– Я не хотел забирать Лесю из клана до совершеннолетия.
– Он не виноват. После казни Громовых мне сыпались угрозы, я не могла выйти без отца на улицу. Меня там считают предательницей, предлагали отцу изгнать меня.
Казни.
Изгнать.
Клан.
Прилагаю неимоверные усилия – любая мысль отдается болью в висках и затылке.
– Быстрее. – Лео нетерпелив. Его тело напряжено, со стороны кажется монолитным – мощным каменным изваянием.
– Я сбежала.
– А я ее прятал.
– Милая, – Вела касается моей щеки, – идем в дом. Здесь не стоит оставаться.
– Нет. – Не знаю, откуда берутся силы. Отвечаю громко, отстраняясь.
– Александр, присмотри, – Вела занимает место между братом и сыном. – Если что, сразу перенеси к Константину.
– Кто я такой, чтобы спорить с тещей, – не выпускает дочь из объятий. – Не пропусти, – шепчет, склоняясь к уху ребенка. – Если повезет, увидим схватку двух альф.
Через калитку входят пятеро мужчин. Центральный, что идет первым, мне знаком. Да, определенно помню, я его видела в офисе и девочку – Лесю – в объятиях. Но сейчас она стоит за спиной Дмитрия, как я недавно.
– Платов, тебе не кажется, что ты зачастил на мою территорию?
Мою территорию…
Кажется, я недостаточно знаю этого мужчину.
Нервозность, возбуждение – все испарилось в секунду. В домашних штанах, спущенных до бедер, босой, он выглядит внушительно, от него веет звериной силой. Я помню эти ощущения, будто на твои плечи кладут бетонную плиту. Так Лео действовал на меня при первой встрече, в его кабинете.
– Рокотов, – звуки вибрируют в воздухе, – твой щенок переступил грань. Он увез мою дочь. Мою дочь. Мою!
– Голословные обвинения, – отвечает спокойно.
– Не держи меня за дурака. Я что, не вижу и не чувствую свое потомство?
– Видишь. – По спине Лео проходит мелкая дрожь, а мне становится не по себе.
– Тише, истинная. Сейчас поорут и разойдутся. – Александр подхватывает мой локоть, крепко сжимая и притягивая к себе.
– Иван, есть сказать что-то по существу? Говори. Нет, так вам еще возвращаться. И я не люблю, когда чужие волки топчутся по моей территории. – Лео встречается с каждым взглядом, заставляя отступить на два шага. Пришедшие мужчины как на подбор плечистые, высокие, сильные – их можно принять за спортивную команду.
– Есть, я обвиняю в похищении, – указывает пальцем с длинным загнутым темно-серым когтем на Дмитрия. – Твой выродок лишил меня дочери.
– Волки всегда были склонны к преувеличению. Лишил. Вот же она, жива. – Александр тихо комментирует происходящее.
Лео присаживается, набирает в ладони снега, растирает лицо:
– Платов, сегодня у меня дерьмовое утро. Я могу назвать его самым дерьмовым в жизни. Моя пара впервые увидела оборот, который мог вполне ее убить. Впервые, понимаешь? Она не знала, кто я, кто моя сестра… не знала. Сейчас стоит за моей спиной и практически не дышит, наблюдает, решает для себя, как же поступить. – Лео поднимается на ноги, стряхивает капли с ладоней. – Приезжаешь ты, не разобравшись, оскорбляешь и обвиняешь сына моей сестры. Я понимаю, смерть Громовых не прошла бесследно для твоего клана. Кто-то поддержал, а кто-то решил, что ты дал слабину. Так вот вторым и скажи спасибо. Твоя дочь сбежала сама, не выдержала давления, обвинений, а мой племянник помог, фактически спас. А за спасение благодарят.
– Какая тут может быть благодарность?! – скалится гость с громким рычанием. Человеческие зубы удлиняются, делая рот похожим на пасть. – Она ребенок! Три месяца назад ей исполнилось семнадцать! – Мужская фигура раздается на глазах. Те, что стоят за спиной, приходят в движение, нервничают. – Я имею полное право порвать ему глотку.
– Я бы так и сделал. – Князь кивает согласно. Правой рукой гладит дочь по спине, а левой помогает удержать мне равновесие.
– Твоя дочь перед вашим приездом признала в Мите пару.
Слова производят отрезвляющий эффект. Незваный гость замолкает.
– Это правда, пап. – Леся выглядывает, но Дмитрий не дает отойти от себя.
– А он? – пристально смотрит в глаза дочери.
– И я признаю. Она моя. И я не тронул твою дочь и не трону, пока не придет время.
– Я возьму под опеку девочку. – Вела вступает в разговор. – Приму ее как родную. Тебе не о чем волноваться, – говорит уверенно, твердо, – Иван, – имя же произносит мягче. – Девочки уходят из семьи, и не всегда их выбор совпадает с нашим.
– Это про меня, – получаю очередную ремарку от Александра.
– Да ей только исполнилось семнадцать! – срывает глотку.
– Придется смириться, что твое потомство покинуло стаю слишком рано, но она нашла свою семью, не потратив несколько столетий, не познав мук и сомнений. Разве это не счастье?
– Тебя послушать, так я должен быть счастлив, – выплевывает Иван каждое слово.
– Я счастлива.
На лице мужчины читаются сомнения, он не смотрит ни на кого, кроме своей дочери, она выходит из-за мужской спины. Платов опускает взгляд на руки, что удерживают его ребенка за талию, угрожающе рычит, но с места не двигается.
