- Да, согласен полностью, ты - "моя", но имя твоё Майя. Это правильная форма. И я всегда буду так тебя называть, - поясняю ласково, но твердо.
- Ты же знаешь, мне не нравится полная форма моего имени. Мне нравится три буквы - Мая, - фыркает капризница.
- Конечно, милая, помню. Пусть будет так, как ты хочешь, - говорю примирительно.
- Ну, какой же ты все же женский угодник! - дергая плечиком, произносит Майечка. - Ты всегда соглашаешься, чтобы только сделать женщинам приятное.
- Каким женщинам, феечка?
- Ну, всем, всем, - снова как кошка фыркает моя врединка. - В офис к тебе когда прихожу, все время слышу, как все женщины с придыханием о тебе говорят:"Никита Валерьевич, то…Никита Валерьевич, это…" А одна - рыжая такая, пока я однажды ждала тебя с совещания так и сказала:"Какой шикарный мужчина. Умен, воспитан, брутален! Мне бы такого," - морща носик выдает Пчелочка.
Слушаю её и внутренне хихикаю от понимания, что меня ревнует юное создание.
- Майя, да ты у меня - ревнучка, однако, - произношу тихо, ласково поглаживая ручку своей любимцы и поправляя белый локон за её маленькое резное ушко, как у эльфа.
- Ну, и что? Ничего смешного и потешного нет в том, что я тебя ревную. Да, это так и есть. Ревную, потому что ты - мой! - снова морщит носик и супит бровки моя феечка.
- Конечно же, я только твой, королевна моя! - беру её ладошку и целую каждый пальчик.
- Скажи, только честно, правда же, я твоя единственная, да?
Смотрю на свою Пчелочку с нескрываемым обожанием. В моей голове крутится фраза Мольера:"Красавица все может себе позволить, красавице все можно простить."
- Да, Майечка, ты моя единственная и неповторимая! - произношу тихо и зависаю…
Зависаю, потому что, сидя за столиком со своей любимой девушкой и целуя ее ручку, давно совершенно беззастенчиво и нескромно пялюсь на шикарную молодую женщину в стильно облегающем платье-футляре лазурного цвета с высоким горлом и длинными рукавами.
Красота женщины потрясает. Горделивая осанка. Стройная фигурка с узкими плечами и тонкой талией, округлыми бедрами и длинными ногами с удлиненной икроножной частью и узкой щиколоткой.
У женщины очень аккуратная головка с совершенно белыми кудрявыми волосами, уложенными в незамысловатую прическу, с выпущенными кокетливыми прядками.
Её лицо заслуживает кисти мастера. Более красивых и утонченных черт лица никогда не встречал в своей жизни.
Высокий лоб, тонкие брови вразлет, умеренно выделяющиеся скулы, аккуратный немного курносый носик, филигранный овал с небольшим подбородком. Великолепные чувственные губы. Центр композиции и главное украшение женского лица - крупные насыщенно голубые глаза, вздернутые к вискам. Они примагничивают внимание своим пронзительным взглядом, осторожно заглядывающим в мысли и в душу, будто спрашивают о чем-то.
Красотка приближается нашему столу грациозной походкой, плавно покачивая округлыми бедрами, вздернув свою очаровательную головку немного вверх.
Смотря на эту Богиню с нескрываемым восторгом, неожиданно вспоминаю другую, всего одна встреча с которой двенадцать лет назад перевернула мою жизнь.
Она, разрушив мою зону комфорта, вывернула меня наизнанку. Всего несколькими фразами подтолкнула к пониманию, что я в свои 33-и года шикарно упакованный маминький сынок при всей своей профессиональной успешности и финансовой стабильности, душевный труп.
Во мне до сих пор жив и живёт ужас этого открытия, который для меня стал громом среди ясного неба.
Прошло много лет, но я до сих пор помню ту ситуацию. И я знаю, что никогда не смогу её забыть…
Бытует мнение, что проходит время и душевная боль уходит. Спустя годы могу сказать честно, это не так. Душевная боль никуда не уходит, она просто затихает. Ее зарубцованные шрамы остаются и периодически тянут и ноют, как напоминание о том, что в жизни есть радость и счастье, горе и отчаяние. И только от тебя зависит, очерствеешь ты, оскотинишься или найдёшь в себе силы через спасение чужой души спасти свою…
Глава 22
Моя феечка увлеченно в меру своего понимания рассказывает мне о типах женских голосов, о разновидностях сопрано, о модуляциях в музыке и о мутационной дисфонии.
Зная, что моя милашка раздражается, если её плохо слушают, пристально смотрю на нее, киваю головой и "угукаю".
Демонстрируя свою заинтересованность малышке, боковым зрением наблюдаю за шикарной блондинкой.
Хоть Майечка и сидит ко мне лицом, но все равно замечает смещение фокуса моего взгляда. О чем тут же и сообщает.
- Нет, ну как так, я тебе рассказываю, а ты смотришь в другую сторону. И кто это так тебя увлек? - фыркает моя кошечка и оборачивается в сторону блондинки, которая очень нежно и открыто мне улыбается. - Ну, конечно же, блондинки - слабость господина Уманского…
Майечка ещё хочет что-то сказать, но на телефоне, лежащем рядом со мной, раздаёт входящий с именем "Мама". Пчелочка замолкает. Я беру гаджет и принимаю звонок.
