— Конечно, милая, — знаю, что он улыбается. — Я тогда ключи оставлю консьержу.
— Ага. Пока.
— По…
Сбрасываю звонок. Смотрю на экран блокировки несколько долгих секунд.
— Поехали.
Соколов выводит меня из транса. Вытягивает из этого темного закутка.
Мы проходим через кухню, на улице оказываемся через выход для персонала. Мы идем так быстро. Хватаю ртом ледяной воздух и в какой-то момент стопорюсь. Прирастаю к асфальту.
— Почему? — смотрю на Дениса. — Почему они мне не сказали?
Растираю ладонями лицо. Слез уже нет. Скорее, у меня шок. Рассинхрон. Полнейший.
— Я не хочу домой, — качаю головой, — не могу… если он еще будет там, — хлюпаю носом.
— Идем, — Денис сжимает мою руку, тянет к машине. Практически усаживает на сиденье.
Обходит тачку со стороны капота. Заводит двигатель.
Мы не срываемся с места. Нет. Денис барабанит пальцами по рулю. Смотрю на его жест, но перед глазами только отцовское лицо, которое сменяется мамиными нотациями…
— Теперь ясно, почему она так… я ей неродная, — не сразу соображаю, что говорю вслух.
— Не накручивай лишнего. Поговоришь с ними.
— Как?
— Ртом, Ксю. Ртом.
— Тебя Крис не потеряет?
Спрашиваю невпопад. Наверное, больше хочу сменить тему. Не могу сейчас говорить о родителях. Не могу!
— Тебя это так волнует?
Отрицательно качаю головой. В данный момент меньше всего…
Но вместе с этим в голове вертится вопрос. Эмоции смешиваются, приоритеты путаются. Я изо всех сил ищу поддержки. Ищу хоть что-то, за что можно ухватиться. И сейчас, кажется, это Денис. Мой спасательный круг. Он все слышал. Теперь он тоже все знает.
Сидит со мной… не бросает… только вот все это очередная прихоть. Игра. Ему плевать. Каждый раз я понимаю это все четче. Мечтаю, а потом больно бьюсь о землю, свалившись со своего облака.
– Я тебе совсем не нравлюсь, да? — прикрываю глаза, зная ответ заранее.
Денис замирает, а потом прижимается затылком к подголовнику. Усмехается. Знаю, он за мной наблюдает.
— Совсем…
Как выстрел. Точно в цель. Но чуть позже он добавляет…
33
Денис
— …нравишься.
Нравишься! Ты даже не представляешь, насколько. Так я только думаю, не озвучиваю. Полное понимание этого происходит в момент ее вопроса.
— Прокатимся. Тебе лучше проветриться.
Выезжаю с парковки, зная, что она смотрит. Хлопает своими глазищами и молчит. Не самый лучший момент и не самые правильные слова. Возможно, все это лишнее.
Знаю. Влечение, безусловно, присутствует. Дикое какое-то. Меня никогда так не ломало. А здесь крышу на раз сносит. Вижу ее, и что-то будто перемыкает. Коротит.
Крис раздражает. Вся эта игра в отношения уже жутко поднадоела. Все, что меня держит, — контракт. Не хочется платить неустойку.
Ксю во всей этой веренице событий как глоток свежего воздуха.
Я ошибочно полагал, что она похожа на Рику. Черта с два. Она другая. Простая, но при этом ранимая. Совсем девчонка.
Пытаться строить с ней какие-то отношения — ошибка. То, чего делать не стоит. Но разве я когда-то делал то, что правильно? Вряд ли.
Она расстроена подслушанным разговором. Сейчас уже пытается это скрыть, конечно. Но толку ноль. Плюс переваривает сказанное мной.
— Заедем в одно место, — на автомате сжимаю ее руку, потому что сейчас так, наверное, правильно.
Мы выезжаем за город. Во внутреннем кармане пиджака вибрирует мобильник. Крис наяривает — сто процентов.
Ксюха всю дорогу сидит притаившись. Полностью погружена в свои мысли. Понимает, что мы едем по периметру поселка, не сразу. Вытягивает шею, отчего выглядит слегка комично.
— Где мы? — в голосе присутствует нотка тревоги. Впрочем, это неудивительно. Хоть не ревет больше, уже хорошо.
Заворачиваю к дому и нажимаю кнопку на пульте. Срабатывает автоподъемник, и ворота медленно ползут вверх.
— Где мы?
— Это дом моей двоюродной сестры. Дед подарил. Воплотил детскую мечту в жизнь. Она училась за границей, сейчас живет в Лондоне.
Глушу двигатель.
— Мы ненадолго, — выхожу на улицу. Ксю делает то же самое. — Нам туда, — направляю ее вправо, касаясь ладонью спины.
Пальцы горят от этих прикосновений, несмотря на то, что на ней одежда.
Открываю дверь и пропускаю Ксюшу вперед. Нащупываю выключатель слева, сразу у входа.
Дом небольшой, одноэтажный. Уютный. Лесная избушка из дерева. В детстве Алька, та самая двоюродная сестра, любила слушать, как дед читает нам сказки. Она слушала и говорила, что хочет жить в домике на лесной опушке. Опушку дед, конечно, не организовал, выбрал элитный поселок, но сам дом с виду напоминает ту еще избушку. Короче, у всех свои причуды. Представляю, как удивлялись соседи, когда на соседнем участке строилось это.