– Она дочь альфы, а что твой племянник может предложить?
– Я планировал объявить племянника бетой завтра, но раз так сложилось, то делаю это сейчас. Достойно, не находишь?
– Все, – обреченно произносит Александр, – дальше торги и ничего интересного.
Глава 63
Поднимаюсь по лестнице, прикладывая неимоверные усилия, за мной идет Лиля, она помогает преодолеть ступени в дом и пересечь холл. Молчит, задерживается у двери, я не приглашаю войти.
– Лео скоро придет. Может, что-то принести? У меня есть бутылка вина.
– Я хочу остаться одна, – закрываю дверь.
Оставляю куртку у входа, скидывая перчатки и шапку сверху – нет сил дойти до гардеробной. Да и нужно ли?
Присаживаюсь на край кровати, не сводя взгляда с двери.
Жду шаги.
Испытываю нестерпимую жажду, сглатываю тугую слюну, я не успела позавтракать, выпить чаю. Умылась и побежала с Ником на улицу.
Ник…
Воспоминания проходят по лицу мелкими разрядами тока, а в глазах – темными пятнами.
Схватившись рукой за раковину, второй набираю воду и жадно глотаю.
Напившись, чувствую прилив сил, сознание чуточку проясняется.
С опаской выглядываю в окно: мужчины закончили разговор, Лео принимает протянутую руку, пожимает и разворачивается к дому.
Вскидывает голову, ловит мой взгляд.
Я не слышу шагов в коридоре, щелчок дверной ручки проходится обжигающей волной по всему телу.
– Дашь мне еще десять минут? – Лео делает шаг вглубь комнаты. Невольно отступаю, упираясь спиной в прохладу стекла. Он кривится, сжимает кулаки, медленно идет в ванную, глядя перед собой, чуть ссутулившись. Капли стекают по обнаженной спине, плечам, штанины почти до колена впитали снежную кашицу, оставляя грязные следы на покрытии.
Опускаюсь в кресло. Звуки льющейся воды успокаивают, к ним прибавляются щелчки ножниц.
Чего я жду?!
Тишина заставляет распахнуть глаза. Мужчина напротив меня сидит на углу кровати. Абсолютно чужой – незнакомец.
– Даже лицо чужое, – рассматриваю гладко выбритые подбородок и щеки. Если не отводить взгляда от темных глаз, словно ничего не изменилось. – Сколько тебе лет?
– Может, начнем с чего-то другого? – А голос родной, он не изменился. Я невольно улыбаюсь, слыша приятный тембр и прикрываю глаза.
– Нет, – качаю головой. – Сколько?
– Без одного дня четыреста.
И хочется смеяться, громко, безумно, запрокинув голову. Четыреста…
– А я еще волновалась о разнице в двадцать шесть лет.
– Я старший в семье. Арнар младше на шестьдесят четыре года, Вела – на сто шестьдесят семь лет. Наши родители живы. Возможно, они прибудут на юбилей. Мать никак не простит выбор Элеоноры – дочери Велы. Ее парой оказался вампир, – пояснил, по привычке поглаживая бороду. Рука зависает в воздухе, проходит по гладкому подбородку, а Лео кривит губы на свой же жест.
– Сколько ей лет? Элеоноре.
– Сорок восемь. Она была человеком, но после рождения младшей Эли Александр обратил свою пару.
– В вампира? – уточнила.
– В вампира.
– Что будет с девочкой? Лесей. Это нормально – забрать ребенка из семьи?
– Нет, забрать – не нормально. И никто не отдаст свое потомство. Но девочка признала в племяннике пару, она больше не принадлежит отцу и их стае, Леся одна из нас.
– Из вас. – Мысли мечутся в голове. – Оборотней?
– Нет, одна из нас, – обводит рукой. – Долина – наш дом. Оборотней и людей. Леся теперь член нашей стаи.
– А вампиры?
– Мы предпочитаем жить отдельно. Два сильных хищника не умеют сохранять мир.
– Ты здесь… главный?
– Альфа.
– Альфа. – Да, я слышала в разговоре такое обращение к Лео. – А кто я?
– Ты моя пара. Пара – смысл жизни любого волка. Мой смысл жизни. Моя семья. Часть моей души. Мы ждем столетиями, чтобы встретить того, рядом с кем становишься сильнее, рядом с кем обретаешь спокойствие, и только с парой мы можем завести потомство. Волк никогда не причинит вреда своей избраннице, не изменит, не предаст, не поднимет руку… – Его глаза горят, я ловлю всполохи неестественного свечения, что раньше принимала за игру света.
– Ты мне солгал, когда сказал, что не встречался с Германом? Так ведь? Лео? Милосердов не попадал в аварию, как мне рассказала мама? Это был ты? Да? Не молчи.
– Да, я, – расставляет шире ноги и склоняется ко мне. – Я, Женя. И ему повезло, что он остался жив, обезумел быстрее, чем я свернул ему шею. Тебе его жаль?! – А я теряюсь от тона, каким говорит Лео, от поставленного вопроса. – Неужели жаль?!
– Нет, – выкрикиваю в лицо. – Мне не жаль. И это, наверное, ужасно, – растерянно прислушиваюсь к своим чувствам: жалости среди них нет.
– Это нормально. Мы живем по другим законам, не тем, что живут люди. Мы не сохраняем убийцам жизнь, не кормим их, не лечим и не выпускаем потом на свободу. Не щадим тех, кто применяет силу к женщинам, к потомству. А за свою пару любой из нас убьет не задумываясь.