– Что… что получается? – ощущаю защищенность и уют – эти чувства давно мной забыты. Кажется, я улыбаюсь сквозь слезы.
– Вот это, – чуть подбрасывает в руках. – Я собирался ругать тебя, что не послушала, не подождала… а теперь что?
– Что? – глупо переспрашиваю.
– Ничего, – рычит поверх головы. Откидывается на спинку сиденья, распластывая меня по себе и утыкается носом в макушку. – Надеюсь, ты поняла, что глупо так поступать? Если я говорю, что отвезу тебя, значит, отвезу, и не нужно выдумывать в своей голове что-то и бежать от меня. Сегодня повезло, что это были просто люди… – Он замолкает, не договорив.
– Зачем вам это? Зачем меня куда-то отвозить, подвозить. Все эти ваши игры, какие-то намеки, беспокойство за мою судьбу…
– Затем, что я хочу. Хочу заботиться о тебе. – Мужские губы своим движением щекочут волоски на голове. – Беспокоиться. Надевать пальто, когда холодно. Держать в объятиях. Я много чего хочу делать с тобой и вместе с тобой. – Каждое слово, сказанное хриплым шепотом, похоже на правду. Губы целуют мой висок, щекоча и царапая жесткой бородой.
– Я не понимаю, – упираюсь ладонями в мужскую грудь, обтянутую черной футболкой. – Почему? – Зачем я это спрашиваю? Что я хочу услышать?
– Ты моя пара. – Мужской голос смешивается со звуком клаксона, мимо проносится пустой автобус.
– Что? – Произнесенные слова кажутся мне бессмыслицей.
Лео игнорирует вопрос:
– Садись вперед и пристегивайся, – помогает перебраться на переднее пассажирское сиденье и занимает водительское.
Я замечаю свое отражение в зеркале заднего вида: тушь стекает черными полосами по щекам, раскрасневшийся нос и припухшие глаза. Если вернусь домой в таком виде, Ира не успокоится, пока не выпытает все подробности. А говорить, вспоминать, обсуждать мне совершенно не хочется.
Не отрываясь от дороги, Лео склоняется к бардачку, открывая:
– Там есть салфетки.
– Спасибо, – достаю из сумочки зеркало и принимаюсь убирать следы косметики, а главное, истерики. С силой тру губы, щеки там, где касалась мужская ладонь, пропахшая табаком. – Спасибо за все, – благодарю, возвращая салфетки на место.
– Пожалуйста. По-другому просто не может быть.
– Вы опять начинаете говорить какими-то загадками, – изредка поднимаю взгляд на профиль машины.
– Никаких загадок. Ты мне нужна. Я это озвучиваю прямо и открыто. – А я стараюсь заглянуть в лицо мужчины, что сосредоточен на дороге. Прочесть хоть какую-нибудь эмоцию, уловить. – И перестань мне выкать, только не нужно упоминать о моем возрасте. Все не так просто, как может казаться.
– А что тут сложного? Вы старше меня почти вдвое. – На мне сказался стресс всего дня, и этот разговор загадками не пугает. Меня вообще присутствие этого мужчины рядом не пугает. Скорее всего, устав бояться, я подсознательно ищу защиты у того, кто сильнее меня… намного сильнее.
– Ты веришь в богов? – Вот разговора о религии я ожидала в последнюю очередь.
– Наверное. Да, – соглашаюсь с мыслью в голове. – Безусловно, кто-то должен быть кроме нас, кто-то сильнее и умнее, хотя иногда я в этом сомневаюсь.
– Не сомневайся, – ожидаю продолжения, но Лео замолкает, а мы въезжаем в черту города. – Я предлагаю тебе свою защиту, – говорит просто. – Свой дом. Возможность пользоваться всем, что у меня есть или может потребоваться.
– Вы меня хотите купить? – первое, что приходит в голову.
За всю дорогу Лео впервые смотрит мне в глаза. Чернота глаз обжигает и затягивает.
– Тебе действительно может показаться, но это не так. Рано я начал этот разговор, – недовольно рыкает себе под нос. – Знай одно: я никогда не сделаю тебе больно. Никогда, – повторяет, не сводя с меня взгляд. Паркует машину у подъезда и выходит вслед за мной.
– Не нужно беспокоиться, здесь со мной ничего не случится. – Игнорирует мое замечание, подхватывает под локоть и ведет на пятый этаж, останавливается напротив квартиры и ждет, пока я достану ключи. – Спасибо.
– Я подожду, пока ты зайдешь, – и действительно ждет.
Открываю дверь, вхожу внутрь квартиры:
– До свидания.
На площадке опять кто-то выкрутил лампочку, и свет проникает с нижнего этажа сквозь лестничные пролеты, подсвечивая мужскую фигуру снизу, делая ее еще внушительней. Закрываю дверь и прижимаюсь к глазку: продолжает стоять.
– Женя, наконец-то! Я собиралась звонить кому-нибудь. – Ира шепчет, снимая с меня пальто.
– Все хорошо, Ириш, – кладу сумочку и снимаю сапоги, а когда Ира скрывается в кухне, вновь смотрю, но уже на опустевшую площадку.
Глава 38
Лео
***
У меня еще трясутся руки, когда я сажусь за руль – и это не от приближающегося оборота, зверь сейчас как никогда спокоен, он наконец познакомился со своей парой, защитил, выместил злость, а меня просто трясет от переполняющих человеческих эмоций.
Самая яркая из них – страх!
Всем телом чувствую присутствие Жени, мне не нужно оборачиваться и смотреть – она сжалась в комок.
