— Успокойся и не злоупотребляй успокоительными. Оля сказала, ты их принимаешь.
— Прости меня. Прости. Я была не права. Если тебе понадобится помощь… я всегда рядом.
— Знаю.
Я нахожусь в этом доме еще минут двадцать. Жду такси. Мама предлагает водителя, но после высказываний Миши я не уверена, что идея хорошая.
Из поселка сразу еду к Юле. Мне нужно с ней поговорить. Выяснить все раз и навсегда. Именно сейчас. Я не смогу дотерпеть до завтрашнего дня.
В общежитии меня не замечают. Я стараюсь как можно сильнее утонуть в своем огромном капюшоне так, чтобы не было видно лица.
Когда Юля видит меня на пороге, у нее слегка дергаются уголки губ.
— Что-то случилось? — бормочет растерянно.
— Я пройду?
— Конечно, — хмурит лоб, — проходи.
— Спасибо.
Стягиваю с головы капюшон, прилипаю спиной к стенке. Хочется вести себя раскованнее, наверное даже наглее. Ведь это она меня предала…
Но я не могу. Смотрю в пол и абсолютно не знаю, с чего начать этот нелегкий разговор.
Мельком замечаю валяющийся на кровати чемодан. Он открыт, но уже доверху наполнен вещами.
— Куда-то уезжаешь?
— Это… да, просто… — трет ладони друг о друга. — У тебя все в порядке?
У нее обеспокоенный голос. Словно она искренне волнуется. Словно…
— Зачем ты это сделала? — поднимаю взгляд. Наши глаза сталкиваются.
Буквально пару секунд. Но я вижу весь тот ужас, что творится у нее внутри. Она напугана.
— Зачем, Юль? — прижимаю пальцы к губам.
Не понимаю. Не верю. Все еще хватаюсь за соломинку. Не хочу верить.
— Я… прости меня.
Она трет виски, озирается по сторонам. Глубоко дышит.
— Прости, я не хотела. Это… так вышло. Понимаешь? Просто вышло. Все бы все равно узнали. Мне нужны деньги. Деньги.
— Из-за денег ты выставила меня сумасшедшей, которая спит с родным братом. Зачем это вранье?
— Я этого не говорила. Я сказала, что сводные, я сказала им… — ее трясет. — Они все перевернули. Понимаешь?
— Нет.
Смотрю на ее живот, и она мгновенно прикрывает его руками.
— Я хочу для своего ребенка лучшей жизни, не такой, что была у меня. Мне нужны эти деньги, Ксюша. Нужны.
— Но почему так, Юль? Это всего лишь деньги, можно же иначе.
— Иначе? Иначе? — она смеется. Просто заливается смехом. — Что ты несешь Ксюш? Как иначе? Кому я нужна? У меня нет богатенькой мамы или мужика. Никого нет. А у тебя есть все, и ты это не ценишь. Ноешь вечно. Ноешь. Проблемы эти придумываешь. Которых нет. Нет у тебя проблем, Зайцева. Нет и никогда не было. Удочерили тебя? Так радуйся, что ты не в интернате росла. Радуйся, а не во враги их записывай!
60
Она кричит. Громко. Надрывно. Смотрит мне в глаза и, стиснув зубы, издает какие-то смертельные звуки. Замогильные.
— Уходи, Ксюша, — бросает взгляд на дверь, — уходи.
Отлипаю от стенки и делаю шаг. Огибаю ее осевшее на пол тело и тянусь к ручке. Когда переступаю порог, оборачиваюсь.
Юля продолжает сидеть на полу и раскачиваться из стороны в сторону.
— Ну ты и дрянь, — это все, что я могу из себя выдавить.
Хлопаю дверью, накидываю капюшон и спускаюсь на улицу. Дрожащими пальцами набираю номер Дениса. Гудки кажутся такими долгими. Растягиваются на тысячи секунд. Ледяной ветер продувает тело. Зубы стучать начинают.
— Да.
— Забери меня, — шепчу, потому что больше не могу сдержать слез. — Забери меня отсюда.
— Где ты?
— В общаге.
— Зачем ты туда поехала?
— Мне нужно было услышать это от нее. Просто нужно было. Приезжай, пожалуйста, Денис. Я очень тебя прошу. Приезжай.
Кажется, я сбрасываю вызов первая. Растираю слезы по лицу. Мне так плохо. Отвратительно. Кусаю свое запястье и часто всхлипываю. Хочется кричать, но я сдерживаюсь. Мы же были подругами. Да, не полжизни, но за эти полтора года я настолько прониклась нашими отношениями. Юлька стала мне сестрой. Ближе, чем Оля. Ближе, чем все. Я была готова для нее на все. Почему она не сказала про деньги? Мы же могли что-то придумать. Могли бы. Но она выбрала другой путь… она выбрала предательство.
Денис приезжает быстро. Или же мне так только кажется. Я настолько погружена в свои мысли, что не сразу замечаю его приближающуюся ко мне фигуру.
— Ты что творишь?
Я сижу на асфальте, прижавшись спиной к стенке на торце здания общаги. Холода не чувствую. Но промерзла уже насквозь.
Денис обхватывает меня под талией и поднимает с земли.
— Ты приехал, — прикрываю глаза.
Цепляюсь за него, как за спасательный круг. Обнимаю. Дышу. Рядом с ним я чувствую себя иначе. Увереннее.
— Прости меня, — облизываю обветренные губы, — ты один поддержал меня вчера. Только ты. А я… я снова чуть все не испортила.
Соколов молчит. Поднимает на руки. Так и несет к машине. Тесно прижимая к груди. Уже в салоне обхватывает мои ладони, крепко сжимает в своих руках. Ловит мой бегающий взгляд и практически рывком тянет на себя. Целует. Даже не так. Клеймит. Выбивает из легких остатки воздуха.
