– Ты думаешь, я не понимаю?!
– Думаю, да.
Ира недовольно поджимает губы, но не обижается и придвигается ближе:
– Я все понимаю. Но мне так хочется, чтобы судьба тебе доказала существование нормальных мужиков. Не просто писюносцев…– Дмитрий сдавленно кашляет и стучит ладонью себя по груди. – Все хорошо? – поворачивается к нему Ира и участливо интересуется.
– Да, – звонко хлопает еще раз, громко кашлянув, – задремал и жвачкой поперхнулся, – поправляет выпавший наушник, возвращается в прежнюю позу.
– О чем я?
– О мужчинах, судя по всему, – настороженно посматриваю назад.
– Да, только о настоящих. Которые подают руку и…
– Милосердов очень галантен. – Фамилия Германа режет слух, а еще недавно я примеряла ее к себе. – Он всегда подавал руку, пододвигал стул и открывал дверцу автомобиля.
– Неудачный пример, – соглашается подруга.
– Да. – За толстым стеклом по небу плывут низкие тяжелые тучи. Я замолкаю, и Ира долго не нарушает тишину.
– Спорим, не угадаешь, сколько ему лет? – змеей шепчет на ухо.
– Кому? – спрашиваю безразлично.
– Ты прекрасно понимаешь, – чуть толкает в бок.
Тяжело вздыхаю и произношу:
– Сорок.
– Нет.
– Сорок два?
– Не-а, – весело протягивает.
– Сорок пять? – Я уже заинтригована.
– Нет. Пятьдесят один! Никогда бы не подумала, шикарный мужик. Ты видела его в черных брюках? Там такая… поясница!
– Ровесник моей мамы, – игнорирую остальную информацию.
– Сможешь их познакомить, вдруг заинтересуются друг другом. – Ира весело хохочет, вызывая у меня улыбку. За нами слышится сдавленное похрюкивание.
– Кто, мама?
– Ну а что, мужик отличный.
– Я бы не бралась судить человека только по внешнему виду и его пояснице.
– Большие люди не могут быть злыми, – выдает Ира «истину». – С собаками точно этот закон работает: чем мельче, тем подлее и противнее. Все вот эти – с выпученными глазами, – подруга таращит на меня глаза, а я смеюсь. – А тут, ну… наверное, дог или волкодав, что-то степенное и благородное. И старое, – хохочет, прикрываясь ладонью.
За нашими спинами Дмитрий заходится в кашле: надрывном и лающем.
– Может, водички? – Ира достает маленькую бутылку из сумки.
– Нет, спасибо. Все же проглотил жвачку, – улыбаясь, вытирает он слезы.
– Вы аккуратнее.
Дмитрий согласно кивает.
– Ир, мне кажется, он нас слышит, – произношу, убеждаясь, что начальник нашего отдела вновь включил музыку.
– Глупость, – отмахивается, но бросает настороженный взгляд. – Но мы ничего плохого не сказали. Подумаешь, задницу директорскую обсудили.
– Ир, ну хватит, – скашиваю взгляд, а улыбка предательски прилипает к губам.
– Хватит так хватит, – достает телефон, – и слова больше не ска… – резко замолкает. Заглядываю через плечо – лицо обдает волной жара. Ира листает фотографии последней нашей с Германом поездки к воде. Ведомственная турбаза на берегу моря с шикарными номерами и огромным бассейном с соленой водой. – Женечка, – подруга переводит на меня озадаченный взгляд, – он ведет твой аккаунт, – говорит мне очевидную вещь. Я осторожно беру телефон из рук и листаю фотографии. На каждой мы вдвоем и лишь на последней: я на фоне бескрайней синевы моря. Помню, как понравилась фотография Милосердову.
– Твои глаза цвета моря. – Фраза срывается с языка. Возвращаюсь, нахожу фото, где Милосердов смотрит в объектив, и в ответ гипнотизирую светлые глаза. Еще чуть-чуть – и мужские губы произнесут: «Не забывай, родная, я тебя люблю! Тогда я думала, что счастлива, и не могла и предположить, что через пару месяцев в страхе убегу от любимого человека. С усилием провожу большим пальцем, желая стереть некогда любимый взгляд не только с экрана, но и из памяти. Прикладываю подушечку пальца к сердечку под «каруселью» фотографий, сопровождая свои действия словами: – Ты бы поставила «лайк».
Как ни странно, но страх не приходит. Вглядываюсь в мужское лицо, а пустота заполняет душу. Как я могла его любить? Красивые губы изогнуты в презрительное ухмылке, жесткий взгляд и приподнятый подбородок, словно Милосердов говорит: «Вы все никто». Возвращаю телефон, погружаясь в неприятные мысли.
– Жень, сообщение пришло. От тебя! – Ира прижимает телефон к груди. – Я не буду читать.
– Читай и отвечай, – нервно глажу гладкие ногти, покрытые темным лаком, повторяя узор.
– Здоровается и узнает, как дела, – бросает настороженный взгляд, – про Васю спрашивает. Он что, прочитал нашу переписку? Что мне ответить?
– Ответь, как обычно.
– А как я обычно отвечала? – Ира листает, читая старые сообщения.
– Знаешь, в такие моменты мне кажется, что лучше вернуться.
Подруга застывает и медленно поворачивает голову.
– С ума сошла?! – громко рявкает, привлекая ненужное внимание. – Что с тобой?
– Такая пустота внутри. Словно кто-то нажал тумблер и отключил все мои эмоции. Пустота и безысходность. Это как бежать во сне: стараешься, спешишь, но не двигаешься. Проще остановиться и дать настигнуть себя чудовищу.
