— Мне было бы очень приятно иногда смотреть на нее и вспоминать о тебе. Мимолетные встречи могут быть прекрасными, но они всегда остаются мимолетными. А иногда так хочется сохранить что-то в памяти.
— Ну, с собой у меня нет фотографий. Но ты можешь увидеть меня еще.
— Правда? Это было бы великолепно!
— Да. Приходи в воскресенье вечером в кафе «Адонис». Знаешь такое?
— Пока нет, но, думаю, сумею найти.
— Захвачу с собой фотографию!
— Захватите свою улыбку!
В это время я уже кусал губы, не зная, как прервать беседу этой невероятной пары. Автобус подъезжал к нужной остановке. Плюнув на то, как я буду выглядеть со стороны, я встал, подошел к Боре и буркнул ему: «Пора».
— Мне нужно выходить, — сообщил Боря Кате. — Спасибо за приятную беседу!
— Тебе спасибо. В восемь вечера, не забудь!
— Я запомню.
Мы шли по тротуару, лавируя между прохожими. Я молчал.
— Что, это было необычно? — с нотками раздражения в голосе спросил Боря.
— Да отстань ты! — огрызнулся я. Если что-то и могло окончательно уничтожить мою веру в себя, так это сцена в автобусе.
— Я не сказал ей ни единого слова, которого бы ты не знал. И ровным счетом ничего не придумал. Я говорил правду, открыто заявлял о своих желаниях, вот и все!
— Рад за тебя.
— Совсем ты не рад, не ври.
— Ну, не рад. Какая разница?
— Большая разница. Если ты пытаешься научить меня жить, как все, то я пытаюсь научить тебя жить иначе. Лучше. И все, что для этого надо — захотеть вылезти из своей тюрьмы и улыбнуться солнцу.
— Слушай, Боря! — Я остановился и повернулся к нему. — Хватит! Ты достал меня. Ты знаешь людей сколько? Две недели? А мы живем тут целую вечность! Ты не сможешь просто так взять и изменить все. Никто этого не хочет. Ты запудрил мозги девчонке, которая тебе даже не нужна. Предположим, она в тебя влюбится, а потом ты исчезнешь, и она будет страдать. Те двое студентов считают тебя идиотом и при следующей встрече с радостью отпинают. А кондукторша месяц будет рассказывать подругам историю о юродивом придурке, разыгравшем дурацкую сцену у нее на маршруте. Вот и все, чего ты добился!
Боря не обдумывал ответ. Он просто возразил по всем пунктам сразу же, как я закончил:
— Ты знаешь людей всего шестнадцать лет, а они живут тут целую вечность. При этом каждый — не больше сотни лет всего. Вы даже узнать друг друга не успеваете за столь короткий срок! Потому что боитесь это сделать. Конечно, я не смогу изменить всего. Но изменить тебя смогу. И когда-нибудь ты будешь мне за это благодарен. Эта девушка не будет страдать, потому что я не брошу ее просто так. У нее останутся светлые воспоминания. Если парни хотят меня отпинать — пусть пинают. Но заговорить с Катей все равно осмелился только я. Если избиение их утешит — пусть так. И мне нет никакого дела до сплетен, распускаемых сварливой кондукторшей, когда мне улыбается такой ангел.
Мы сверлили друг друга взглядами. Ни один не собирался сдаваться. Наконец, я махнул рукой:
— Черт с тобой. Пошли, герой-любовник.
Глава 23
Пилорама представляла собой длинный цех. Визг пил слышался издалека. Когда мы с Борей зашли в приоткрытую дверь, то оказались в помещении, засыпанном опилками. На станках трудились трое мужчин. Четвертый курил прямо там, наплевав на технику безопасности. Пятый во всю глотку орал песню: «Котопес, котопес! Единственный в мире малыш котопес!»
Мне стало не по себе от этого зрелища. От мужчин несло угрозой. Я почему-то был твердо уверен, что судьба определила мне какую-то тихую кабинетную работенку, в окружении тихих интеллигентных людей. И такие вот компании вызывали чувство отторжения.
Мужчина, который курил, выглядел усталым. У него были черные с проседью волосы и поникшие усы. Тот, что пел, смотрелся куда более бодрым. Здоровый, бритый наголо и с улыбкой, словно бы приклеенной. Он подошел к усталому и о чем-то заговорил. В этот момент одна из пил замолчала, и я смог расслышать слова:
— Ну чего, Иваныч, доставай!
— А у меня нету, — низким спокойным голосом отозвался усталый.
— Как так «нету»? Уже обед прошел, уже надо быть пьяным! — завозмущался горластый.
Тут я опознал в мужчине, отошедшем от станка, своего брата и сделал шаг ему навстречу. Тот немедленно заулыбался.
— О, Димон! Здорово-здорово!
Он подошел ко мне, стягивая с правой руки перчатку.
— Привет, Коля, — сказал я, пожав ему руку. — Вот, о нем я говорил.
Коля тут же протянул руку Боре.
— Коля!
— Борис.
— Прямо вот так вот: Борис?
— Можно Боря.
— Э, это там кто? — горластый увидел нас и заинтересовался. — Это свежая кровь, что ли? «Рэмбо: первая кровь»?
— Это братан мой, Димон! — крикнул ему в ответ Коля. — А работать этот будет, Борькой звать.
— Ты чего такой мелкий-то? — возмутился горластый. — Не кормят, что ли? А ну, пошли!
Боря вопросительно поглядел на меня. Я пожал плечами.
