– Но ты же задумался, не убил.
– Милосердов лишился разума быстрее жизни. Наши законы жестоки по человеческим меркам, но справедливы.
– Ты меня тоже хотел обратить? – судя по выражению лица, я сказала глупость.
– Оборотнем можно только родиться.
– Тогда я не понимаю. Почему я? Тебе нужна такая же, как ты. Кто сможет прожить не одну сотню лет. Я ведь умру, сколько мне еще отведено? Двадцать, тридцать лет? Даже если пятьдесят, я буду дряхлой старушкой, а ты останешься таким, какой есть.
– Не умрешь.
– Умру, Лео. Все люди умирают.
– В нашу первую ночь я разделил с тобой жизнь.
– Что? – Болезненный смех срывается с губ.
– Я разделил с тобой жизнь. Ты будешь жить вечно. Это несложный ритуал, который проводится в полнолуние.
Закрываю ладонями лицо и сильно надавливаю пальцами на глаза, до белых мушек.
– Прямо сейчас могу спрыгнуть с крыши и со мной ничего не будет?
– Не вздумай! Так это не работает. Это не бессмертие, а гарантия молодости. Оборотень может разделить жизнь с кем-то из смертных. Так сделали Ар и Лиля, так сделал я.
– Я! Что еще ты сделал, о чем я не знаю? Ты просил меня довериться! А что сделал сам?! Собирался говорить, кто ты? Что правда, Лео? Я смотрю на тебя и вижу чужого человека, – замолкаю и только сейчас осознаю. – Я могу выносить волка?
– Волчонка, – поправляет. – Можешь, это нелегко, но возможно.
– Как Лиля, да? Она же человек?
– Да.
– И ты говоришь об этом только сейчас?! – Мое тело отказывается подчиняться, оно ходит ходуном от пульсирующей боли в солнечном сплетении. Боли, выбивающей кислород, стягивающей грудную клетку и мешающей получить требуемый глоток воздуха. – Тогда, когда я уже могу быть беременна! И наш ребенок пройдет через все, что я сегодня видела?! Через ад?! Его будет выворачивать. Корежить. Ломать. Господи…
– Тише.
Взмываю в воздух. Бьюсь в мужских объятиях.
– О подобном надо предупреждать заранее. Заранее. Как о склонности к сахарному диабету.
– Тише. – Мужские руки пеленают, не давая бессмысленно метаться в истерике. – Первый оборот самый болезненный. Все волки его проходят.
– Волки! Именно! Я не волк, я человек! Я не хочу, чтобы мой ребенок мучился. Не хочу. – Тепло мужского тела успокаивает, окутывает. Расслабляюсь, вишу безвольной куклой, прижавшись щекой к мужской груди. Меня гладят по голове. – Я не смогу, – прикладываю усилия, упираясь ладонями в грудь.
– Все будет хорошо. – Слышу дрожь в мужском голосе и сглатываю тугой ком.
– Я могу уйти? – Слова обжигают мое горло. – Или…
Объятия становятся крепче – мышцы наливаются сталью, сдавливают, причиняя боль.
– Я не буду удерживать, – резко отстраняется, забирая тепло.
Глава 64
Мою спину жжет взгляд, стараюсь не задерживаться, торопливо убежать из спальни, но ноги не подчиняются, и я запинаюсь о собственную пятку. Мужская ладонь удерживает мой локоть, не давая упасть, а я вновь всматриваюсь в чужое лицо. Лео по одному разжимает пальцы, выпуская из захвата.
– Спасибо, – произношу не своим голосом. Куда иду? Я не знаю ответ на этот вопрос. Бреду по длинному коридору второго этажа, волоча за собой куртку. Бесцельно блуждаю. Я не могу оставаться на месте, убегаю от Лео, себя и собственных мыслей.
Нахожу узенькую лестницу, ведущую на первый этаж, выглядываю в дверь, поток свежего ледяного воздуха на разгоряченную кожу дает отрезвляющий эффект. Хочу, но боюсь выйти на улицу.
Что сейчас происходит с Ником?! Ему все так же больно?!
А мысли все больше сжирают – противоречивые и яркие. Хочется вернуться, прижаться щекой к груди, слышать смесь двух ароматов, кофе и трав, ощущать желанный жар мужского тела и одновременно сбежать. Далеко, туда, где я не знаю об оборотнях и вампирах; где любимый мною человек честен; где не нужно смотреть на нечеловеческие мучения своих детей; не нужно принимать жестокие законы жизни, если твой ребенок уйдет к чужим людям. В мир, где все знакомо и привычно.
– Как ты? – Дмитрий стоит за моей спиной.
– А сам как думаешь? – не отпускаю дверную ручку.
– Думаю, не так плохо, если не бежишь сломя голову, сверкая пятками.
– А я могу? Меня отпустят?
– Я бы не отпустил.
Приоткрываю дверь, ведущую на крыльцо центрального входа.
– Лео отпустит? – Для меня важно знать, что я свободна в выборе. Не будет принуждения, давления и неволи.
– А ты сама этого хочешь? – Мои пальцы сжимают ручку, надавливаю, но тут же отпускаю. – Поехали. – Мужская ладонь накрывает мою и распахивает дверь, а я теряюсь. – Ну же, Жень. Ты хотела уйти.
– Я? Да, хотела. – В лицо бьет холодный воздух. Парень выталкивает меня, накидывая куртку на плечи. Замечаю Лео, он молчаливо застыл на первой ступени. – Я…
– Все, поехали, – разделяет нас, хлопнув дверью.
– Куда?! – Сейчас я растеряна больше, чем после разговора с Лео.
