– Ничего, пригодится, лучше взять много, чем что-то забыть. Это у тебя еще куртки нету на их зиму, скажешь потом, когда выслать деньги.
– Ну ма, я вообще-то собираюсь работать.
– Не вздумай, учись и голову себе ничем не забивай! Деньги найдем.
В конце июня пришли результаты вступительных, по которым стало понятно, что я прошла на бюджет. Вопреки изначальным планам уехать в Москву из Астрахани я решила провести еще один месяц с родителями и перевезла от Ани все вещи сюда.
Нам удалось возобновить дело, и почти весь июль мы не вылезали из полицейского участка. В конце июля состоялся суд. Макара признали виновным, но дали всего полтора года исправительных работ с возможностью досрочного – родители парня вложили все свои деньги в адвокатов, а судья принял во внимание то, что убийство Милы было непреднамеренным и что на тот момент Макару еще не исполнилось восемнадцати. Ужасно несправедливо. Но это уже больше, чем ничего. Гораздо больше, ведь как минимум теперь все узнали правду. И Ян больше не винил в смерти Милы меня.
Единственное, что меня тревожило, так это то, что после приговора суда Даша немного ушла в себя. Чтобы ее растормошить, мы с родителями взяли ее с собой в семейную поездку в Красную Поляну, где почти на неделю ушли в горы с палатками. О Макаре мы с ней не говорили, но я знала, что именно он был причиной того, что у подруги так резко изменилось настроение. Но, кажется, неделя в горах действительно пошла ей на пользу. По крайней мере, у нее снова появились силы на то, чтобы ругаться с таксистами.
Завтра в десять я должна буду сесть в поезд, который отвезет меня в Москву. В столицу я прибуду за три недели до первого учебного дня, чтобы забрать учебники из библиотеки, спокойно заселиться в общежитие и успеть обжиться на новом месте. Мысль о том, что мне предстоит переехать в абсолютно новый город, где у меня никого нет, была волнительной и слегка пугающей. Но в то же самое время я уезжала отсюда со спокойной душой.
Из кухни, где я оставила телефон, заиграли «10 Years».
– Милая? – Мама снова появляется в дверях и протягивает мобильник.
– Да? – отвечаю на входящий.
– Спускайся, – на другом конце звучит голос Яна.
– Прямо сейчас? – удивленно смотрю на часы, показывающие половину восьмого вечера.
– Прямо сейчас.
Гудки. Непонимающе продолжаю смотреть на побледневший экран телефона, а потом срываюсь с места, целую ничего не понимающих родителей и выбегаю на улицу. Я не совсем отдаю себе отчета в том, зачем я это делаю. Но будто бы это именно то, чего я ждала с самого утра.
Ян стоит возле байка со шлемом в руках.
– Ну и куда мы? – спрашиваю у парня, хотя мне абсолютно плевать, куда мы поедем.
– Не так сразу, – хмыкает он и протягивает мне шлем. – В этот раз, надеюсь, не будешь брыкаться? – спрашивает Ян, намекая на тот вечер у клуба.
– А если буду?
– Вопрос риторический, не будешь.
– Почему ты так в этом уверен?
– Потому что тебе слишком хочется узнать, что будет дальше.
Он прав. А еще я до одури хочу снова сесть на его байк и почувствовать то, что чувствовала в тот вечер.
Поселок заканчивается, через десять минут мы въезжаем в город. Куда же мы? В центр? Нет, сворачиваем. Набережная? И снова нет. Мы петляем по узким улочкам и наконец останавливаемся в каком-то переулке.
– Пойдем. – Ян снимает шлем и встает, ожидая, что я сделаю то же самое.
– Зачем мы здесь?
– Считай, это мой прощальный подарок.
– А как же красные розы?
– Заедем на обратном пути и за ними, – смеется парень.
Договорились. Мы поднимаемся по узкой лестнице, Ян толкает деревянную дверь, выкрашенную в красный, – и мы оказываемся внутри какого-то очень странного помещения.
Я точно не ожидала этого. Огромные серые бетонные блоки, в центре – большой пул, дорожка из трамплинов разной высоты, самодельная зона отдыха из поддонов и бочек и несколько десятков молодых людей в центре всего этого безумия, разукрашенного граффити.
– Вау! – это все, что могу озвучить. Мы проходим к основной толпе, скучковавшейся у края пула. Все внимание обращено на двух парней, творящих немыслимые трюки, то опускаясь вниз, то взлетая над нашими головами.
– Это прекрасно, – говорю я и оборачиваюсь на Яна.
Его рядом нет. Что за?! Но уже через секунду вижу его также внутри пула. Как завороженная смотрю только на него, испытывая все то же, что я испытывала много лет назад, когда впервые его увидела.
– Не хочешь присоединиться? – Ян тормозит рядом и озвучивает то, на что я сама бы вряд ли решилась.
– Серьезно? Я не каталась больше двух лет.
– И когда это тебя останавливало?
– А доска?
– Держи, я возьму у парней. – И он протягивает мне свою.
Нет, ну это уже точно похоже на сон, вызванный больной фантазией. Может, я сейчас проснусь? Ян смеется, наблюдая за моей реакцией.
– Эля, просто вставай на доску.