– Только во сне ты сразу просыпаешься, а это – явь, – делает круг указательным пальцем в воздухе. – И ты останешься с чудовищем навсегда.
Глава 29
Лео
***
Как же не хочется размыкать объятия. Ничего ценнее своей пары я никогда не держал. Женя не смеет пошевелиться, и я пользуюсь ее растерянностью. Прижимаюсь всем телом, впитывая тепло, каждая секунда дарит умиротворение, полностью заполняя уверенностью. Сейчас и не вспомню, когда последний раз испытывал подобную легкость и не только в теле: ежеминутное напряжение, превращающее мышцы в камень, исчезало от нежных прикосновений женских рук. Мысли в голове обретали ясность, разбивая накопленные годами сомнения и переживания. Это идеально! Настолько идеально, что я почти готов поступиться своими принципами…
– Я тосковал. Сильно. Очень сильно, – не узнаю свой голос. Не задумываясь, рассказываю все, что сейчас чувствую: – Я так устал… – Не знаю, как мне удается, но притягиваю девочку еще плотнее, она стоит между моих ног, вытянувшись в напряжении, а мои ноздри заполняет ее опьяняющий запах. Зверь сходит с ума от близости: воет, скулит, просит человека уступить возможность знакомства с его парой. – Ты так вкусно пахнешь, – фиксируя руками за талию и утыкаясь носом в солнечное сплетение, дышу глубоко, наполняя легкие ее запахом на будущее, впрок. Хочу ощутить мягкость ее кожи без слоя одежды, ныряю ладонью под ткань блузы, и пальцы касаются спины. Не слышу своих мыслей за мыслями зверя: «Моя… пара… семья…» – твердит и твердит не переставая.
– Отпустите. – Это не похоже даже на просьбу – мольба.
Молча качаю головой, я не могу и не хочу произносить «нет».
– Обними меня, – с трудом выговариваю слова, любой звук грозит превратиться в рычание. И девочка обнимает: одной рукой несмело проводит по шее вниз, поднимается по плечу и закапывается в волосы. Нежные пальчики массируют, оттягивая пряди и поглаживая кожу головы. – Как же хорошо. – Не открывая глаз, подставляю лицо под желанные прикосновения. – Никогда не думал, что смогу испытывать подобное. – Там, где Женя касается подушечками пальцев, ощущаю крохотные разряды тока. – Рядом с тобой проблемы теряют всякий вес. – Выматывающая гонка со временем в течение трех суток, глупая, бессмысленная выходка Дары – все это больше не приводит в бешенство, не заставляет сжимать пальцы в кулаки до хруста костяшек. – Не хочу тебя отпускать, – впиваюсь пальцами в бархатную кожу. Женя убирает волосы с моего лба, пропуская сквозь пальцы, открывая лицо. Распахиваю глаза и тону в синеве. В голове пульсирует только одна мысль: поцеловать, коснуться губами, ощутить вкус. Выпрямляю спину…
– Женька! – Громкий возглас вызывает раздражение. – Э-э-э, – противно растягивает женский голос. – Извините, – оглушающий хлопок дверью.
Женя вздрагивает, каждая мышца ее тела моментально становится натянутой. Всеми силами старается оттолкнуть, освободиться, хлопает ладошками меня по плечам, лицу.
– Отпустите. – Ее наполняет страх, а ведь я не использовал Силу зверя, не принуждал, девочка сама шагнула навстречу и испугалась своих же действий. – Пожалуйста, – шепчет с мольбой, зверь переходит на угрожающее рычание, вынуждая разомкнуть объятия. – Это просили занести, – не глядя бросает папку и выбегает из кабинета. А я не могу сдержать крик отчаяния, превращающийся в рычание зверя.
Хватаюсь за голову, ладони все еще сохраняют тепло ее тела. Выравниваю дыхание, сдерживая и загоняя зверя обратно в клетку человеческого тела.
– Ну Мит… – вместо слов хрипение. Я ведь не просил приглашать Женю, но племянник проявил инициативу, как обычно, поступил по-своему. Язык не поворачивается назвать его щенком, он с легкостью переиграет многих: слишком хитер. Не волк, а лис. В кармане брюк вибрирует телефон, звонок позволяет отвлечься: – Да, – откашливаюсь и произношу еще раз: – Да, Павел.
– Вы просили сообщать о ситуациях на дороге. Я сообщаю, – докладывает нудный голос помощника.
– Сейчас буду, – поднимаюсь по лестнице, у кабинета меня нагоняет Коваль и с лицом, полным скорби, комментирует:
– Хрен нам, а не отдых, – распахивает дверь моего же кабинета и широким жестом приглашает войти. – Пять часов назад водила должен был быть на точке, но не появился. На связь не выходит, оба телефона отключены.
– А охрана?
– Не было. Это другое направление, не через землю стаи Платова. И груз сборный: трусы, носки…
– Будем надеяться, что неудачное стечение обстоятельств.
– Не поедем проверять? – Широкая довольная улыбка озаряет лицо Ильи.
– Едем-едем, нельзя игнорировать. Ты за руль. – Улыбка Коваля сползает и передается мне. – Жди у машины.
– Хочешь на прощанье томно повздыхать у кофе-автомата?
А игнорировать болтовню друга с каждым разом становится все сложнее…
Быстро спускаюсь по лестнице, держа пальто, прохожу через клиентский отдел, отмечая, что Женя на месте. У выхода слышу ее шаги за спиной и несмелое: