— Ты не прав… — тихо произнесла, смотря на него напряженную спину. Не обернулся, ничего не сказал. Просто вышел из палаты.
Все утро меня трясло. Не знала, хочу ли выходить за пределы роддома в мир, который ничего хорошего не предвещал. Саид убивал своим равнодушием, официальностью. Все врачи, все выписки, документы несли ему, меня не замечали, меня игнорировали. Пока меня приводили в божественный вид приглашенный стилист, я краем глаза наблюдала за Саидом. Он в своей тройке темно-синего цвета напоминал модель, сошедшую с глянцевого журнала для деловых мужчин. Был до скрежета красив, но бесконечно чужим. Я его ненавидела, ненавидела его диктаторские замашки, ненавидела его контроль, его авторитарность. Он душил своей властью. Но при всем этом где-то в глубине души я тосковала по нему, удивлялась себе, как можно после всего произошедшего хоть что-то испытывать положительное к этому человеку. Мне нужно было уйти от него, нужно было бежать не к Гере, а куда-то дальше, в деревню, спрятаться, чтобы он никогда меня не нашел. Второго шанса не будет…Теперь Саид навечно меня связал с собою, дочь он никогда не выпустит из своего поля зрения. По тому, как хмурились его брови, как неврологи заикались, произнося длинные непонятные фразы, как они сглатывали и что-то уже объясняли, Саид сделает все возможное, чтобы ни одно слово по поводу здоровья Анны не подтвердилось. Я видела по глазам, для него это стало своего рода вызовом.
— Ты готова? — он посмотрел на меня долгим взглядом, когда нас оставили все посторонние люди. Сцепила руки перед собою. На мне было кружевное платье с пояском чуть ниже колен цвета кораллов, босоножки на тонкой шпильке, прическа-макияж, мой вид полностью соответствовал образу Саида. Он медленно подошел ко мне, достал из внутреннего кармана коробочку. Я задержала дыхание. Там оказалась подвеска с сапфиром и бриллиантами, сережки и кольцо.
Стояла, не шевелясь, пока его пальцы умело справлялись с застежкой, осторожно застегнул сережки, на левой руке безымянного пальца, как обручальное кольцо, занял место тонкий ободок, усыпанный мелкими камушками. Его рука прошлась от груди к бедрам, вызывая дрожь. Нет, не отвращения, а черт бы побрал, возбуждения. Я завороженно смотрела на его губы. Каждый раз, попадая в ауру его чувственности, его запаха, его сексуальной энергии, мой здравый смысл растворялся в пространстве, вперед выходило совсем не то, чего мне хотелось бы испытывать к нему. И когда его губы завладели моим ртом, немного жестко, нетерпеливо, по-хозяйски вторгаясь внутрь и проверяя языком все ли на месте, застонала. Саид обхватил одной рукой меня за талию и прижал к себе, я ощутила его эрекцию, его возбуждение. Он и не стремился скрывать, что хочет меня, даже прикусил губу, утробно зарычав.
— Ариша… — его «ш» и «р» как ток по оголенным нервам, мое имя, произнесенное так тягуче и мучительно сладко, отдавалось каждой буквой во мне.
Он сведет меня с ума. Я буду его ненавидеть и одновременно хотеть.
Я буду отталкивать его и в тоже время ждать с нетерпением.
Понимала, что он стал моей болезнью, скорей всего смертельной.
— Нам пора! — Саид отстранился, некоторое время смотрел в глаза, не скрывая своей похоти, своих мыслей, но, моргнув, я готова была поклясться, что мне это привиделось, ибо теперь голубые глаза смотрели холодновато. Последовала за ним, как истинная мусульманская жена, в нескольких шагов сзади. Мне не хотелось думать, что будет потом, как будет складывать наша жизнь, какие роли мы на себя возьмем и когда наступит конец!
Вышли в холл, сразу же защелкали затворы фотоаппарата, пришлось изображать из себя счастливую мамочку, принимать букеты цветов, удивляться шарам, музыке. Встречаясь с Саидом глазами, посылала положенные ему благодарности взгляды, хотя на самом деле хотела оказаться дома подальше от посторонних, наедине с дочерью.
Мы с ним одновременно напряглись, когда вынесли нашу малышку.
Я дернулась в ее сторону, но его рука сжала мой локоть, покачал головой. Ну да, по правилам, ребенка дают папе. Чуть не взвыла от досады, ведь мне еще ни разу не доводилось брать дочь на руки, почему Саиду выпало эта привилегия??? С завистью наблюдала, как он осторожно взял белый кулек, сердце перестало биться, когда его губы изогнулись в незнакомой мне улыбке. Это было нечто…что-то светлое, чистое было в этой улыбке, словно не Саид улыбался, а кто-то другой, который не ведал, что бывает жизнь в черных красках.
— Она похожа на меня! — довольно заявил папочка, сверкая глазами.
— Гены сильная вещь! — заглянула ему на руки и почувствовала, как защипало глаза. Анна спала, она в белом чепчике была похожа на маленького ангелочка. Осторожно коснулась пальцем ее щечки.
Сладкая, нежная… сердце просто не вмещало в себе всю любовь, которая меня переполняла. Подняла глаза на Саида, он был близко, его дыхание опалило мое лицо.
— Спасибо за дочь! — прошептал только для меня, коснулся губами моего лба.
— Тебе тоже спасибо, без твоего участия ее б не было! — голубые глаза вспыхнули весельем, он кивнул в согласии.
