Глава 45 – Ульяна
Бум-бум-бум.
Так громко. Я не слышала, чтобы сердце билось настолько неистово в моей груди с того момента, как бежала из квартиры ночью. Его стук разрывал перепонки, медленно сводил с ума.
Больше всего на свете мне не хотелось отталкивать Никиту. Я так истаскивалась по его губам, запаху, сладким поцелуям и нежным прикосновениям. Одинокий кот должен возвращаться домой. Я думала, мое сердце и душа – стали домом для Ника, однако с каждым разом возникало стойкое ощущение, что у него никогда не появится дом. И ничего, кроме тупого секса Новикова не интересует. Даже сейчас.
Хотя, когда Никита увидел мои слезы, а я взглянула в его одинокие глаза, что-то внутри перевернулось и дало трещину. Очередной огонек надежды, шанс на туманное будущее. И я закричала, позвала Ника. Хотела побежать за ним, поговорить, но тут откуда-то вырос Игнат.
Начались вопросы, проявление заботы, которая мне была не нужна. А когда Митин, наконец, оставил меня в одиночестве, Новиков беспросветно пропал.
Сперва мне казалось, Никита пропал только до завтра, или на крайний случай на пару дней. Однако время шло, а его все не было. Я стала чаще оглядываться, всматриваться в лица прохожих. Все мне думала, сейчас повернусь, а он там. Пусть даже и не посмотрит в мою сторону, главное хоть одним глазком увидеть.
Чувство тоски накрывало: я еще больше отталкивала людей, отдалялась от Анфиски. Перестала разговаривать с братом, что ему не особо нравилось. Ведь у него было столько эмоций, они с Маринкой начали встречаться. Любовь, общие мечты, планы. Слишком красиво и тепло, чтобы я могла разделить это с Ванькой. Поломанная душа требовала лекарства, которого не существовало.
Так прошло две недели. За это время, я покрасила стены в комнате, купила маленькую полку для книг, и большие наушники, чтобы погружаться в музыку. Шум общаги часто изводил, не давал сконцентрироваться на учебе. И не только он изводил. Игнат продолжал одаривать вниманием, а в воскресенье он пригласил нас с Анфиской в кино. Подруга заставила согласиться, мол, хватит сидеть затворниками.
Пожалуй, это был лучший день из всех, за последнее время. Я немного отвлеклась, съела вкусное мороженое, да только в кинотеатре приуныла. Вспомнила Ника. Хотя до этого старалась не думать о нем, заставляла себя. И если днем еще получалось, то ночами с головой и сердцем не удавалось сговориться: Никита мне снился и в этих снах мы были счастливы. Мы были вместе. Просыпалась я в слезах с ощущением полнейшей обреченности.
А потом неожиданно позвонили с полиции. Я сразу запаниковала, мало ли с Ванькой беда приключилась или еще чего хуже. Тут же собралась и понеслась в участок. Хорошо в тот день последнюю пару отменили.
В участнике меня ждал сюрприз.
Оказалось, они завели уголовное дело на Валеру, маминого ухажера. И не просто так завели, а с подачи матери. Я чуть не упала от услышанного, где стояла, там и села. Во-первых, за последний месяц мы с мамой ни разу не созвонились. Она занималась своей жизнью и будто забыла о том, что у нее когда-то была дочь. Да, мне было, безусловно, обидно, плюс тоска, все же она родная кровь. С другой стороны, душило непонимание. Почему мама не звонит? Почему не ищет меня. А вдруг ее дочке плохо, вдруг я болею или попала в беду. Разве родители не должны переживать за детей? И сейчас такое.
После показаний и малоприятных воспоминаний, я вышла на улицу какой-то опустошённой. Словно из меня выкачали всю энергию, словно забрали последние силы, которые поддерживали жизнеобеспечение. Добрела до ближайшей лавки, и, кутаясь в теплый вязаный шарф, вытащила мобильный из кармана.
С неба срывалась морось, стало еще холодней: подул пронизывающий вечер. Ледяными пальцами я набрала нужный номер, три раза вздохнула и принялась ждать гудков. Сердце лихорадочно прыгало, в глазах то темнело, то проявлялась видимость. Губы дрожали, да и все тело тоже. А потом раздался голос мамы.
- Здравствуй, дочка, - произнесла она грустным, но достаточно мягким тоном. Я ощутила, как по щеке покатилась слеза. Зря, наверное, звоню.
- Я была в участнике, - сухо и достаточно сдержанно ответила. Не хватало еще показать свою слабость.
- Надеюсь, его накажут, - мать вздохнула, я вместе с ней. Такая вроде бы обнадеживающая фраза, но почему-то резануло слух. То есть получается, все это время она не надеялась, а теперь вдруг захотела поквитаться с моим обидчиком. С чего такие перемены.
- Почему? Тебе не все равно? – сорвалось у меня.
- Ну, зачем ты так? – ее голос дрогнул, а я постаралась подавить слезы, которые подступали к глазам. С детства моим единственным защитником был брат. Хотя и он не всегда знал, что происходит. Ведь жаловаться глупо. Но порой так подпирало, хотелось подойти, прильнуть к маминой груди и вдоволь наплакаться. Даже сейчас, когда Ник меня бросил. Мне нужно было чье-то плечо, просто кто-то рядом. Чтобы пожалел, погладил по головке, сказал банальную фразу, что все будет хорошо. А она… ей никогда не было дела до своих детей.
- Скажи честно, - прошептала я, сжимая крепче сотовый.
