Голоса у них немного похожи, но у старшего Громова он ниже и резче, каждое его слово звучит как приказ, хотя он всего лишь желает успеха новому отделению и здоровья всем присутствующим.
Самый мелкий из Громовых тем временем вылезает из-под стола. Кажется, львиная лапа уже изучена со всех сторон и больше исследовательского интереса не представляет. Мелкий («Лева!» – вспоминаю я) шустро тянет на себя белую льняную салфетку с подноса, на котором стоят бокалы с шампанским, и я каким-то чудом успеваю спасти их от катастрофы. Мне теперь уже совсем не до того, что происходит на сцене, потому что я слежу, как бы Лева не натворил тут дел. А для этого мне приходится стать его верным сопровождающим, ведь я интуитивно понимаю: начни я сейчас Леве что-то запрещать, он мгновенно разорется, и я с ним тогда абсолютно точно не справлюсь.
Мы с ним успеваем обойти на два раза мраморную колонну, понюхать розы в огромной вазе и даже потрогать барельеф на стене зала, правда, для этого мне приходится взять любопытного Леву на руки – иначе он не дотягивается.
– Это гипсовая копия фриза Парфенона, – охотно рассказываю я то, что помню из истории искусств, – они длиннющие были, метров сто пятьдесят точно. Но не все сохранилось, часть восстанавливали по рисункам. Это было еще до нашей эры, представь, как давно, да?
Я не уверена, что малыш понимает хоть слово из моего рассказа, но он хотя бы притих на это время.
– Немедленно уберите руки от моего ребенка, – вдруг слышу я тот самый жесткий голос, который только что вещал со сцены.
Я оборачиваюсь и вижу Громова старшего, а рядом с ним с виноватым видом семенит его жена. Увидев их, ребенок начинает радостно вопить «мамамамапапапапа» и вырываться из моих рук. Я тут же опускаю его на пол, и он, моментально про меня забыв, бежит к отцу. Тот подхватывает его на руки и смотрит на меня их фамильными зелеными глазами. Но смотрит так сурово, что я робею.
– Леша, – его жена пытается как-то исправить ситуацию, – я сама попросила ее, он не хотел идти на сцену, а нам уже пора было…Девушка, простите, пожалуйста! Мы вам правда очень благодарны, что вы присмотрели за Левой…
– Присмотреть – это не значит бегать с чужим ребенком по всему залу, заставляя себя искать, – отрезает он. – Присмотреть – это не значит хватать чужого ребенка на руки. Да как вы вообще додумались…
Я растерянно смотрю на него, даже не зная, что сказать в свое оправдание.
– Я не понял, – вдруг звучит за моим плечом злой, но очень знакомый голос. А руки по-хозяйски обнимают меня за талию. – А какого хрена ты на нее наезжаешь, пап?
Все тут же замолкают, только Лева что-то мурлычет, дергая отца за галстук.
– Эм, Зак, – я неловко улыбаюсь, оборачиваясь к нему. – Тут такая история. Просто так вышло, что меня попросили присмотреть за твоим братом, пока все были на сцене, а я с ним ушла, и твои родители не могли меня найти, и… В общем, я извиняюсь.
– Ты-то с чего извиняешься? – почти рычит Зак. – Это он должен извиниться.
Он делает шаг, и я оказываюсь за его плечом, словно за надежным укрытием.
– На свою жену ори, – с плохо сдерживаемой яростью говорит он отцу. – Это она у тебя не в состоянии нормально присмотреть за ребенком. А Лия….
– Да как ты смеешь так со мной разговари…
– Брейк! – вдруг звонко объявляет мачеха Зака. И у нее такое решительное лицо в этот момент, что я не к месту вспоминаю, что она входит в руководство Британского колледжа. – Мы не с того начали. Виновата тут и правда только я, но ничего страшного не произошло, так что давайте просто нормально познакомимся. Я Маша!
Она протягивает мне руку, Зак на нее злобно смотрит, но я высовываюсь из-за его спины и послушно пожимаю ее узкую горячую ладонь.
– Я Лия, – робко говорю я.
– Алексей, очень приятно, – цедит его отец, но руки мне не подает. Но, может, просто потому, что он держит ребёнка. – Маш, идем. Дома поговорим еще.
– Вы девушка Захара, да? – она будто его не слышит и приветливо мне улыбается.
Захар хмурится.
– Не твое дело, – роняет он и сдвигается так, чтобы полностью загородить меня от своей семьи.
– Маш, не трать время, – спокойно приказывает старший Громов. – У него этих пассий… Как грязи. Ладно, хоть домой перестал их таскать.
Но она снова будто его не слышит, смотрит на меня очень ласково и говорит:
– Еще раз простите и спасибо огромное за то, что выручили! Рада знакомству, Лия!
И только потом поворачивается и уходит вслед за мужем.
– Как же она меня бесит, – выдыхает с ненавистью Зак. – Лишь бы подлизаться, блядь. Отец хотя бы не строит из себя святого, в отличие от нее.
– А мне она понравилась, – возражаю я несмело. – И брат у тебя очень милый.
– Левка – единственный, по кому я буду скучать в этом доме, – соглашается Зак. Потом вздыхает, притягивает меня к себе и обнимает за талию. – Прости за это дерьмо. Мой отец тот еще мудила.
– Ничего страшного, – я неловко пожимаю плечами.
