– Ты будешь сегодня прыгать? – спрашивает Алина, касаясь моих плеч и слегка массируя их.
– Нет, сегодня я пас. Напрыгался.
Все начинается в шесть. Теперь «Яма» не выглядит как обычная заброшка, и сегодня она принадлежит нам. Главное, чтобы полиция не приехала раньше времени. Сегодня прыгают трое, один из них новичок, поэтому ничего не должно нарушить его первый раз.
– О, и они здесь, – выглядывает из-за моей спины Алина и косится на вход. Поворачиваюсь и вижу ту, кого меньше всего ожидал увидеть. Точнее, совсем не ожидал.
Лера. Здесь. В кирпичных стенах заброшки. В «Яме». В моем темном логове. В мире, от которого я всячески старался ее оберегать. Но теперь она часть этого мира, и все благодаря Стрельцову. Он знал, что это приведет меня в ярость, поэтому и притащил ее сюда.
Подхожу к этой парочке и сразу натыкаюсь на сопротивление. Мартышка превратилась в дикую кошку, пора смириться с этим. По всем канонам я должен продолжать делать вид, что мне наплевать. Наплевать на то, что Лера находится в одном из самых опасных мест города. Наплевать на то, что пришла она сюда со Стрельцовым. И наплевать на то, что я ничего не могу сделать. Чтобы не сорваться, вжимаю в стену Алину и впиваюсь поцелуем в ее губы. Но даже так не думать о Лере не получается.
– Не знала, что она тоже прыгает, – снова удивленно смотрит в сторону девушка.
Кто прыгает? Резко разворачиваюсь и вижу Леру на краю ямы с тросом, обвязанным вокруг талии. Сейчас она выглядит как амазонка: бесстрашная, воинственная, сексуальная. Может, мы и не так сильно отличаемся? Может, мой и ее миры не такие уж и разные?
Она делает решительный шаг вперед, и на мгновение внутри меня все замирает. Смотрю на это со стороны, словно в замедленной съемке. Трос натягивается, и это означает одно – Лера в пропасти, она сделала это.
– Полиция! – неожиданно кричит кто-то, выглядывая в окно.
Черт, почему сейчас?!
Забыв про все наши игры в войнушку, бегу к краю ямы, хватаюсь за трос и помогаю вытащить ее наверх. Лера плачет. И смеется. Есть еще кое-что, что отражается в ее глазах, говорящее о том, что она почувствовала во время прыжка. Это то, что чувствовал и я, впервые шагнув в пропасть, – то самое ощущение безнаказанности, ощущение того, что ты можешь все. Даже обмануть смерть.
Но сейчас нам стоит поторопиться. Это не первый раз, когда сюда заявляется полиция, вызванная кем-то из особо бдительных жителей соседних домов. И что им не нравится? Мы тут не хулиганим, даже в порядок все привели…
Да, ребята знают, что делать, куда прятать вещи и как покинуть здание, если нагрянет полиция. Но сейчас есть одно «но».
– Трос! – рычу я.
– Что случилось? – спрашивает Лера.
– Механизм заел.
С каждой минутой в «Яме» становится все меньше людей, исчезает диджейский стол, светильники. Когда трос наконец-то поддается, мы остаемся на этаже одни. Хватаю Леру за руку и без объяснений веду к лестнице. Слава богу, она не сопротивляется и молча следует за мной. Смотрю вниз и вижу, как внизу, этаже на третьем, мигает фонарик. Полиция. Значит, этим путем идти поздно. Не отпуская Лериной руки, резко сворачиваю и бегу наверх. Всего один пролет, толкаю дверь, и мы выходим на крышу.
– Они же найдут нас здесь! – встревоженно шипит Лера.
Знаю, поэтому на крыше мы не останемся. Заброшка построена буквой «Г», как два здания, разделенные общей стеной. Надо всего лишь добежать до противоположного края и перебраться во вторую часть. Я делал так много раз.
Бежим туда, где можно перелезть на второе здание, но сто́ит перекинуть ногу через каменный блок, как в окне второго здания вижу еще один полицейский фонарик. Черт! Нас окружили. Голоса становятся громче. Если они поднимутся на крышу, то точно нас увидят, только вот бежать нам теперь некуда.
У края недалеко от нас замечаю гору старых строительных материалов, видимо, оставленных здесь рабочими еще со времен стройки.
– Идем! – зову девушку, и мы бежим к этой куче хлама. – Молчи и не шевелись, а то придавит.
Лера кивает и пролезает вслед за мной. Остается лишь надеяться, что сюда полицейские заглядывать не станут.
Места мало, даже катастрофически мало. Мы плотно вжаты друг в друга, и я чувствую каждый изгиб тела любимой девушки. Каждый, мать его, изгиб. И мое тело отзывается на это вполне объяснимой реакцией, если это можно так назвать.
– Вадим, – смущенно шепчет Лера, – это что?
А я не знаю, что ей ответить. Точнее, знаю, но не хочу. Мы лежим под грязными мешками на крыше здания, переполненного полицейскими, а единственное, что меня волнует, так это девушка, лежащая сверху и прижимающаяся своим телом к моему.
– А как ты думаешь?
– Господи!
Раздаются звуки шагов. Они на крыше, где-то совсем рядом. Чувствую, как быстро бьется Лерино сердце. Мое тоже отжигает не по-детски.
Наконец все затихает.
– Полежим еще несколько минут, чтобы наверняка, – тихо предлагаю ей.
