть. Забыл, что ли? Девушка открыла дверь и поняла, что сейчас прирастет пятками к полу. Точнее, уже приросла.
– Ты?
Глава 36. Колян
Будильник звонит ровно в восемь. У него есть час, чтобы собраться, час, чтобы заново прочитать договора, и час, чтобы доехать до места назначения. Ах да, еще целые десять секунд, чтобы вдохнуть, выдохнуть и подписать нужные бумаги.
Именно сегодня он должен поставить точку во всей этой ситуации, развеять облако недопонимания и ответить на большое количество вопросов. Причем не только на вопросы чужих, но и на свои тоже. И один из них: «Когда же все это закончится?».
«Скоро!» – повторял изо дня в день Коля, напоминая себе, ради чего все это затеяно.
– Ты совсем обалдел? Понимаешь, что рискуешь всем? – кричала Майя, когда Коля собирался на переговоры с юристами.
– Понимаю.
– Ты подумал о своей карьере? О родителях? О коллективе? Об Оле, в конце концов!
– О ней думаю в первую очередь, – буркнул он. Телефон отключила, на его звонки не отвечала, а сообщения не доходили. Ничего, скоро все решится.
Со стороны смотрелось так, словно Майя была мамочкой-наседкой советской закалки и учила своего нерадивого отпрыска уму-разуму. Коля шел в комнату, Майя за ним, Коля искал в ванной одеколон, Майя за ним. Коля двинулся в коридор, чтобы расчесаться перед выходом, сестра снова шла за ним и кричала что-то в спину, но парень не особо вслушивался.
– Лучше бы рассказал ей все и сразу, сейчас она бы не страдала!
– Это не тебе решать.
– А кому? – Майя встала напротив брата и схватилась за ворот его рубашки. – Кому, скажи? Ты хочешь вслепую подписать рабский контракт. Твоя Мила…