Катер толкнулся в прикрепленные к причалу камеры, и Матвей неожиданно перестал улыбаться. Поднялся быстрее, чем я успела отреагировать и понять причины его спешки, и, взяв меня за руку, потянул за собой на берег. Автомобиль был недалеко, и я с тоской подумала о том, что уже слишком поздно. Пора домой, потому что утром рано вставать. И что я не хочу уходить, но совершенно не представляю, что сказать или сделать, чтобы задержаться.
Мужчина открыл дверь пропуская меня в салон, и только потом сел сам. Замки щелкнули, но он, вместо того чтобы завести машину, швырнул ключи на панель. И обернулся ко мне. В потемневших, ставших почти черными глазах, не осталось ни капли от прежнего веселья.
— Почему мы не едем? — я не собиралась шептать, но голос внезапно сел, а переполняющий меня жар подступил к горлу. — Что-то случилось? — облизала пересохшие губы, и жадный, голодный взгляд, которым Ольшанский сопроводил это мое движение, заставил меня затаить дыхание.
— Кое-что… — ответил тоже шепотом, бархатным и пьянящим. Я будто глотнула крепкого вина, тотчас ударившего в голову. — Поедем… позже, — он нажал какую-то кнопку, и сиденье с плавным гулом опустились вниз.
Прежде чем я успела опомниться, приподнял меня, пересаживая на свои колени и заставляя оседлать его бедра. Потянул вверх подол задравшейся до колен юбки. Пальцы скользнули по ногам, как-то слишком быстро добираясь до белья и заставляя меня вздрогнуть. В полумраке салона я почти не видела лица мужчины, лишь чувствовала исходящий от него жар желания. Тот же жар, что плавил мои внутренности, растекаясь болезненной и одновременно сладкой тяжестью в груди и животе.
На мгновенье сжал ягодицы и двинулся выше, поглаживая поясницу — и с моих губ сорвался рваный выдох. Меня еще никто не трогал… так. Не гладил спину, чуть царапая позвоночник ногтями и вызывая столп мурашек по всему телу. От его пальцев как будто расходились волны тепла, проникая под кожу. А то, что и он возбужден, заводило еще сильнее. Нас разделяла лишь ткань его брюк и тонкое кружево моего белья, и осознание этого сводило с ума.
Я хотела прикоснуться к нему. Пробраться пальцами под рубашку и дотронуться до груди, там, где шелковистые волоски покрывали кожу и спускались темной полоской к низу живота.
Матвей опередил меня. Придвинул к себе, дергая за края блузки. Если бы там были пуговицы — от них не осталось бы и следа. Кнопочки же просто разошлись, и мужчина, раздвинув ткань, потянулся к моей груди. Медленно обвел пальцем чашечку бюстгалтера, поддевая кружево, но оставляя его на месте. А я замерла, представляя, что он сделает дальше. Его губы были так близко, и теплое дыхание опаляло кожу. Грудь мужчины вздымалась, а я находилась так близко, что не могла не реагировать на это, невольно пытаясь вздохнуть вместе с ним.
— Какая ты красивая… — губы скользнули по ключице, и он прикусил кожу, тут же зализывая это место языком. Я прогнулась в его руках, еще больше пьянея от сладости таких желанных касаний.
Губы мужчины двинулись ниже, сомкнулись на соске, лаская прямо через кружево, и нежная, невесомая прежде ткань показалась слишком грубой. Она мешала почувствовать его, наслаждаться тем, что он творил со мной безо всяких преград. Я повела плечами, сбрасывая блузку и позволяя соскользнуть бретелькам, но это не позволило освободить грудь до конца, лишь чуть сдвинуло ткань.
Сделай это… Пожалуйста… Не осмелилась произнести вслух, лишь смотрела в его до черноты потемневшие глаза, мысленно умоляя помочь мне. Пальцы мужчины спустились по позвоночнику вниз, и сильные ладони сжали талию. Он стиснул меня почти до боли, прижимая к своим бедрам.
— Если ты сейчас скажешь «нет» — я остановлюсь.
— Не-е-ет… — я всхлипнула, осознавая, что боюсь этого больше всего на свете. Боюсь проснуться. Открыть глаза и в один миг осознать, что все это неправда. Что все закончилось, не успев начаться. — Не останавливайся. Пожалуйста…
Матвей засмеялся хрипловатым гортанным смехом и двинул бедрами, давая мне ощутить силу своего возбуждения.
— Не знаю, что бы я сделал, если бы ты действительно захотела остановиться.
Дотянулся до моей груди, зубами стягивая белье вниз и обводя языком поочередно затвердевшие соски. Дразнил, едва дотрагиваясь, а мне хотелось еще больше, сильнее, чтобы незнакомые и такие умопомрачительные ощущения сделались еще острее. Я зарылась пальцами в его волосы, притягивая голову ближе к себе. Снова что-то пробормотала, не разбирая значения. Но он, кажется, понял. Обхватил меня за шею, склоняя к себе и выдохнул в рот:
— Жадная девочка. Сладкая. Какая же ты сладкая…
Я услышала звук разъезжающейся молнии и зажмурилась, когда сильные руки приподняли меня, чтобы мгновенье спустя насадить на его восставшую плоть. Он застонал, ловя губами мой вскрик и двинулся, проникая глубже. Опять толкнулся бедрами, ускоряя движения и повторяя тот же ритм языком, снова и снова погружаясь в мой рот. Заставляя забыть обо всем. Перестать думать и только чувствовать. Сходить с ума вместе с ним. Для него.
