- Ну, ты - крутышка, Славка, - с восхищением говорит подруга.
Я ещё ей поясняю слово "лютьер" или скрипичный мастер. Дополняю, что так бабушка называла моего деда, которого звали странным именем Вандалин.
- Слав, а ты Никите рассказываешь о своих воспоминаниях? - интересуется Юля.
- Н-нет. О-он с-силь-но н-нерв-ни-ча-ть н-на-чи-на-ет, - отвечаю спокойно.
Поговорив ещё немного, мы с Юлей прощаемся, потому что Татьяна напоминает, что нам пора собираться в музей.
В музеи мы теперь часто ходим с моим тьютором. На прошлой неделе были на выставке импрессионистов, сегодня идём на Васнецова. На следующей неделе надо запланировать ещё какой-нибудь поход. Уместнее будет идти тогда, когда Никита поедет в командировку.
"Вечером обязательно уточню у него про план на неделю, вдруг в нем уже есть какая-нибудь поездка," - думаю я.
Нет, вечером не спрошу, потому что утром, уже около двери Никита, традиционно обнимая меня на прощанье, сказал, что сегодня он вместе с Ливоном и ещё каким-то партнёром улетает куда-то на север на два дня.
"Молодец все же Никита, всегда предусмотрительно сообщает о своих отъезда и возвращениях. Он поступает так, как должно быть в нормальных семья, где все друг к другу относятся уважительно и бережно, - собираясь в музей, анализирую действия Никиты и думаю о себе. - Интересно, а какая семья была у меня? Господи, вдруг я брошенный ребёнок? Нет, не может такого быть, мне все же вспоминается бабушка…"
Поток моих мыслей прерывает звонок телефона. На главном экране вижу надпись "Никита". Принимаю звонок.
- Д-да, Н-ни-ки-та, - произношу его имя и моё сердце затапливает нежная радость, на душе будто птички поют, а пальчики покалывает от удовольствия, на моем лице непроизвольно расплывается улыбка.
- Улыбаешься, Бэмбик? - ласково спрашивает Ник и говорит мне ободряющие слова. - Это хорошо, что улыбаешься. Славка, у тебя самая обворожительная улыбка, из всех которые я видел. И, вообще, ты самая красивая девушка. Самая! Помни об этом всегда, Славик.
Слушаю Никиту и у меня на глазах наворачиваются слезы, в горле стоит ком, и я очень боюсь расплакаться. Креплюсь из последних сил, потому как знаю, Нику мои слезы не нравятся. Он их боится так же как и мои вопросы.
- Слава, ты собралась уже в музей?
- Д-да, Н-ни-кит, п-поч-ти. Й-я к-как раз п-ри-че-сы-ва-й-юсь, - стараюсь говорить как можно спокойнее, не хочу его беспокоить своими эмоциями.
- Славик, ты что опять плачешь?
- Н-нет, п-рос-то г-гор-ло п-пос-ле в-во-ка-ла п-пер-шит н-нем-но-го, - быстро стараюсь успокоить Ника.
- Хорошо. Плакать не надо. Жду от вас с Татьяной фотографии. Как вернёшься, напиши мне, пожалуйста. Хорошо?
- Д-да, н-на-пи-шу и п-приш-лем ф-фо-тог-ра-фи-и. Н-ни-ки-та, м-мож-но с-спро-сить? - уточняю, немного стесняясь.
- Конечно спрашивай, Славик, - с нежностью в голосе произносит Ник.
- А т-ты з-завт-ра в-вер-нешь-ся к у-жи-ну?
- Да, Славик, должен вернуться к обеду, но у меня будет несколько рабочих встреч. А что? - сообщает мне Никита.
- Н-ни-че-го с-страш-но-го. П-ро-сто м-мне х-хо-чет-ся с т-то-бой в-вмес-те о-от-у-жи-нать и п-по-го-во-рить, - произнося фразу про ужин, хочу сказать Никите, что очень сильно скучаю по нему, и каждый вечер без него для меня пустое время. - Й-я п-при-го-тов-лю ч-что-ни-будь в-вкус-ное. Й-е-ще д-де-сер-ты, к-как т-ты л -лю-бишь.
- Славуль, отличное предложение. Буду очень рад поужинать вдвоем с тобой. Ты мне сама расскажешь о выставке, а я тебе о поездке. Давай договоримся где-то часов на 19-ть. Как только прилечу, позвоню тебе. Хорошо, милая? - Никита говорит, а я чувствую его присутствие рядом, и ещё его руки, поглаживающие мою спину и плечи.
Я обожаю руки Никиты. Мне нравится, когда он прикасается ко мне. Проводит своими длинными и красивыми пальцами по моим ладоням, прощупывает и массирует их.
Каждое прикосновение Ника запускает в моем организме необычную реакцию. Она проявляется в трепете. У этого трепета есть особое звучание. Оно зарождается на кончиках подушечек моих пальцев. Сначала их начинает покалывать, потом на смену приходят колебания, которые, поднимаясь выше по фалангам, стекаются в ладонь, где собираются в один мощный сгусток энергии.
Потом эти же колебания вибрирующими импульсами выстреливают из энергетического сгустка в разные направления, запуская в моем организме для меня странное, непонятное, неизведанное.
Для себя я это определяю как душевное вибрато. Да, так и есть от прикосновения пальцев Ника к моим в душе моей начинаются вибрации, придающие ей певучесть.