Он уходит к парням. А я быстро скидываю на поддоны куртку и встаю на скейт. Скейт Яна. Моя самая заветная и отбитая мечта. Похоже на самовнушение, но скейт под ногами словно передает все то, что есть у его хозяина, – я чувствую то, что чувствует он. Я в этом уверена. Я не боюсь. Ноги сами ведут к пулу. С пулом я никогда особо не дружила, все больше предпочитая кататься по прямой поверхности. Но чувствую: сейчас я готова.
Шаг, а за ним пустота. На какое-то время мне удается поймать равновесие, но в конце я все равно оказываюсь на бетонном полу в позе звезды.
– Контуженная, что ли? – подбегает Ян. – Меня дождаться не могла?
А я в ответ лишь киваю и начинаю громко смеяться.
– Ну точно контуженная, – качает головой он и подает мне руку. – Ладно, давай еще раз, только в этот раз я буду тебя страховать внизу.
Время на треке проходит незаметно, поэтому, когда мы выходим на улицу, город встречает нас темнотой улиц.
– Ну как тебе? – спрашивает Ян.
– Я хочу вернуться туда еще раз! – отвечаю уж слишком возбужденно.
– Вернешься, – улыбается парень.
«Вернемся», – думаю я, иначе это будет уже не то, и сажусь на байк.
Выезжаем на дорогу, но, вместо того чтобы поехать домой, через десять минут Ян останавливается на набережной.
– Прогуляемся? – спрашивает он.
– Тебе не кажется, что надо было задать этот вопрос до того, как мы сюда приедем? – пихаю его в плечо.
Ночью набережная прекрасна. Если вечером здесь не протолкнуться, то сейчас тут почти никого нет, не считая редких парочек. Мимо проплывают мигающие всеми цветами радуги теплоходы. Из колонок, развешанных на столбах, звучит негромкая музыка. Воздух пахнет летом, рекой и сладким попкорном.
Ян идет чуть впереди и останавливается у перил, разделяющих набережную и Дон.
– Значит, поезд в десять? – Он оборачивается ко мне.
Киваю и встаю рядом.
– Пойдешь провожать?
– Проснуться в восемь? Ты за кого меня принимаешь?
Тихо смеюсь и снова пихаю его в плечо.
– Эй, эй, эй, полегче, у меня тут скоро вмятина останется.
– Выпрямишь до Нового года.
Ян задумчиво отворачивается к темной воде.
– А если бы я завтра поехал с тобой, ты была бы против?
– Было бы классно, но смысл? У тебя тоже скоро учеба начинается. – Поворачиваюсь спиной к реке, опираясь на перила.
– Ну да, – качает головой парень, – ну да.
– Правда, мы так и не успели дойти до третьей части «Стражей галактики». Обещай без меня не смотреть!
– Ты обо мне слишком ужасного мнения.
– Ну вообще-то…
– Ни слова больше.
Домой я возвращаюсь во втором часу ночи. Выслушав от мамы целый список того, почему я не права, падаю на кровать и мгновенно засыпаю. Спасибо за это так вовремя навалившейся на меня усталости, иначе до утра бы грустила о предстоящем отъезде. Нет, я рада своему поступлению в Москву, но очень обидно уезжать тогда, когда я вновь обрела то, чего была лишена многие годы.
В шесть просыпаюсь по будильнику, быстро принимаю душ, чтобы взбодриться, в последний раз завтракаю вместе с родителями и иду к двери, закинув в рюкзак все то, что понадобится мне прямо в дороге.
С Яном сталкиваюсь в коридоре.
– Привет, – как-то даже немного хмуро произносит он и берет мой чемодан.
– Привет. Выглядишь так, словно всю ночь не спал.
Ян кивает:
– Долго не мог уснуть.
Мы спускаем все сумки в два захода. В последний раз оборачиваюсь на наш подъезд, затем поднимаю голову к нашим с Яном окнам и прощаюсь с этим местом.
– Садись, мы сами положим в багажник, – говорит папа.
Отдаю ему сумки и сажусь на заднее сиденье.
Они закрывают багажник, мама садится впереди, а Ян подсаживается ко мне.
– Думала, на байке поедешь, – говорю парню.
– Зачем, если эти полчаса можно ехать с тобой, – отвечает он.
Папа заводит автомобиль, и мы начинаем движение. Ян берет меня за руку и подтягивает к себе. Кладу голову на его грудь и смотрю в окно на мелькающие хорошо знакомые районы. От Яна исходит тепло, от него больше не пахнет хлоркой, но я все равно никогда не спутаю его запах. Мы начали общаться чуть больше месяца назад, а я все никак не могу привыкнуть к тому, что снова могу в любой момент позвонить ему или вот так вот на него облокотиться. Еще полгода назад, живя у Ани, я с уверенностью могла сказать, что мне больше никто не нужен. Но, когда он впервые за пять лет снова меня обнял, я поняла, как сильно скучала по этому. Сейчас в его объятиях мне хорошо и спокойно, но при этом чувствую я себя совсем иначе, не так, как это было в двенадцать.
– Надеюсь, что с тобой не какая-нибудь алкашня поедет. – Когда мы подъезжаем к вокзалу, мама достает из зеленой папки распечатку билета и вручает мне.
– Обычно мне везет на бабулек и орущих детей, – отшучиваюсь я.
На вокзале нас встречают Даша и Леша. Мы показываем билеты и заходим в вагон. Пока парни закидывают чемоданы в багажный отсек, прощаюсь с родителями и чмокаю притихшую Дашку.
– Провожающие, просьба покинуть вагон! – кричит проводница.