– Я просил не смотреть, – наблюдаю в зеркало заднего вида, ее сердце не перестает грохотать, а тонкие пальчики с силой вцепились в кожаную обивку салона. Включаю передачу и срываюсь с места. Не хватало, чтобы девочка успела рассмотреть тех уродов. Если бы не Мит, вряд ли смог бы сдержаться и не забрать две жизни.
Девочка задает вопросы, рассмотрев раскуроченный автомобиль.
– Они живы?
– Они живы?! – не хочу, но перехожу на крик. – Живы?! – Не думал, что два слова смогут меня вывести окончательно из равновесия. – Тебя это волнует?!– останавливаюсь и поворачиваюсь назад, хочу посмотреть в глаза Жени, понять. После сегодняшнего вечера она должна считать меня как минимум неуравновешенным психом, что разгромил машину и покалечил двух людей, возможно, извращенцем, разгуливающим голышом по офису, плюс озабоченным идиотом предпенсионного возраста – и это минимум. – Живы! – отвечаю, читая эмоции на лице: растерянность, и усталость. Потеки косметики, покрасневшие глаза и бледные губы окончательно меня отрезвляют.
И девочка срывается:
– Не нужно на меня кричать! Вот не нужно! Я… мне… я и без ваших криков пережила сегодня слишком много. И не виновата, что какие-то уроды хотели меня изнасиловать! – Она кривит губы. – Еще вы! Ваш питомец! – бьет кулачками по обивке, а по лицу льются черные слезы. Закрываю глаза, но все равно вижу кадр: красивое лицо, перекошенное болью, отчаянием и страхом. Это невозможно: просто сидеть и наблюдать, как твоя пара, часть твоей души, захлебывается пережитым ужасом.
– Да как же так получается? – спрашиваю сам себя, я уже на заднем сиденье автомобиля и держу Женю на руках.
Руки живут своей жизнью, оплетая и закрывая от окружающего мира, а мне хочется впитать все эмоции, что сейчас выплескиваются через край, и подарить девочке уверенность и чувство безопасности.
– Что… что получается? – Крупные соленые капли падают на мою грудь.
– Вот это. – Будь на месте Жени другая, в лучшем случае ограничился бы фразой: «Нужно было думать». – Я собирался ругать тебя, что не послушала, не подождала… а теперь что?
– Что?
– Ничего, – откидываюсь на спинку, притягиваю Женю на себя. Не сдерживаюсь и отчитываю за безрассудство.
– Зачем вам это? Зачем меня куда-то отвозить, подвозить. Все эти ваши игры, какие-то намеки, беспокойство о моей судьбе… – неуверенно шепчет, прижавшись щекой к плечу.
Если бы я только знал, что она хочет услышать…
– Затем, что я хочу. Хочу заботиться о тебе. Беспокоиться. Надевать пальто, когда холодно. Держать в объятиях. Я много чего хочу делать с тобой и вместе с тобой, – разрешаю себе поцеловать ее висок.
– Я не понимаю, – заглядывает в лицо. – Почему?
– Ты моя пара. – В мире людей эта фраза ничего не значит, но в нашем это больше, чем признание в любви и клятва в верности.
– Что? – переспрашивает, не расслышав из-за шума проезжающего автобуса.
Не вижу смысла повторять сказанное.
– Садись вперед и пристегнись, – поддавшись эмоциям, сам же и подвергаю нас опасности. Женя занимает место рядом со мной и приводит себя в порядок.
И тут я совершаю ошибку: по факту предлагаю девочке покровительство, лишь с разницей, что не настаиваю на сексе, а судя по Жениному лицу, именно так она себе и нафантазировала. Мое предложение сродни стрельбе вслепую: попасть в цель практически невозможно, но все же сохраняется малейший шанс.
Поднимаемся по лестнице к ее квартире, а мне хочется перехватить ее, закинуть на плечо и привезти к себе домой, закрыть на все замки в своей комнате и никого не подпускать, даже семью. Но этот план еще хуже моего предложения, там у Жени был выбор, а тут его нет. Наши отношения откатятся назад и не на стадию знакомства, а еще дальше, я стану для нее тем самым чудовищем, очередным Милосердовым.
– До свидания, – жду щелчок замка и не позволяю себе расслабиться.
Спускаюсь, паркую машину вне зоны видимости, откидываюсь на сиденье, буравя взглядом подъездную дверь.
Веки медленно закрываются, меня неумолимо клонит в сон, но я не могу себе этого позволить. Чувство вины гложет, съедает изнутри. Стоило ли задерживаться, собирая и выкидывая облитые кофе бумаги?! Я же фактически опоздал, позволил двум отморозкам коснуться моей пары. Бью ладонями по рулю, оглашая двор едким звуком клаксона.
– Эй. – Голос Коваля и удар фалангой пальца по стеклу вырывают из груди тихий рык. – Открой, – приоткрываю дверь. – Давай домой, отдохни. – Он придерживает дверь рукой.
– Нет.
– Что нет? Тебе завтра с Платовым переговоры вести, хочешь сорваться? Я присмотрю за девочкой.
– Сказал же, нет. Я не оставлю ее.
– Ты что, мне не доверяешь? – Илья правильно понимает мое промедление с ответом. – Нормально. Значит, шкуру свою доверяешь, стаю доверяешь…
– Тебе не понять!
– Я и не отрицаю. Все, дуй домой, выспись. Клянусь Селеной, глаз не сомкну. – Коваль продолжает наседать, распахивая дверь шире. – Прислушайся на минуту к человеку, а не к зверю. Отдохни, от тебя зависят наши жизни. Не выспишься – и мы погрязнем в многолетней войне с Платовскими волками, – утрирует ситуацию, но близок к истине. – Домой… – хлопает дружески по плечу. – Ее бывший сейчас отвисает с бабенками за тысячу километров, я останусь тут, так что…