Глава 20
Последний раз я занимался сексом в машине, наверно, еще в юности, когда бушующие в крови гормоны не давали сдержаться и добраться до теплой и удобной постели. Что за цунами накрыло меня сейчас? Неуправляемый шквал желаний и чувств, лишивший возможности здраво соображать.
Как ни странно, я ни о чем не жалел. Давно не испытывал ничего подобного. А может, и вообще никогда. Эта девочка оказалась такой податливой и нежной, такой страстной и горячей одновременно, что все это в буквальном смысле сводило с ума. Я получил, что хотел, но нисколько не насытился. Желание лишь немного утихло, но ни отпускать Нику, ни, тем более, расстаться сейчас я был не готов.
В ней удивительным образом сочетались раскованность опытной любовницы и неловкость совсем юной девушки. Очаровательная неловкость.
— Ты в порядке? — я погладил ее плечи, продолжая прижимать к себе. Провел губами по виску, зарываясь лицом в мягкий шелк волос. Шевелиться не хотелось. Так и просидел бы здесь всю ночь, обнимая ее и чувствуя на своей груди теплое дыхание.
Она кивнула, старательно пряча от меня глаза, а после и вовсе утыкаясь носом мне в шею, и я не сдержал улыбки. Стесняться теперь, после того, что уже случилось, было, по меньшей мере, нелепо, но и одновременно нереально трогательно. Я не мог не думать о том, что если Ника смущается, значит, ей не свойственно так себя вести. Вряд ли подобный опыт для нее привычен. А это значит, что такая она только со мной. Только моя.
От осознания этого в меня вновь плеснуло жаром. Я снова хотел ее, но уже не здесь, не в машине, где из-за полумрака и тесноты не было возможности все рассмотреть. А мне было необходимо не только касаться и чувствовать ее, но еще и видеть. Смотреть, как она облизывает губы перед тем, как ответить на мой поцелуй. Как завиваются у висков повлажневшие пряди волос. Как набухают и твердеют горошины сосков и будто тянулся к моему рту с жаждой очередной ласки. Как дрожат от напряжения колени, когда она старается развести их еще шире и еще больше открыться для меня.
— Надо ехать, милая, — я приподнял девушку, пересаживая ее на соседнее сиденье, и снова укрыл своим пиджаком. Поморщился, застегивая джинсы, — хотелось сделать совсем другое. Потом завел машину и подкрутил печку. — Не замерзла?
Ника мотнула головой, все также избегая смотреть мне в глаза. Шевельнула губами, произнося едва слышно «Нет», а я едва сдержался, чтобы снова не впиться в ее рот, припухший от поцелуев и ставший от того еще соблазнительнее.
Поначалу решил было ехать к себе, но потом понял, что дома девушке наверняка будет удобнее, тем более что ее одежда после наших сумасшедших скачек была явно не в лучшем виде. А утром Нике надо в институт. Это я могу позволить себе задержаться, а ей вряд ли стоить гневить преподавателей перед экзаменами. Поэтому и развернул машину в сторону ее дома.
Девушка закуталась в мой пиджак, то ли впрямь пытаясь согреться, то ли прячась таким образом от меня, и я снова улыбнулся, украдкой любуясь ею.
Остановив авто у подъезда, поторопился выйти сам. Кто знает, что у нее на уме. Не хватало еще, чтобы она решила продолжить стесняться и сбежать от меня.
На лице Ники отразилась растерянность, когда она поняла, что я иду следом и не собираюсь прощаться с ней. Остановившись у квартиры, долго возилась в сумке, и я невольно вспомнил вчерашний вечер. Темную подворотню и свою злость на подонка, напугавшего девушку. А потом в памяти ожила сцена на моей кухне. Неужели это все было только вчера? И неужели я действительно считал, что смогу сдержаться и не приблизиться?
Сейчас это казалось немыслимым. Ненужным. Да, я нарушил все свои правила, но еще никогда не чувствовал, что все происходящее настолько правильно.
Девушка наконец выудила ключи и начала открывать замок. Точнее, пытаться это сделать. Ее руки отчего-то дрожали, так сильно, что она не могла попасть в скважину. Я шагнул ближе, накрывая холодные, тонкие пальцы своей ладонью.
— Дай мне.
Забрал у нее ключи и, открыв дверь, подтолкнул Нику в квартиру. Щелкнул выключатель, и прихожую залил теплый золотистый свет. Девушка развернулась, смотря на меня широко раскрытыми глазами, взволнованная и почти… испуганная? Я нахмурился.
— Все хорошо? — что бы ни тревожило ее сейчас, мне необходимо это выяснить, потому что потом нам будет не до разговоров.
Она вздохнула, приоткрывая пересохшие губы, провела по ним языком, и я едва не застонал — это невинное движение отозвалось новым витком боли в паху.
— Не уходи… — скорее уловил, чем расслышал ее шепот, но этого было достаточно. Шагнул к ней, запуская руку в рассыпанные по плечам волосы и притягивая девушку к себе.
— Даже не собирался.
Жизнь порой удивляет нас совершенно немыслимыми поворотами, подкидывая события, которых мы не ждем и даже предугадать не можем. Так и я еще несколько дней назад ничего подобного не мог себе представить. Ратовал за сугубо деловые отношения на работе, но сейчас находился в постели со своей сотрудницей после крышесносного секса. И единственное, о чем жалел, — так это о том, что Ника слишком быстро уснула.