Наконец с лестницы слышатся шаги, а затем на этаже появляется Макар. С трудом узнаю в парне бывшего гимназиста. Сколько ему теперь? Лет двадцать? Двадцать один? Выглядит старше.
А ведь когда-то Мила была в него по уши влюблена. Настолько, что пошла на вписку одна, вопреки предостережениям Яна, к которым раньше она всегда прислушивалась. Для нее Ян, как и для меня, был высшим авторитетом, старшим братом, советы которого действительно были полезны. Только вот в этот раз безответная влюбленность оказалась сильнее здравого смысла. Мила ушла в другой, лучший мир и оставила нас здесь расхлебывать все это дерьмо и платить за совершенные нами ошибки. Например, сейчас я прекрасно знаю, что своим походом сюда надеюсь искупить вину за то, что, общаясь с Милой двадцать четыре на семь, я не смогла предугадать ее действия и остановить ее.
По глазам Макара понимаю, что парень очень удивлен. Он ожидал увидеть здесь Дашу, а не меня. Мы виделись с ним несколько раз на вписках, которые устраивал Ян. Но никогда у Яна дома. Туда Макару вход был закрыт, и я знала, что у них с Яном были довольно напряженные отношения. Правда, это не мешало Миле в него влюбиться. Макар оглядывает меня с ног до головы и останавливается на лице. Где-то минуту он смотрит прямо на меня, а затем в его глазах мелькает осознание. Узнал.
– Где Даша? – сразу, без приветствия, спрашивает Макар.
– Даши не будет. – Сейчас я очень надеюсь, что мой голос не дрожит.
– Тогда я пошел. – И Макар разворачивается обратно к лестнице.
– Ты знаешь, какой сегодня день?! – кричу я.
Парень замирает на месте.
– Понятия не имею. – Этот ответ задевает меня.
– Нет, могу поспорить, что ты прекрасно помнишь, какой сегодня день.
Наконец Макар поворачивается.
– Ты меня за этим позвала? Мне жаль, что твоя подруга умерла, но я ничего об этом не знаю, прощай.
Он снова отворачивается к лестнице. Я не могу позволить ему уйти. Именно он испортил мою жизнь и жизнь Яна. Именно он виновен в смерти Милы. И он должен за это ответить. Тогда, глубоко вдохнув и выдохнув, понимая, что пути обратно не будет, говорю:
– Я знаю, что это ты убил Милу.
Глава 45
Открываю глаза – и вижу перед собой принца и мага огня Зуко. Мила повесила плакат с ним на шкаф в самый первый день, когда мы сюда переехали. С тех пор в комнате мало что изменилось, не уверен, что даже постельное белье, которым была застелена кровать в ту ночь, менялось хотя бы раз. Родители решили оставить все как есть, даже школьные учебники лежали на полке в том порядке, в котором их оставила Мила. Я хотел отнести их в школьную библиотеку, но мать, услышав это, сначала накричала на меня, а потом заперлась на кухне и плакала. Больше о Милиной комнате я даже не заикался.
Поначалу я сам не вылезал отсюда, но, когда понял, что это лишь и дальше затягивает меня в пучину депрессии и отчаяния, стал стараться сводить свое пребывание здесь до минимума. В этом году я был здесь дважды, включая сегодняшнюю ночь, – в день ее рождения и в день смерти. Только на ее кровати я мог уснуть в эти дни.
Сегодня все проснулись рано. Мама с шести утра торчит на кухне, отец повез машину на мойку. Он всегда мыл машину в этот день.
– Омлет будешь? – спрашивает мама, когда я прохожу на кухню.
Я уже и отвык от того, что по утрам кто-то готовит мне омлет.
– Да нет, спасибо. – Открываю холодильник и достаю питьевой йогурт. Уже завтра я уеду отсюда и вернусь к себе в квартиру, и мама больше не спросит, хочу ли я что-то поесть, но в этот день я никогда не отличался повышенным аппетитом.
– Папа подъедет через двадцать минут. Мне еще надо в цветочный сбегать. А ты собирайся и спускайся вниз.
– Хорошо.
На маме платье, на отце рубашка. Мне же все равно, во что я буду одет, просто, не глядя, достаю свои старые вещи, которые я не перевез на новую квартиру, из шкафа. Черные спортивные штаны, черная растянутая толстовка. Все черное, как символично.
В коридоре сталкиваюсь с папой Эли.
– Здорово, – говорит Александр.
– Здравствуйте, – жму в ответ руку, рассчитывая на то, что разговор закончен.
– Видел мать, вы…
– Да, на кладбище.
– Понятно, – поджав губы, кивает мужчина.
Делаю шаг к лестнице, как вдруг он снова меня окликает:
– Ян, еще раз прими мои соболезнования. Мы все ее очень любили. Но, наверное, вам с Элей было особенно тяжело. Она до сих пор винит себя в том, что осталась дома и не пошла с ней. Знаю, что это может прозвучать ужасно, но я благодарен Богу за то, что она не пострадала.
Тело каменеет, медленно поворачиваюсь в его сторону:
– Осталась?
– Что? – рассеянно переспрашивает мужчина.
– Вы сказали, что она осталась дома.
– А-а-а, да, мы все той ночью проснулись от этой ужасной новости.
Не попрощавшись, выбегаю на улицу, мать с отцом уже ждут в машине, но я не могу сдвинуться с места.
– Янчик, ты чего? – Лицо мамы выглядит обеспокоенным, она выходит из машины и идет ко мне. – Все хорошо, хорошо. – Она обнимает меня. – Не плачь.