И эти мои вибрации и моя певучесть происходят по большей части бессознательно. Руководит этими вещами инстинкт. Да, именно он подсознательно через эмоции и настроение запускает в душе особые волны, от которых во мне начинает звучать очень нежная и чрезвычайно утонченная музыка. Я ее слышу и даже могу сыграть на струнных инструментах. Вернее всего на скрипке.
Такого в моей жизни не было никогда. Да, до встречи с Никитой точно этого не происходило. И мне ужасно хочется рассказать ему о своих переживаниях и чувствах, потому что они распирают мою душу.
"Слава, держи свои чувства при себе. Ты тело свое шрамированное видела, помнишь? - осаживаю свои порывы, задавая себе вопросы и отвечая на них. - Да, видела и помню. Нет, то есть помню про шрамы, только не знаю откуда и по какой причине они на моем теле. Господи, ну какая-то невозможная, если так можно сказать, жизненная антитеза, заключающаяся в резком противопоставлении понятий, связанных между собой внутренним смыслом".
Обрубив на корню все свои дурацкие мысли и потуги, в оголении своей души перед Никитой, иду с Татьяной на выставку.
Пока наслаждаюсь прекрасными картинамт Васнецова думаю о завтрашнем ужине с Ником. Подготовку к нему решаю начать уже сегодня с десертов, которые Ник очень любит.
Сегодняшний вечер и следующий день проходят в приятных хлопотах и заботах, которые полностью поглощают мои мысли.
Утром раздается звонок от Никиты. Он радует меня тем, что планы не меняются и ужин состоится в оговоренное время. Мы разговариваем с Ником совсем коротко, но даже эти несколько минут настраивают мою душу на веселый лад тональности "до мажор".
После разговора с мужчиной я в отличном настроении отправляюсь на плановые занятия, которые в последнее время стали для меня несколько рутинными. Сегодня они все проходят легко, нет, даже просто играючи.
Педагоги меня искренне хвалят, а я чувствую, как расправляются мои ментальные крылья.
Да, сегодня моей душе хочется парить.
И я на самом деле радостно и легко парю до самого вечера, выполняя все, задуманное мной.
После 17 часов, завершив оформление гостиной и стола к ужину, направляюсь в свою комнату.
Сначала принимаю ароматную ванну. После привожу в порядок голову, собирая свои белые кудри в совершенно простую прическу.
За этим занятием опять вспоминаю свою бабушку, которая мне постоянно говорила о том, что привлекательность и красота женщины в ее естественности.
После погружения в эти воспоминания, в моей душе снова заливаются соловьи, а еще в голове проносятся строчки из арий. Я их напеваю, занимаясь подбором платья к ужину.
Останавливаю свой выбор на простом сине-голубом с клешеным низом длинною в пол. Да, этот наряд будет идеальным для нашего с Ником свидания.
Дав определение сегодняшнему ужину, сначала хихикаю, а потом все же немного пугаюсь и даже несколько напрягаюсь.
Делаю это, потому что у меня никогда не было свиданий. Подумав об этом снова задумываюсь от того, что попадаю в противоречие между "не знаю" и "не помню".
"Ладно, Славка, чего сейчас забивать голову этим. Даже если и было такое в твоей жизни, и ты об этом не помнишь, то можешь считать, что и не было, - уговаривает меня внутренний голос. - Пусть просто все пройдёт хорошо, и все останутся довольными. Да, и главное, чтобы Никитке все понравилось. Хотя нет, бабушка всегда говорила, что женщина - это камертон отношений с мужчиной:"Детка, ты должна как прекрасная нежно-округлая "Ля" появляться из ниоткуда, медленно проходить и удаляться, вся в шелках, с нежным шлейфом и флером. Помни, ты должна быть сама для себя самым большим и искренним удовольствием. Мужчины это чувствуют! Поверь моему опыту, как женщина "лякнет", так мужчина и будет петь с её голоса!"
С этими мыслями я слежу за часами, стрелки которых уже давно перешагнули за 19-ть часов.
Намереваясь все же написать Никите сообщение, иду в свою комнату.
Минут на пять ложусь на постель с телефоном в руке. Вероятно, заботы дня и мысли в ожидании встречи с Ником меня сильно утомили.
В какой-то момент проваливаюсь в воспоминания, снова вижу себя девочкой в голубом платье с бантами на голове и скрипкой в руках. Я играю что-то очень нежно-мелодичное.
Из приятной музыки меня вырывают настораживающие звуки, подскакиваю и выбегаю из комнаты. В холле-прихожей странные звуки повторяются снова.
Я, стоя в темноте, начинаю различать низкие мужские утробные рыки, женские сдавленные зажатые стоны и всхлипывания, потом грубое и короткое "тихо".
Вся эта какофония звуков, различаемых мной, напоминает мне что-то крайне неприятное и страшное. И этот страх со всего маху падает на меня чёрной холодной плитой.
От страха мое тело сначала пробивает дрожь, потом его начинает трясти.
Начинаю рыдать, кричать и задыхаться.
Кто-то чёрный, большой и страшный хватает меня за руки и со словами "тише-тише" наваливается на моё тело, стараясь сильнее прижать.
Мне больно! Мне жутко страшно! Этот ужас поглощает всю мою радость и музыку…
Я утробно истошно кричу и проваливаюсь в чёрную дыру….
Глава 18
Иду вместе с милой женщиной неопределенного возраста в зеленой больничной униформе по огромному белому коридору. На ходу вдыхаю через нос воздух, в котором микс свежей краски, моющих средств, лекарств, горя, отчаяния, боли, непонимания, растерянности.