У меня дрожат пальцы и сто процентов расширены зрачки. Он рядом. Просто рядом, и этого уже достаточно.
— Не плачь.
У него теплые руки. На улице такой холод. А у него горячие ладони. Он обхватывает ими мои щеки. Снова целует. Едва ощутимо.
Включает печку. Я чувствую потоки теплого воздуха, они медленно окутывают тело и пробираются под расстегнутый пуховик.
— Я тоже был не прав. Я так часто на тебе срываюсь. Из-за пустяков. Тебе нужно от меня бежать.
Он улыбается.
Касаюсь пальцами его губ. Внутри все переворачивается. Я знаю, что неоходимо сказать. Нужно выразить свои мысли. Это важно. Кажется, что сейчас нет ничего важнее этого.
— Между нами чувства, Денис, — отвожу взгляд. Немного нервничаю. — Я вчера у тебя спрашивала, что между нами… и ты сказал, что не можешь это объяснить. А я могу. Между нами чувства. Такие сильные. Наверное, немного неправильные. Ненормальные. Но они есть. Я знаю это.
— У тебя губы синие, — шепчет, склонившись ко мне совсем близко. Несколько миллиметров.
— Ты переводишь тему?
— Нет. Ты права. Неправильные и ненормальные — самая точная формулировка.
Прижимаюсь к нему. Дышу им. Он гладит мои волосы. Вытирает мокрые щеки.
— Ты не уйдешь?
Всхлипываю и смотрю на него с надеждой. Мне страшно. Если и он бросит меня вариться во всем этом… я сойду с ума. Я точно рехнусь.
— Не дождешься.
Денис улыбается шире, но меняется в лице сразу, как только у него начинает звонить телефон. Он видит номер звонящего. Напрягается. Я чувствую, как меняется атмосфера.
Соколов сбрасывает вызов и сразу просит меня пристегнуться. Момент откровений тает.
— Пару дней побудем за городом. Нужно выключить голову. Продумать стратегию. С утра Паша подтянется, — говорит уже обыденно. Можно сказать, даже без эмоций.
— Ладно. Я решила взять больничный. Только… кот один там.
— Днем нашлись хозяева. Соседи с пятого. Неделю назад выскользнул от них в подъезд, думали, что уже не найдут.
— Здорово.
В глубине души мне немного жаль. Я была уже готова оставить его себе. Даже имя придумала. Люцифер.
Подтягиваю колени к груди, предварительно скинув обувь. Мы уже выехали за город. В машине тепло. Я даже начинаю оттаивать. Главное, не схлопотать простуду. Не хотелось бы валяться с температурой. Меня так и клонит в сон. Веки слипаются. И я позволяю себе закрыть глаза. Денис делает радио тише. Устраиваюсь поудобнее и почти сразу засыпаю. День был длинным и очень тяжелым. Правда, в состоянии сна нахожусь недолго.
Просыпаюсь от удара. Меня по инерции тянет немного вперед, и я не сразу могу сориентироваться, что вообще происходит. В голове мерзкий писк. Часто моргаю. Подушка не вылетела, я не ударилась. Но ремень, кажется, пережал мне половину внутренностей. Адски болит плечо. Медленно поворачиваю голову в сторону водителя, только сейчас понимая, что дверь открыта, а Дениса рядом нет. Музыка в динамиках почему-то стала громче. Басы бьют по барабанным перепонкам. В машину точно кто-то врезается. Мы слетели с дороги на обочину. Я вижу лесополосу.
С горем пополам отстегиваю ремень. Делаю глубокий вдох и вылезаю на улицу. Огибаю капот. Голоса. Я отчетливо слышу голоса. Упираюсь ладонью в черный металл машины и замираю. Смотрю вперед.
Отшатываюсь. Делаю шаг назад. Накрываю рот ладонями, но это не поможет. Мой сорвавшийся с губ визг уже не заглушить.
Я трясусь, смотрю на происходящее, выхватываю все по кадрам и ничего не понимаю.
Они бьют его. Их пятеро или шестеро. Не знаю. Они бьют Дениса.
61
Мне это не кажется.
Хотя, когда перед глазами встает подобная картина, можно запросто решить, что ты сошла с ума.
На удивление, мой крик никого не интересует. Интуитивно ловлю на себе пару чужих ленивых взглядов, не больше. Лиц не вижу. Яркие фары слепят.
Замечаю еще одну фигуру в стороне. Именно она склоняется над Денисом, когда люди, столпившиеся вокруг и наносящие удары, расходятся в стороны. Высокий, широкоплечий. Он говорит одну-единственную фразу:
— Тебе лучше проиграть бой.
Ухмыляется и со всей силы прикладывает Дениса рукояткой пистолета по голове.
Не дышу. В какой-то момент делаю шаг в эпицентр кошмара. Меня тянет туда как магнитом. Мне страшно. Дико страшно. Но не за себя. Что, если они его убили? Что, если… Так много ужасных мыслей.
Машины исчезают. Несколько секунд — и дорога остается пустой. На ватных ногах перебегаю потрескавшийся асфальт и падаю перед Денисом на колени. Кожу жжет. Останутся ссадины. Но мне плевать. Сейчас мне нет до этого дела.
Руки дрожат. Я вся дрожу. Плачу. Склоняюсь ближе, чтобы понять, дышит ли он вообще. Кажется, да. Нужно позвонить в скорую. Нужно позвонить…
Озираюсь по сторонам и понимаю, что абсолютно не помню, где мой телефон. Ощупываю карманы и снова оглядываюсь на машину.