— Пошли-пошли, — продолжал горластый. — Сейчас сала сообразим!
— Вырастет он от твоего сала, как же, — засмеялся Коля.
— Я нанят? — поинтересовался Борис.
— Наверное. К вечеру начальник будет, утвердит тебя. А пока осматривайся. Ну, Антоха тебе все покажет. Да, Антоха?
Горластый яростно закивал.
На том мы и распрощались. Боря пошел с Антохой питаться салом, а мы с Колей вышли покурить. Вернее, курил он, а я стоял рядом.
— Как жизнь? Что прикольного? — спросил Коля.
— Да нормально. Ничего особо прикольного нет.
— Да как так-то? — Коля даже изменился в лице. — Надо тогда замутить что-нибудь прикольное! Слушай, заезжай на выходных в гости, я тебя с одной девчонкой познакомлю…
Да, вечная песня. Сколько себя помню, Коля постоянно пытался познакомить меня с какой-нибудь девчонкой. В плане отношений с противоположным полом равных ему не было. Насколько я помню, его лучший рекорд был — одиннадцать девушек за неделю. Причем, без отрыва от работы. И все эти отношения имели начало, развитие и логический конец.
— Бабы — дуры! — неизменно изрекал Коля, расставшись с очередной пассией.
Обычно я старался не демонстрировать интереса к этой теме, но сейчас изменил себе.
— Коль, вот ты мне скажи, — вздохнул я. — Как сделать так, чтобы тебя девчонка полюбила?
— И покраснел, блин! — откомментировал Коля. — В смысле, «полюбила»? Прямо полюбила-полюбила, или просто чтобы дала?
— Полюбила!
— Хм… Ну, брат, тут сложно. Главное, слушай ее. Она пусть говорит, а ты слушай. Вот когда на секс разводишь — тут лучше сам больше прибалтывай, а если по серьезке, то наоборот. Слушай и запоминай. Что ей нравится, что нет, всякую такую фигню. А потом используй это. Научишься — любую захомутаешь, я тебя уверяю.
Я сидел на корточках в глубокой задумчивости. Грустно стало. Неужели, чтобы добиться от Жанны взаимности, мне придется изучать какие-то уловки? Все это так пошло…
— Что за девчонка-то, расскажи, — попросил Коля, заметив мою задумчивость.
— Одноклассница, — признался я. — Мы с ней на Осенний бал идем.
— Ну, круто. Какая она?
— Высокая. Волосы…
— На фиг мне ее волосы? Внутри она какая?
Я посмотрел на брата с удивлением. Не ожидал от него такого интереса к душевной составляющей человека.
— Она очень беспокойная, — сказал я. — В смысле, неусидчивая. Свободолюбивая. Любит гулять, ходить на дискотеки. Ну, такая… не знаю, как еще объяснить.
— В целом, ясно. — Коля затушил окурок о край металлической бочки, служившей гигантской пепельницей. — Таким обычно папик нужен.
— Кто?
— Либо богатый какой-нибудь хрен, либо такой, который будет на поводке держать. Такие девки норовят характер показать. Так вот, нужно их попытки жестоко обламывать. Мол, заткнись, будет так, как я скажу, а ты иди носки штопай. Их это бесит нереально, но и уйти не могут — гордость не позволит.
— И что? Вот такая постоянная война? — поморщился я.
— Ну, не всегда. Стерпится-слюбится. Но держать все равно в ежовых рукавицах надо.
Глава 24
Бредя в одиночестве к автобусной остановке, я думал. Думал о словах, что услышал сегодня от Бори, от брата. В каком-то смысле они говорили об одном и том же. Все мои мысли сводились к одной: так я никогда не смогу.
— А почему нет? — внезапно вслух произнес я.
Сказал, и сразу завертел головой — не слышал ли кто? Никого рядом не было, и я подавил волну смущения, готовую накрыть меня с головой. Но мысль-вспышка никуда не делась.
Действительно, а почему бы и нет? Если у других получается, то почему не выйдет у меня? Я ведь такой же человек, я имею такое же право на счастье!
Мой путь пролегал через незнакомый двор. Я шел по асфальтовой дорожке. Навстречу мне двигалась девушка. Как будто сама судьба послала ее. «Давай!» — подбадривал я себя мысленно.
Девушка была симпатичной. В красных высоких сапожках, джинсах, футболке и джинсовой курточке. Волосы ярко-рыжие. Но самое главное — у нее было приветливое, открытое лицо. Когда между нами оставалось несколько метров, я набрал в грудь побольше воздуха и хрипло сказал:
— Привет!
Девушка посмотрела мне в глаза. Не смерила взглядом, не удивилась, а именно посмотрела в глаза. Словно ей и не требовалось объяснений, кто я такой и почему здороваюсь.
— Привет, — ответила она, остановившись.
Я тоже остановился. Что же дальше? Что ей сказать? Все до единой мысли выдуло из головы. Полный провал.
— Извините, — пробормотал я и, обойдя ее, пошел дальше. Абсолютное ничтожество…
— Постой!
Я вдруг услышал цокот каблуков. Остановился, посмотрел через плечо. Она догоняла меня. Лицо выражало озабоченность.
— Погоди, ты куда? — Она коснулась моего плеча. — С тобой все нормально?
— Да! — Я смотрел на нее в полнейшем изумлении. — А… мы знакомы?
— Нет. Я — Эля.
— Эля?
— Ну, Элеонора. Лучше Эля. А тебя как зовут?
— Дима.