Дальше мы уселись в машины, обратила внимание, что слишком много было охраны, впереди и сзади тоже стояли черные тонированные джипы. Либо для придания солидности, либо…не стала думать дальше.
Дома ждал еще один сюрприз, от которого еле устояла на ногах. Нас встречали родители Саида. Я впервые увидела вблизи старшего Каюма. Ахмет Рамзанович улыбался, открыто, с трудом верилось, что этот человек сделал Саидам таким, каков он сейчас. Посмотрела на мужчин и хмыкнула. Похожи, хочешь узнать, как будет мужчина выглядит в старости, взгляни на его отца.
— Арина, добро пожаловать домой! — мать Саида, Наиль, робко выступила вперед и жадно устремила глаза на автолюльку, которую держал Саид.
— Я так рада вас видеть, — протянула руки Наиль и мы обнялись, потом повернулась к старшему Каюму и замешкалась, я не знал, как себя вести с ним. Он несколько секунд пристально меня рассматривал с улыбкой, распахнул объятия. Растерянно шагнула навстречу. Его объятия чем-то напоминали Саида, даже энергетика была похожей, только вот в нем не было сдерживаемой агрессии, жесткого контроля внутреннего зверя. Взглянув в голубые глаза, которые от возраста посветлели, почувствовала, что он мне нравится, от него не было никакой опасности.
Новоиспеченные дедушка и бабушка склонились над Анной, еле дышали над ней. Стояла в стороне, спиной ощущала Саида, он был в шаге от меня. Когда Ахмет Рамзанович взял дочку на руки и что-то ей зашептал на ушко, дернулась, но меня схватили за локоть, посмотрела через плечо. Саид отрицательно качал головой.
— Не надо Саид…Прошу тебя!
— Позволь лишь часть наших традиций совершит над ребенком, ты все равно уже окрестила.
— Это неправильно!
— Неправильно то, что ты все решаешь без меня, когда мы с тобой равноправные родители!
— Нельзя две веры вмещать в себя!
— Арина, я сказал не лезть! И точка! — прошипел Саид, утрачивая над собой контроль. Глаза его яростно пылали, боль в руке усиливалась, по мере того, как он сжимал мой локоть. Я со стиснутыми руками наблюдала, как разжевали финик, потерли малышке десна, как аккуратно сняли чепчик, Наиль ловко сбрила волосики. Я плакала, слезы текли по щекам, Саид продолжал держать меня, не давая и шанса вмешаться. Дочь даже не проснулась, лишь пару раз закряхтела, но не более того.
— Красивая, как и родители! — Ахмет Рамзанович, наконец-то, передал мне ребенка. Я жадно вглядывалась в родное личико, вдыхала ее запах, свойственный только младенцам. Анна видно почувствовала запах молока, завертела головой и тоненько запищала. Не глядя ни на кого, направилась в спальню, закрыв дверь, скинула неудобное для кормления платье, взяла малышку на руки и мурлыча какую-то мелодию, приложила к груди. Боль смешалась с блаженством. Да, грудное вскармливание было сложной наукой, это был наш первый опыт, когда Анна сама сосала грудь, до этого ее кормили моим молоком, но через зонд. Для нее поток был слишком быстрый, она захлебывалась, отворачивала голову и плакала. Вместе с нею плакала и я. То, что казалось таким естественным, у нас не получалось. Кое-как управившись, наевшая дочь сразу же уснула. Положила ее на середину кровать, погладила по щечке. Заставила себя подойти к гардеробной, выбрать платье с вырезом, чтобы было удобно доставать грудь. Нужно позже в интернете заказать подходящую одежду. Когда я появилась в гостиной, две пары мужских глаза замерли на вырезе платья, затем Ахмет Рамзанович деликатно отвел взгляд в сторону, Саид недовольно поджал губы. Разрядила обстановку Наиль, она накинула мне на плечи шаль, прикрыв грудь, повела в столовую, где уже был накрыт праздничный стол. Молчание давило. Никто не заговаривал. Я вяло ковырялась в тарелке, есть совсем не хотелось.
— Арина, тебе нужно есть! — голос Саида прозвучал слишком резко, заставив вскинуть голову от неожиданности. — Мне надоело наблюдать, как ты гоняешь еду по тарелке.
— Я не хочу есть.
— Мне плевать! Ешь!
— Саид! — рука Наиль попыталась лечь ему на ладонь, но он раздраженно ее скинул, прожигая меня бешенным взглядом. Я посмотрела на старшего Каюма, который с любопытством смотрел на сына, потом перевел спокойный взгляд на меня.
— Арина, поешь немного, подумай о дочери! — мягкий голос Наиль успокаивал, не хотя, закинула в рот кусочек тушеной картошки и мяса. После обеда я спряталась в спальне, легла на кровать, наблюдая за Анютой, не заметила, как задремала.
Проснулась, кто-то нежно гладил меня по щеке. Потерла глаза. Рядом сидел Саид. Испуганно встрепенулась, когда заметила, что Ани рядом нет.
— Она с матерью. Только проснулась.
— Она, наверное, голодна, — торопливо спустила ноги, но Саид удержал меня.
— Не спеши, ее развлекают и пока нужда в еде отпала. Нам надо поговорить.
— О чем?
— Я сейчас с отцом ухожу, рядом с тобою остается мать, она тебе поможет освоиться и принять роль матери. Завтра приедет врач, осмотрит Аню, после он скажет куда вам нужно будет поехать. В общем каждый день вы чем-то будете заняты. Рустам остается при тебе, — достал с карманов ключи, протянул мне. Я взяла связку и нахмурилась, руку холодил серебристый брелок «Инфинити».