– Хорошо, – соглашается Лера.
В воздухе пахнет ирисками – так пахнут Лерины волосы. Кажется, сейчас я даже рад, что все так получилось.
– Зачем ты прыгнула? – спрашиваю у нее.
– Честно?
– Хотелось бы.
– Меня задели твои слова.
Неужели она сейчас так просто взяла и открыла свои карты?
– А еще то, что ты никогда не говорил мне про «Яму», а Алину с легкостью взял с собой.
– Это что, ревность?
– Забудь, – фыркает девушка.
– А ты не думала, что я не говорил тебе про «Яму» не просто так?
– Здесь опасно, здесь тебе не место и бла-бла, знаю. Только вот тот же Влад, в отличие от тебя, готов знакомить меня со своим миром.
А вот это зря.
– Ну и где же твой Влад? Что-то я его не видел после того, как объявилась полиция.
Лера снова фыркает, но оставляет мои слова без ответа. Так-то, стоит задуматься, кто твой настоящий враг, а кто по-настоящему желает тебе добра. Лера слегка поворачивается, отчего еще сильнее вжимается своими бедрами в мой пах.
– Боже, не делай так.
Молчит, но я знаю, что она покраснела.
– Почему ты сказал, что мне вряд ли тут понравится? – наконец тихо спрашивает она.
– А тебе понравилось?
– Если честно, – делает небольшую паузу, – нет.
– Спасибо за честность, – шепчу в ответ и, чуть помедлив, говорю: – Мне жаль, что все так вышло.
Правда жаль. Я не должен был портить ее картину. Я мог поступить иначе, но не поступил.
Через двадцать минут мы покидаем здание заброшки, садимся в машину и впервые за последний месяц возвращаемся домой вместе.
Глава 36
Ноябрь 2023 г. Вадим
Бесшумно шагаю по пустым коридорам. Прохожу через главный холл мимо пустующего поста охраны и тяну на себя массивную дверь, ведущую в актовый зал. В зале никого, но через каких-то двадцать минут здесь будет полно людей. Времени мало, я должен поторопиться.
В правой руке пакет, в нем оружие для самого страшного преступления в моей жизни – преступления против любимого и близкого мне человека. Но я не могу иначе. Или могу…
Подхожу к закрытым тканью холстам и начинаю искать нужный. Я ни разу не видел Лерину картину и без понятия, что именно на ней нарисовано, поэтому вспоминаю то, о чем она рассказывала мне на чердаке.
Свет в окнах. Родственные души.
А что, если закрасить все картины? Нет, такой себе вариант – это ничего не решит, выставку просто перенесут и поставят новые сроки. Прохожу по рядам, все не то. Может, кто-то ошибся и просто не поставил сюда ее работу? Я бы пожал этому человеку руку.
Но стоит об этом подумать, как, сняв очередной футляр, рука, словно каменная, замирает вместе с ним над картиной. Над самой чудесной картиной, которую я когда-либо видел.
Лера нарисовала наш дом. Наш семейный домик в лесу. Вот черепичная шоколадная крыша, вот белые деревянные качели, подвешенные между двух сосен, вот кресло-качалка, в котором папа любил по утрам читать газету и пить кофе, а вот и чердак. На улице вечер, на чердаке горит теплый свет, и в окне видны два очертания – мальчик и девочка. Наше общее место силы. И сейчас я должен все это перечеркнуть в прямом и в переносном смысле.
Пятнадцать минут. Пора. Открываю пакет и достаю из него баллончик с черной краской. Так, все просто: снять крышку, потрясти, направить на холст и нажать. Снять, потрясти, направить, нажать. Снимаю крышку, трясу баллон и направляю его на картину. На картину, где изображен мой дом и моя семья, где мы с Лерой вместе и счастливы. Где из нашего окна горит теплый свет. Да ни черта это не просто! Так и стою с вытянутой рукой.
А если закрыть глаза? Ага, смелость на то, чтобы сюда прийти, есть, а смотреть на это – нет? Я должен видеть. Десять минут. Почему время идет так быстро? Я еще не готов, но выбора у меня нет. Вру, выбор есть всегда.
Жму на кнопку. Баллон плюется черной разрушительной массой прямо на наши с Лерой лица. Пшик – и под краской исчезают качели и кресло. Пшик – и на чердаке больше не горит свет. Безвозвратно.
Пространство вокруг меня начинает плыть, голова кружится, и это не от запаха краски. А оттого, что я сделал свой выбор. И пути назад теперь нет. Кидаю краску в пакет, сворачиваю его в три раза, закрываю картину чехлом и направляюсь к выходу.
Покидаю зал через черный ход и выхожу на улицу. Парковка уже потихоньку заполняется подъезжающими автомобилями. Выставка начнется через несколько минут, тогда же Лера увидит, что я натворил. На улице прохладно, дует сильный ветер и слегка моросит. Гадко. То, что надо. Идеальное сочетание.
Вдалеке вижу выходящих из автомобиля родителей и резко сворачиваю на узкую тропинку, огибающую здание института. Колючие кусты царапают лицо, белые кроссовки попадают точно в густую грязевую жижу. Мерзко и больно. Еще!
А вот и актовый зал, теперь там включен свет, и я могу видеть в окнах за полупрозрачным тюлем очертания людей. Всего лишь очертания, но я чувствую – Лера уже там. И родители там, и Стрельцов наверняка крутится где-то рядом. А меня нет. Зав