- Милая… - очередной вздох.
- Мам! – крикнула, не в силах сдерживаться. – Прошу! Давай поговорим честно.
- Приходи домой, - мне показалось, она улыбнулась. Хотя эта просьба прозвучала уж больно виновато.
- Когда я убежала, ты не кинулась меня искать. Зачем сейчас зовешь? Что изменилось? Ну же, мам! Перестань быть трусихой. Скажи честно!
- Я не понимаю…
- Все ты понимаешь, - прошипела я. Мне хотелось знать причину ее поступка, ведь такой невиданной щедрости не бывает просто потому, что. По крайне мере, не в случай с мамой.
- Ульяночка…
- Мам, либо я сейчас положу трубку и никогда с тобой больше не заговорю, либо ты скажешь честно, зачем написала заявление!
Очередной вздох. Очередная пауза. Молчание, которое убивает, которое острей любого ножа. Моя мать умела молчать именно таким способом. Я знала это с детства, принимала и пыталась как-то жить дальше. Однако больше нет той тихой Ульяны, больше я не буду прощать все, без хоть малейшей причины. Хватит. С меня хватит.
- Ясно, - прошептала и почти сбросила вызов, как мать неожиданно заговорила.
- Я думала… думала, ты его соблазнила.
- Что? – с хрипом спросила. В горло словно вонзили толстую иглу, подавляя вопль.
- Он всегда смотрел на тебя так, а ты же красивая у меня, молодая, и… в общем… Мне так стыдно, дочка. Мне очень стыдно. Прости меня, пожалуйста. Прости, родная.
Я больше ничего не слышала. Хотя мама продолжала говорить, кажется, она плакала, кажется, умоляла о чем-то. Но я честно не слышала. А может, не могла слышать. В ушах застыла отрезвляющая правда. Ревность. Родная мать ревновала меня к Валере. К этому ублюдку, который… Она не подумала плохо о нем, она подумала плохо обо мне. О той, кого родила, кого воспитывала, кого учила ходить и говорить. Разве так можно? Разве так бывает?
Слезы покатились с глаз, с губ сорвался всхлип. Я зажала ладонью рот, вспоминая девство. В садике допоздна. Со школы пешком через темные улочки, где не работали фонари. Старый поношенный сарафан на линейку. Косы, которые мама никогда не успевала заплести. Собрания, на которые она почти не ходила. Однако я все равно продолжала любить мать, видеть в ней единственную и неповторимую, тянуться и скучать.
- Твой парень, - произнесла мама, и я словно вернулась в реальность. Сглотнула и прижала телефон ближе к уху. О чем она, о каком парне?
- Ч-что…
- Твой парень, он поступил жестоко, но знаешь… - мать запнулась, кажется, пыталась подобрать правильные слова, только были ли они в данной ситуации.
- О чем ты…
- Когда рядом есть такой мужчина, ничего не страшно.
- Мам, да о ком ты, черт возьми? – не выдержала я, повышая голос.
- Как же… Точно, Никита, вроде так его звали. Мы случайно пересеклись, когда я шла с Ваней. Ты не бойся, Валера, ни к тебе, ни к другим женщинам больше не подойдет никогда. Милая… - голос матери дрожал, однако я не испытывала ни капли сочувствия.
- Ты видела Ника? И что значит, Валера больше…
- Да, - в трубке послышался тяжелый вздох. Не знаю почему, но меня начала дико раздражать напускная забота со стороны матери. Ей было плевать все это время, а теперь выходит, она встретила Новикова, который любезно прояснил картину происходящего? Злость с еще большим потоком полилась по венам, и мне сделалось трудно дышать. Я стиснула зубы, в надежде подавить нарастающую волну раздражения, но получилось так себе.
- Мам…
- Никита с Ваней совершили ужасный поступок. Но Валера этого заслужил. Я видела его в больнице, теперь понимаю, почему он так испуганно смотрел и заикался. Но я так все равно не оставлю это. Поэтому и написала заявление.
- Мам, - холодно произнесла я слово, которое раньше вызывало радость и улыбку. – Если бы не Никита, ты бы… ты бы думала, что твоя дочь увела у тебя мужика?
- Прости, милая! Прости! Мне нет прощения, понимаю. Но… дай хотя бы шанс все исправить…
Из рук выпал телефон, я закрыла лицо ладонями, сильно зажмурившись. Если бы можно было отмотать время на пару минут назад, и никогда ни звонить, ни узнавать проклятую правду, я бы так и сделала. Родители должны любить своих детей, дети должны прощать своих родителей. Вот только возможно ли это… Смогу ли я однажды посмотреть матери в глаза, улыбнуться и забыть тот ужас, который услышала только, что…
Глава 46 – Никита
Больше всего на свете мне хотелось пойти в универ и увидеть Ульяну. Дикое и неконтролируемое желание. Я ломал себя на ринге, тренировках, во время бега. Пытался ломать, отключать голову, всегда же помогало. Но теперь будто шарик переполнился и лопнул. Я с ног до головы покрылся чувствами: такими разными и непонятными, что хотелось выть и рвать на себе кожу.
Бессонница еще добивала, казалось, я медленно умираю заживо. Словно меня закопали в деревянную коробку и повесили табличку, запретив входить. Мне не хотелось ни с кем общаться, даже Филатов с его постоянными звонками начал бесить. В какой-то момент, не выдержал и послал жестко. Ромашка явно обиделся, ну да ерунда, простит. Он всегда прощает.