Мне он, если честно, не показался каким-то злым или плохим. По-моему, он просто переволновался за младшего сына, вот и начал мне выговаривать. Но с Заком у них, конечно, своеобразные отношения. Тут не поспоришь.
Мы, держась за руки, пробираемся через толпу нарядно одетых людей с бокалами шампанского, со сцены вручают очередной сертификат, на этот раз областному дому культуры и спорта, повсюду гомон, какой-то искусственный смех и плотный запах разных дорогих духов, перемешанных друг с другом. Сильный запах. Неприятный.
– Ну вот опоздали! Я тебе говорила в пять начало, а ты заладил: в четыре, в четыре. Как всегда, пап! Бесишь!
Голос я узнаю еще до того, как вижу шикарное изумрудное платье в пол и блестящие черные волосы.
Я была морально готова встретить здесь Жанну. Даже удивлялась, почему ее нигде нет.
Но вот к чему я совсем не была готова, так это к человеку, которого она держит под руку.
Наш директор. Собственной персоной.
Как она сказала? «Пап»?
Это что, ее отец?
Я чувствую, как меня начинает мутить.
Жанна тем временем с фальшивой улыбкой здоровается с Заком, а он сквозь зубы приветствует ее и директора. Я молчу.
– А это его девушка, – пропевает Жанна, небрежно взмахивая рукой в мою сторону.
Директор равнодушно кивает. Кажется, он меня даже не узнал. (1ea6f)
– Из твоего колледжа, между прочим, пап, – не унимается она, и тут в его холодных, как у рыбы, глазах что-то вспыхивает. Он в упор всматривается в мое лицо и хмурится.
– Истомина?! Вот это сюрприз.
По его голосу понятно, что это сюрприз какой угодно, но точно не приятный.
Глава 20. Когда я боюсь
– И вы что, встречаетесь, значит? – беспардонно спрашивает директор, все еще глядя на меня.
– Не думал, что вас так интересует моя личная жизнь, – холодно отвечает Зак, но голос у него при этом безукоризненно вежливый.
– Я за всех своих студентов переживаю, как за родных детей, – с показной заботливостью говорит он. – Ну и мы ведь с тобой не чужие люди, Захар!…
– Да, – Зак принужденно улыбается и бросает взгляд на меня, явно ожидая поддержки.
Но я сейчас не в состоянии.
Я понимаю, что надо что-то ответить. Я понимаю, что невежливо так стоять и молчать, но я просто не могу ничего сказать. Это какой-то сюрреализм. Ночной кошмар.
Нет, хуже, потому что даже в ночном кошмаре мне не могло присниться, что Жанна, которая явно нацелилась на Зака – дочь директора.
А я – та, кто ей мешает.
Кажется, пытаясь помочь маме, я только сильнее ее подставила. Какая же я идиотка… Почему я вечно все только порчу?
Зак снова на меня искоса смотрит, с едва заметным раздражением вздыхает и вежливо улыбается директору и Жанне.
– Что ж, мы были рады встрече. Приятного вам вечера.
– Эй! Куда? Сбегаете что ли? Ты обещал мне танец, между прочим, – грозит ему пальцем Жанна. – Не думай, что я забыла!
Еще вчера я бы с милой улыбкой сказала, что против того, чтобы мой парень танцевал с кем-то кроме меня. Я ведь здесь именно для этого! Но сейчас я боюсь. Я боюсь сказать даже слово, и Заку снова приходится выкручиваться самому.
– Танцев еще не было, пока вручение сертификатов идет, – Зак кивает на сцену, откуда все еще доносится звонкий голос ведущей, которая расхваливает славных меценатов нашего города.
– Тогда найду тебя позже, – кокетливо улыбается Жанна.
– А отец твой, Захар? – вступает в разговор директор. – Выступал уже? Я бы с ним перекинулся парой слов. Думаю, он тоже был бы не прочь пообщаться! О твоей успеваемости, к примеру…
Зак так сильно сжимает мою руку, что я едва не вскрикиваю.
– Боюсь, отец уже уехал, – цедит он. – Он был в числе первых выступающих.
– Жаль, – директор неприятно улыбается. – Впрочем, пока к тебе особых претензий нет. Я рад, что ты наконец взялся за ум, Захар.
Слово «пока» он так многозначительно выделяет голосом, что даже я слышу в этом какую-то угрозу. Но тут в разговор вмешивается Жанна:
– Захааар, – томно тянет она, – слушай, а где тут шампанское раздают?
– Стол по правую руку, в углу зала, – сквозь зубы отвечает он.
– Спасибо! Кстати, миленькое платье у тебя, – Жанна наконец удостаивает меня оценивающим взглядом. – Старомодное немного, но ретро вроде опять входит в моду, да?
Внезапно на меня накатывает дурнота.
– Простите, – бормочу я, выдергиваю свою ладонь из руки Зака и бегу к выходу.
Пролетаю через фойе, стуча каблучками, выскакиваю на парадное крыльцо музея, там останавливаюсь и тяжело дышу. От прохладного воздуха мне тут же становится легче, но ясности в мыслях это не прибавляет.
Что мне теперь делать? Я не понимаю.
– Лия, Лия, блин, что случилось? – руки Зака успокаивающе ложатся на мои плечи, но сейчас это меня только бесит.
– Почему ты не сказал мне, что Жанна – дочка директора? – спрашиваю я, не глядя на Зака, и сама слышу в своем голосе истеричные нотки.