- Привет, мамуль. Да, с Майечкой. Настроение у нее традиционное. Фыркающее. Нет, что ты, без причины у Пчелочки не бывает. Она её быстро находит, - смеюсь, говоря больше капризульке своей, чем матери. - Да, хорошо. Передаю.
Протягиваю феечке телефон. Она берет и начинает радостно щебетать в трубку.
Смотрю на свою блондиночку и вспоминаю наше с ней знакомство, когда ей было всего 29 недель.
Плановое время проведения операции искусственного родоразрешения, кесарево сечения, 25-40-к минут. Смотрю на часы, мысленно отсчитывая каждую минуту. У меня такое чувство, что минутная стрелка застыла на месте. Не слышу даже звука"тик-так".
Хожу кругами по предоперационной комнате ожидания посетителей, как пёс по цепи.
Мое тело пробивает нервная дрожь. Сердце прыгает, как мяч на резинке. Ощущение, что он с одинаковой болью, падая, колотит в дно моего желудка, подпрыгивая вверх, бьет в мой кадык.
Градус моего нервного накала достигает такого уровня, что в моем мозге посекундно бьёт барабанная дробь.
Чувствую, в висках стучат молоточки и пульсирует кровь. На лбу от напряжения выступает испарина. Дышу рвано, нервно вытирая о штаны своих холодные и мокрые ладони.
Молитв, к сожалению, не знаю, потому мысленно произношу все, что приходит на ум.
Прошу Бога сохранить жизнь обеим моим девочкам. Упрашиваю так же неистово, как и год назад, когда просил ниспослать нам со Славиком ребенка, потому что жена моя тихо и сдавленно почти каждую ночь скулила в подушку от того, что не может забеременеть.
Как это не забавно, но помощь в процессе зачатия ей оказала вера, только не в высшие силы, а в воды озера, купание в котором должно было обязательно помочь.
И как не крути, но через пять месяцев после этого мокрого плацебо, приехав домой, я обнаружил в кухне свою снова рыдающую жену только над тортом.
- Никитушка, я запорола торт, который мне заказали. Вернее, испортила крем. Не пойму, какой из ингредиентов пропал, потому что масса отдаёт тухлой рыбой. Представляешь, уже две порции крема выкинула. Обе попробовала и от рыбного привкуса меня прямо вырвало, хотя запаха не чувствую. Вот сделала третью, все тоже самое. Может масло подвело, но точно свежее было. Да и масло рыбой не отдаёт, а крем прямо отвратительный получается, - хлюпая красным носом, сообщает мне Бэмби.
Подхожу, крепко прижимаю к себе рыдающую малышку, глажу по спине, целую в макушку, на ушко шепчу нежные и успокаивающие слова.
- Славуль, попробовать можно крем, пока ты и этот не выкинула?
- Да, зачем, Никитушка, чтобы тебя тоже вывернуло? - фыркает жена.
Успеваю забрать стеклянную плошку из её рук, прежде чем она открывает мусорное ведро. Провожу пальцем по краю миски и облизываю его. Еще раз проделываю ту же манипуляцию. Дополнительно нюхаю. Смотрю на Славку, она на меня.
- Знаешь, очень вкусно. Никакого рыбного запаха и привкуса нет. Есть аромат ванили и нотки какой-то цитрусовой свежести. И все, сладкая моя. Может с моего пальца попробуешь, а? Мне было бы очень приятно. Облизнешь? - говорю, подмигивая.
Притягиваю свою малышку к себе, целую, проникая языком внутрь её сладкого ротика и нескромно ласкаю его.
- Ехал домой с мыслью, что первым делом затащу свою Бэмби в душ, где сначала вылижу ее кисулю, а потом буду медленно и сладко присваивать, входя в тугую норочку, - шепча пошлости на ушко жене, хватаю её на руки и несу в душ.
- Ну, я же торт не доделала, Никитка, - тяжело дыша и слабо сопротивляясь, произносит моя любимая.
- Да ну его на гору Кхуям этот торт, малышка моя. Хотя знаешь, вдруг после любви в душе у тебя все наладится, - шепчу в мои любимые губы.
После секса под душевыми струями и ужина, пока я зависаю в разговоре по рабочему вопросу, Бэмби успевает все же доделать свой торт. Правда, просит меня ещё раз продегустировать крем.
Утром я подскакиваю от грохота и странных звуков в ванной комнате. Залетев в ванную, вижу согнутое над унитазом тело своей жены, которую отчаянно рвёт. Бегу за водой. Вернувшись, нахожу рыдающую Славу.
- Говорила же, что крем плохой. Видишь, напробовалась его вчера и меня уже третий раз за утро вырвало, - растирая по щекам слезы, произносит Славик. - А тебя, Никитушка, не тошнит, живот не болит?
Пояснив, что у меня все нормально, хватаю жену, накидываю прямо на пижаму шубку, запихиваю в машину и мчусь в клинику.
После тщательного обследования нам сообщают, что жизни Славы ничего не угрожает, потому как у нее просто 10 недель беременности.
Только тут до меня доходит постоянная смена её настроения, слезы и отсутствие аппетита последнее время.
- Вот видишь, Никитка, а ты меня тогда на озере отговаривал купаться вместе с Варей и Ерчаник. И кстати, у Ливончика уже сын родился, если ты помнишь. Может им тоже вода святого озера помогла, - придя в себя после дозы успокоительного и кутаясь в шубку, говорит мне на обратном пути домой моя Бэмби.
- А может все же что-то другое помогло, Славуль, а? - отвечаю жене своей, подмигивая.