или сделать копии документов и больничные выписки, заверить их и привезти, чтобы они сразу же как освободится место для сборов, втиснули нас туда.
— Ну хоть что-то.
А дальше, я взяла курс на парк.
На самом деле мне хотелось сбежать подальше. От всех. Бежать и не оглядываться, но на трусость у меня не было времени.
Снова на повторе эмоции. Ставшая привычной тошнота от того, что рядом проклятый Егоров. До омерзения противные улыбки. Мы делали вид что гуляли и разговаривали. В это время я материла его, проклинала, а он подонок лишь смеялся. Фотографа вообще не было видно. Словно и правда следит, делая фотки.
— Ты ведь знаешь, что Стас не поверит, что я могла бросить его и выбрать тебя?
— Уверена? Мне главное, что он будет знать и подозревать, что его куколка была подо мной.
— Ты отвратителен.
— Послезавтра увидимся.
— Да зачем? Там уже куча фотографий.
— Когда работает детектив, он работает несколько дней подряд, а не два дня. Это замысел папаши Багрова. Я участвую ради собственной выгоды. Так что послезавтра. Я позвоню.
— Я тебе свой номер не давала.
— Вот сейчас и дашь.
Выхватывает мой телефон из кармана.
— Эй, ты охренел? Верни немедленно.
Но мужчина и не думает останавливаться. А после громко смеется.
— Акуленок? Серьезно?
— Не смей паршивец.
— Так вы ролевые игры любите? — возвращает телефон, после поступившего звонка на свой смартфон.
— Кретин, — бью его в плечо со всей злости.
— Вали давай отсюда.
Проглатываю в который раз обиду и ухожу подальше.
Как же я устала. Еле волочу ноги к дому, приехав на автобусе.
Сажусь около подъезда и долго сижу, смотря в одну точку.
— Алис? — слышу сбоку оклик подруги.
Только не сейчас.
— Привет, Маш, — не пытаюсь сейчас быть милой или казаться не уставшей.
— У тебя все хорошо? Привет, — садится рядом.
— Хорошо, — усмехаюсь на этом слове. — Да, Маш. У меня все очень хорошо.
Она не виновата ни в чем, но я сейчас не могу быть объективной, потому что людям стало плевать на других, а у меня нет времени на милость. И я знаю, что не права.
— Уверена? Не выглядишь…
— Какой не выгляжу? Счастливой? Прыгающей от счастья? Что выдает во мне плохой сон, питание, нервы, обеспокоенность? Что именно Маш, делает меня не такой как прежде?
— Алис, ты чего? — она искренне удивляется моему странному поведению, но взять и все ей рассказать я тоже не могу. Она девушка лучшего друга Стаса, этим все сказано.
— Ничего. Просто устала. Носилась весь день то туда-то сюда. Как и вчера и позавчера.
— А в чем дело? Может помочь?
— Не нужно мне помогать, Машуль. Не нужно.
Дверь подъезда пищит об открытии и оттуда появляется сотрудник полиции. Интересно, это к кому он приходил?
— Мань, пока. Мне идти нужно.
— Подожди, куда ты спешишь? Стас до тебя дозвониться не может. Ты странно себя ведешь. Со мной тоже не общаешься. В чем дело?
Ах да, я же ей так и не рассказала, что у меня сестра к кровати прикована после аварии. Стоит ли говорить сейчас? Нет. Не могу, потому что спешу к маме.
— Во мне. Все дело во мне.
— Ты расстаться с ним хочешь?
— Все может быть, — пожимаю плечами.
— Но… Почему? Я не понимаю. Вы же…
— Маш, я спешу. У меня нет времени, извини.
Все же поворачиваюсь и ухожу.
Уверена, она встанет не на мою сторону, когда все вскроется, особенно в том свете, в котором предоставят это они. Тогда лучше уже сейчас начинать прощаться с друзьями.
Быстро поднимаюсь домой и слышу уже на пороге как мама плачет.
— Мам, — скидываю обувь и бегу в гостиную. — В чем дело?
— Алиса, ты представляешь, полиция тут была. Говорят, что там ни камеры не работают и не видел никто ничего, кто сбил нашу девочку. Будут искать невидимку. Потому что Анюта тоже не видела ничего. Спиной стояла и потеряла сознание сразу же.
Стискиваю кулаки и подхожу ее обнять. Кто бы сомневался, что так все сделают они.
Ублюдки.
Глава 19
Началась череда забегов. Я была сразу везде. Мама старалась больше времени проводить с сестрой и паковать вещи потихоньку по вечерам после работы и больницы. Дед тоже старался быть полезным и помогал в чем только мог.
Риелтор позвонила и обещала помочь. Но за срочность как говориться придется соглашаться на что-то совсем плохое, и не дорогое. Плевать на жилье. Главное, чтобы купили квартиру дорого, вот что главное.
Казалось, что мы в каком-то кубе времени жили, внутри которого все тянется долго и болезненно.
Не прекращаемая череда боли следовала за мной по пятам. И когда наступит конец, ответа не было.
Две недели прошли как два дня. Мы со Стасом почти не общались. Он сказал, что хочет поговорить и понимает, что сделать это по телефону не удастся нормально и правильно. Знал ли он уже о чем-то? Догадывался? Или может узнал об Ане?