– Не знаю, куда-нибудь. – Ворота плавно открываются. Оборачиваюсь, провожаю закрытую входную дверь взглядом.
– А как же Леся?
– Она в заботливых руках мамы. Только что мы выбрали комнату. Сейчас девочки захотят изменить что-то в интерьере. Шмотки, всякие девчачьи штуковины, от которых у меня волосы дыбом. Лучше сбежать, не находишь? Безответственно? Возможно, – ведет диалог с самим собой. – Но удобно, согласись?
– Это обвинение?
– Не могу ни в чем тебя обвинять. Ты храбрая, добрая, верная, в этом я тоже уверен, красивая, – широко улыбается, – почти, как моя Леська. Без обид, но она лучше. Так что… – жмет плечами. – Нет. Не обвинения. К Ирине? Я заберу ее с работы. Посидите, поболтаете.
– Дмитрий…
– Мит. Дмитрий только по бумажкам. Перед Богиней Селеной – Митир. Звучит брутально, но и Митя меня устраивает, – активно перебирает пальцами по рулю. – К Ирине?
Я цепляюсь за возможность поговорить с подругой, но как объяснить ей случившееся, не раскрывая подробностей? Ириша не поймет моих настоящих чувств, а я не передам эмоции. Да я ни с кем не смогу поделиться. Нельзя.
– Хочу на вокзал. – План созревает моментально.
– Жень, я не смогу тебя отпустить. Понимаешь? Лео мне оторвет голову, он и за эту-то прогулку погладит против шерсти.
– Просто отвези, – настаиваю, а сердце грохочет, разгоняя кровь. В ушах стоит неприятный гул. Монотонный, давящий.
За окном проносятся ухоженные дома долины, машину трясет на выезде, и колеса уверенно цепляют асфальтовое покрытие, ловко петляя в редком потоке.
Я выпадаю из реальности, полностью погружаясь в себя. Поджав ноги, дремлю, проваливаюсь в картинки сегодняшнего дня, вздрагиваю, приоткрываю глаза, утыкаясь взглядом в мужской профиль, и в нем есть что-то близкое – мое. Если сильно сощуриться, передо мной Лео.
Подаюсь к стеклу. На привокзальной площади обычное оживление: люди снуют, спешат, боясь опоздать на свой рейс, или выбегают на проезжую часть, взмахивая рукой, желают поймать такси, волоча тяжелые чемоданы.
Опускаю ноги, отстегиваю ремень безопасности и выхожу из автомобиля, припаркованного перед самым входом, игнорируя все запрещающие знаки.
У меня есть возможность слиться с потоком снующих людей. Сделай шаг – и попадешь в их ритм. Торопливый, предвкушающий перемены, полный надежды получить новое и сбежать от старого.
– Помоги, пожалуйста. – Справа от меня распахивается дверь такси, и парень спешно подает руку. – Спасибо, – благодарно улыбается ему девушка. С лица мой взгляд спускается к ее животу. Большого, круглого – его не скрыть и под объемной верхней одеждой.
Делаю вид, что поправляю свитер, незаметно кладу ладонь на живот.
А если мой ребенок уже там, и он начал свою жизнь, свой нелегкий путь!
Кровь ударяет в виски. О чем я вообще думала?!
Не думала – желала. Желала всей душой ребенка от любимого мужчины. Все происходящее – безумство.
Пожирающие разум чувства, дикое притяжение и все, что я сегодня увидела и узнала, – чистое безумство.
Разве я смогу сбежать? Нет! И дело не в отсутствии документов и денег, сердце не позволит этого сделать. Уже сейчас его заволакивает в пелену тоски. Она въедливо обволакивает черными щупальцами, сжимая за горло, проникая в каждую мысль, в каждый вздох, шаг и движение.
– Мне очень нужно в торговый центр.
– Едем. – Митя помогает сесть, не задавая вопросов.
– Ты пойдешь со мной? – не сдерживаю удивления.
Быстрыми спокойными движения парень закидывает ключи и телефон в карман куртки:
– Естественно. Я несу за тебя ответственность, – тянет молнию на куртке вверх, запрокидывая подбородок. – В семье только так. Сильный оберегает слабого, это я усвоил лучше всех. Тридцать лет сопровождал сестру.
– Всегда?
– Всегда и везде. Ты не до конца понимаешь, какую ценность представляешь для дядьки. С первой вашей встречи ты никогда не оставалась без присмотра. Поэтому у вас появился новый начальник, – указал пальцем на себя, – я. А ночью дежурил Коваль или сам Лео.
– Каждую ночь?
– Абсолютно.
– Зачем?
– Зверь не позволит оставить свою пару в опасности. Даже если это двухкомнатная квартирка на пятом этаже. А для Лео это возможность быть ближе, слышать твой голос, знать, чем ты занята.
– Что будет, если пары не станет? – в душе я знаю ответ.
– Не все оборотни выживают после смерти пары, только очень сильные. Кто-то сходит с ума, и над ними берет верх звериная сущность, а кто-то тихо увядает, отказываясь от пищи. Так было с моей матерью. Отца, как видишь, у меня нет.
– И как же она справилась?
– Никак. Лео поднял. Проходи, – пропускает вперед, распахивая дверь. – На него многое свалилось в один момент. Но я могу сказать точно: твой уход его сломит.
Слова ударяют не хуже пощечины. Лицо обдает жаром, а кровь резко начинает пульсировать, разгоняясь по венам.
– Можно попросить у тебя денег? – отворачиваюсь от витрины ювелирного отдела, в которой ловлю свое отражение.