Ксюша поочередно сгибает ноги в коленях, хватается за каблуки и снимает туфли.
— Здесь мило, — проводит ладонью по спинке дивана. — Камин?
— Можно растопить.
Она несмело кивает и переводит взгляд на маленькую дровницу, стоящую рядом.
— Зачем ты меня сюда привез?
Игнорирую ее вопрос. Наверное, и сам не могу ответить на это «почему?». Потому что. Потому что я так хочу. Мне нравится ее присутствие. Нравится, что она рядом. Я хочу ее отвлечь, выловить из этой свалившейся на нее правды. Оградить хотя бы на пару часов.
Закидываю несколько поленьев в разгоревшийся огонь, сидя на корточках. Ксю стоит за спиной. Я не вижу ее лица, но несложно представить, какие эмоции оно отражает.
— Переночуем здесь, а утром я отвезу тебя к Марике.
— Зачем? — ее голос становится холоднее.
— Поговоришь. Делать из этого тайну теперь нет смысла. Чем раньше ты скажешь, что знаешь, тем быстрее самой станет легче.
— Откуда тебе знать?
— Это очевидные вещи.
— Нет. Час назад я узнала, что мои родители врали мне всю жизнь. Это нелегко принять.
— Согласен. Но делать сейчас из себя мученицу…
— Я не делаю! — повышает голос. Психует.
Поворачиваюсь. Смотрю на ее раскрасневшиеся щеки и медленно выпрямляюсь.
— Конечно нет, — пальцы сами тянутся к ее лицу. Ксю вздрагивает, но очень быстро делает маленький шаг мне навстречу.
— Я совсем тебя не понимаю, Денис Соколов.
Она облизывает губы и смотрит так… завороженно. Иначе… В зрачках голубых глаз отражаются языки пламени разгоревшегося камина.
— Я сам себя не понимаю…
34
Ксю кусает нижнюю губу. Впивается в розовую кожу зубами, еще немного — и она разгрызет ее в кровь. Молча отходит в сторону. Складывает руки на груди и смотрит в окно, делает вид, что внимательно наблюдает за тем, что творится на улице. А у самой пальцы нервно постукивают по предплечьям. Она на взводе. Натянутая струна.
— Знаешь, — все же решается на ответ, — либо между нами происходит что-то адекватное, либо давай пообещаем друг другу больше не общаться. Совсем. Даже если видимся — не здороваться.
Она говорит размеренно, вполголоса. В глаза не смотрит.
— Не хочу больше чувствовать себя… как все время до этого…
— Не пожалеешь?
— О чем?
— О чем-то адекватном? — огибаю диван, присаживаясь на спинку.
Ксюша качает головой. Растирает лицо ладонями.
— Я просто устала. А с тобой… с тобой я никогда ничего не понимаю, Денис.
Она ловит порыв и подходит ближе. Останавливается совсем рядом. Теперь уже смотрит в глаза. Вскользь касается своих распущенных и завитых волос, откидывая пряди за спину.
— Я не хочу тебе ничего обещать, Ксюша, — вытягиваю руку, дотрагиваюсь до матовой кожи ее запястья, веду выше, к сгибу локтя.
— А я, наверное, ставлю условие. Ты либо со мной, без всяких Крис и остальных селедок… Либо мне лучше сейчас уехать домой. А тебе — больше ко мне не приближаться…
Не то чтобы я офигел… Просто чаще всего все мои отношения — это вереница бесконечных знакомств, встреч и расставаний. Девицам плевать, есть ли у меня кто-то. А если и есть, их вполне устраивает роль так называемой любовницы. Никаких обещаний и полная свобода действий.
Главный вопрос в другом: если я впишусь в новый для себя формат, смогу ли сдержать данное слово? Насколько хватит моей так называемой «адекватности» в новых отношениях? Насколько сильно я раню ее, если решу резко все закончить? А я себя знаю, я могу… и в этот момент ее чувства — последнее, о чем я буду думать.
Она ведь и примерно не представляет, куда лезет и с чем ей придется столкнуться. Несмотря на мою малую вовлеченность в светскую жизнь, я остаюсь публичной личностью. Сплетни, желтые истории, больные фанатки забитый график…
Но, если не брать в расчет внутренние сопротивления разума, во мне откликаются ее слова. Залетают в самое сердце. Безумно импонирует настойчивость и резкость ее заявлений. Она не мямлит, а четко высказывает свою позицию, не подстраивается… и это безумно влечет.
— Подумать могу? — губы сами растягиваются в улыбке.
— Только здесь и сейчас.
— Подойдешь? — вытягиваю руку, хочу перехватить ее ладонь.
Ксю не позволяет, отдаляется.
— Не могу. Ты не дал ответ…
— Это открытый шантаж?!
— Вероятно, он, — пожимает плечами.
Резко подаюсь вперед, толкаю ее к стенке, и она впечатывается в нее спиной. Мы задеваем выключатель, и свет гаснет. Я вижу лишь Ксюшины очертания. Теперь комнату освещает огонь в камине. Обхватываю ладонью девичью щеку, прикасаясь губами к шее, там, где с легкостью можно прощупать пульс. У Ксю он зашкаливает.
— Клясться не будем, да?
— Нет, — шепчет, а сама не шевелится.
— Тогда я принимаю твои условия. Поцелуешь?
— Сама?
— Сама.
Приподнимаю ее над полом. Теплые, пухлые губы нерешительно впечатываются в мои.