Маша пару раз попыталась поговорить и звонила, но я лишь отписывалась тем же «все хорошо», но насколько размылось это понятие для меня она даже не подозревала. А зачем ей знать, если все это просто неважно. Не изменить ничего.
Отец Стаса следовал по пятам и при каждом удобном случае вновь напоминал о том, какое он чудовище.
Ловушка.
Это на самом деле очень страшно вот так не принадлежать себе.
Я знаю, что сегодня он приезжает и так боюсь… Так не хочу делать больно его сердцу, но мне будто в затылок дышит ненормальный папаша. Выбор без выбора.
Быть может, когда-нибудь он меня простит.
Может мы сможем сесть и поговорить. Рассказать, что было того, в нашем пока еще общем прошлом. А может быть… он пройдет мимо, не вспомнив меня. Вычеркнет из жизни своей раз и навсегда.
«Привет, Алиса. Ты можешь составить мне сегодня вечером компанию? Будет объявление победителя крупного тендера. Я готовился к этому дню и… В общем, хочу, чтобы ты была рядом, а после мы могли бы поужинать и поговорить. Буду ждать твой ответ», — читаю смс пришедшее еще полчаса назад и ощущаю холод.
Снова я стала просто Алисой. Это так непривычно. Это так неправильно.
«Привет. Прости, но сегодня не получится. Я занята. Может в другой раз?»
Кнопка отправить словно зависает, и я жму на нее снова и снова. Нервно. Запотевшими пальцами стучу по экрану, на который капают слезы немыслимой боли.
— Алиса? — в спальню входит мама и садится позади меня. — Дочка, да что же с тобой в последние дни творится?
— Я так устала мамочка, — поворачиваюсь к ней и укрываюсь в ее объятиях, что самые надежные всегда, те, что не делают больно, не предают. Кутаюсь и плачу от бессилия, от отчаяния. — Больше не могу.
— Тише, родная, ш-ш-ш, — покачиваясь напевает мне детский стишок, что все будет хорошо.
Снова это «хорошо». Я не хочу его. Я хочу, чтобы ничего не было. Хочу, чтобы просто закончилось это.
Телефон снова сигналит об ответе, а я до дикой дрожи боюсь его открывать.
«Конечно. В другой раз», — все же читаю и пропадаю.
Закрываю глаза и улетаю далеко отсюда. Не хочу быть даже в этой вселенной. Стираю свою душу ластиком в надежде что все изменится.
Мама не задает вопросов после того, как моя истерика заканчивается. Она целует меня в висок и уходит из комнаты, а я принимаюсь одевать черное струящееся платье с открытыми плечами. Туфли на высоком, тонком каблуке. Делать вечерний макияж и закручивать локоны оставляя волосы распущенными, чтобы прийти на тот самый вечер, но не с ним… с другим мужчиной.
Надеваю броню на свое сердце, чтобы хотя бы попытаться спасти часть его и попрощавшись с мамой и дедушкой уезжаю.
Егоров не заезжает за мной, и я неимоверно рада тому, что не буду с ним рядом лишнюю минуту.
Мероприятие будет проходить в каком-то старом театре, или старом здании бывшего театра, я не знаю точно. Приехав, даже не рассматриваю обстановку, хотя посмотреть есть конечно, на что. но меня выворачивает от этой помпезности, от блеска драгоценностей, которыми увешаны женщины, пришедшие с мужьями, или в роли любовниц скрасить вечер богатого подонка. Хотя я могу и ошибаться, но я надолго не заостряю внимание ни на чем вообще.
Мужчина встречает меня как королеву, галантно подав руку и открыв дверь, а меня тошнит. От его парфюма, от его дыхания, от колебаний воздуха рядом с собой.
— Слишком долго ехала, куколка, — шепчет зло на ухо, обняв, сверкая улыбкой остальным.
— Отвали от меня, — сдержанно посылаю подонка, скалясь тем, кто обращает на нас внимание.
— Только попробуй запори все, отец Багрова сожрет твою семью на этот ужин. И если опозоришь и меня, то это будет уже отдельный разговор, между нами. Поверь я не всегда такой милый, думаю ты и сама это знаешь.
— Я все сделаю, как и договаривались, а потом ты и этот старый козел пожалеете обо всем.
— С тобой никто ни о чем не договаривался. Тебе дал был приказ.
— Да иди ты… — но время останавливается на длинные паузы ломая секунды в клочья, когда я вижу широкие плечи в черном пиджаке, стильную прическу с чуть кудрявыми волосами и самое красивое и доброе лицо мужчины, от которого замирает сердце. Он чуть улыбается, своими мягкими губами, чуть пухлыми губами, что-то говорит мужчинам идущим рядом. Статный, молодой, и такой завораживающий… не подозревающий ничего, что принесет ему этот проклятый вечер.
— А вот и главный герой этого вечера. Развернись и иди в сторону напитков. Стой там, пока я за тобой не приду, и не шарь своими огромными глазками по залу. Ему рано тебя видеть.
Не спорю, потому что все чего я желаю, это как можно дальше быть сейчас от этого мерзкого человека.
«Я не могу этого сделать».
Мое сердце уже в дребезги, и я наю как это больно, я не хочу, чтобы и ему было так же. Не хочу.
Изнутри вою. Теряюсь в пространстве. Беру бокал с игристым, но выливаю его и прошу заменить на яблочный сок. Мне нужна трезвая голова.
Ощущаю, как трясет тело, кажется, что даже моя душа в непроходящей дрожи.