По моим щекам действительно катятся слезы. Я не могу прийти в себя и осознать услышанное. Эля была дома. Эля не ходила на заброшку в ту ночь. Мила мне наврала.
Мне хочется кричать, упасть на колени и начать бить асфальт. Все эти годы я думал, что Мила пошла на вписку из-за нее. Все эти годы я вел себя ужасно по отношению к ней. Боже, сколько боли я причинил ей. Урод, какой же я урод! Хуже всего то, что все могло быть иначе, просто поговори я с ней, но злость, которую я испытывал после смерти сестры, заполнила меня всего. Я хотел кого-то винить.
Забегаю обратно в подъезд. Лифт на восьмом. Не дожидаясь его, бегу наверх по лестнице. Поднявшись, нажимаю на звонок и тут же начинаю громко и быстро стучать в дверь. Ее открывает тетя Вера.
– Ян?
– Эля дома? Могу пройти? – тараторю и только потом понимаю, что даже не поздоровался.
– Нет, она ушла куда-то минут сорок назад.
– А есть ее номер телефона?
– У тебя нет ее номера? – удивляется тетя Вера.
Я знал, что, уехав, Эля сменила номер. Знал, потому что один раз не совсем в трезвом состоянии набрал ее, а трубку взял какой-то дед. Но то, что у меня не было ее нового номера, могло выглядеть действительно странно.
– Обновил телефон вчера, все номера удалились.
– А, ну хорошо. Записываешь?
Но трубку Эля не взяла.
– Вы не знаете, куда она могла пойти? – спрашиваю у женщины.
– Если честно, нет, она не говорила, но я слышала, как она разговаривает по телефону с Дашей.
Понял. Быстро прощаюсь, перепрыгивая через три ступеньки, снова спускаюсь вниз и звоню Даше.
– Алло? – берет трубку Горячева.
– Привет, это Ян.
– Ян? Откуда у тебя мой номер?
– Не важно. Эля рядом?
– Нет. И с чего ты взял, что я скажу тебе, где она?
– Потому что это очень важно.
– Тогда она перезвонит тебе позже. – И Горячева бросает трубку.
Зашибись. Не имея идеи получше, направляюсь к дому, где живет Горячева. Возможно, у меня получится застать Элю там. Мне необходимо поговорить с ней. Я и не питаю ложных надежд на то, что она сможет меня простить после всего, что я сделал или сказал ей. Взять хотя бы наш разговор на сборах, когда я включил ту песню. Господи, вот я кретин.
Подойдя к дому Элиной подруги, сажусь на лавочку и зачем-то начинаю вглядываться в окна, хотя даже не знаю, на каком этаже та живет. Как назло, в голову лезут воспоминания о самых ужасных моих поступках. Я оттолкнул ее. Я позволил Дэну к ней прикоснуться. Я лапал ее из-за дурацкой игры. И наконец, я сказал ей сдохнуть.
Погрузившись в воспоминания, не сразу замечаю, что звонит телефон. Достаю его из кармана и вижу входящий от Горячевой.
– Да? – быстро отвечаю на звонок.
– Я не хотела звонить, она меня убьет вообще, если узнает, – начинает тараторить Даша. – Но она отключила звонок, а я очень переживаю и вообще не знаю, что делать.
– Погоди, ничего не понимаю, что случилось? Где Эля?
– Ну это… она на заброшке.
– Что она там забыла? – стараюсь говорить спокойно, но самого уже начинает потряхивать при упоминании об этом месте.
– Она сейчас там встречается с Макаром.
Какого?! В голове столько вопросов. Что она делает на заброшке? Почему встречается с Макаром? И почему Дашу чуть ли не кидает в истерику из-за этого? Говорю девушке, что сейчас буду, и срываюсь с места. Сердце колотится в бешеном темпе. Яма – проклятое место. Она приносит только страдания.
Прибежав к заброшке, нахожу Дашу у забора. Она нервно ходит из стороны в сторону и что-то постоянно тыкает в телефоне.
– Какого у вас тут происходит?! – подлетаю к девушке.
По заплаканным глазам понимаю, что все совсем плохо, и сразу направляюсь внутрь, забираюсь на первый этаж и бегу к лестнице. Второй этаж, третий, четвертый, пятый…
– Я знаю, что это ты убил Милу, – сверху доносится звонкий голос Эли.
Мне осталось два этажа.
– Бред, – отвечает ей Макар.
Признаться честно, я и забыл про существование этого парня. После той вписки на заброшке он резко пропал со всех радаров. Я не придал этому особого значения и просто решил, что так будет лучше.
– Даша слышала ваш разговор, где ты признался в том, что сбросил ее отсюда.
Во рту мгновенно все пересыхает.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
– Она ведь была в тебя влюблена. – В интонации, с которой Эля произносит эти слова, звучит явная ярость.
Я не знал, что Миле нравился Макар. Он был очень скользким типом, я и подумать не мог, что у Милы к нему что-то есть.
– И пришла на эту тупую вписку из-за тебя, – продолжает Эля.
– Я не виноват, что родители не объяснили ей, что шарахаться ночью по заброшкам не лучшая идея, – отвечает Макар, и за такой ответ мне хочется его ударить. Остался один пролет.
– Да как ты смеешь?! Ты просто высмеял ее чувства при своих дружках, а когда понял, что дело пахнет жареным и твоя торговля может накрыться, просто решил от нее избавиться.