Голос у Кати под стать внешности — яркий, звонкий. Посетители увлеченно хлопали и даже подпевали, перевирая припев, кто во что горазд.
За первой песней последовала вторая, а затем и третья. Этих я уже не знал. Репертуар Кати состоял преимущественно из зарубежных хитов. Постепенно ритмичные и задорные композиции уступили место спокойным. Кажется, прозвучало даже что-то из Мэрилин Монро. Внимание посетителей постепенно рассеивалось. Все громче звучали разговоры, и исполнители это почувствовали. Допев очередную песню, Катя сообщила, что ансамбль удаляется на перерыв, и скрылась за кулисами.
— Хорошо поет, — заметил я, воспользовавшись относительной тишиной.
— Мне кажется, она поет великолепно, — возразил мне Брик. — Я слышал немало певиц, пока смотрел телевизор, но Катя явно на голову выше всех!
И тут к нашему столику подбежала Катя собственной персоной.
— Привет! — воскликнула она со смехом, падая на свободный стул. — Пришел-таки, да?
— Как я мог не прийти? — улыбнулся ей Борис. — Спасибо за прекрасное выступление!
Катя дернула плечами, словно говоря: «Ерунда какая!» и жестом подозвала официанта. Попросила пепельницу и закурила сигарету.
— Ну, вот этим я и занимаюсь, — сказала она.
— Нравится? — спросил Боря.
— В основном — да. По крайней мере, не торгую на рынке, ненавидя всех и вся, как моя мамочка! — Она закатила глаза. — Публика нас хорошо принимает. Хозяин кафе заметил, что на наши выступления народ собирается, и платит сейчас довольно хорошо. Жить можно.
— Ты училась пению?
— Нет, никогда. Просто пела и все. С самого детства. У отца был старый магнитофон и куча кассет. Ну, всякие такие песни, которые еще в Союзе все слушали. «Доктор Албан», там. Ну, знаешь. И вот, когда я заканчивала школу, то стала думать, чем хочу заниматься. Вышло так, что ничем, кроме пения. Плюнула на все институты, нашла музыкантов — и вот! Мечты сбываются!
Она звонко рассмеялась и стряхнула пепел с сигареты в поднесенную официантом пепельницу. Я молча смотрел на эту необычную девушку. Вблизи ее макияж казался немного неестественным, но, наверное, так было надо, чтобы лицо хорошо воспринималось издалека.
— А ты с другом, да? — Катя бросила на меня беглый взгляд.
— Да, — спохватился Боря. — Его зовут Дима, мы в одном классе учимся.
— Очень приятно! — улыбнулась мне Катя. — А вы что, правда школьники?
— Ну, да, — развел я руками.
Катя перевела взгляд на Борю.
— А ты мне тогда таким взрослым показался.
— Ну, я пару раз оставался на второй год, — «признался» Боря.
Они болтали еще минут двадцать. Так легко и непринужденно. Я почти не принимал участия в разговоре. Только потягивал сок мелкими глотками, боясь официанта, который, заметив пустой бокал, предложит принести еще.
В диалоге, который я, волей-неволей слушал, не было ничего примечательного. Просто двое людей знакомились, лезли в душу друг другу, не встречая никаких препятствий. В глазах Кати горело неприкрытое любопытство, такое же, как у Брика.
Мне запомнился только один момент. Боря спросил:
— Тяжело было решиться на такой шаг? Я имею в виду, бросить все и начать выступать?
— Нет, совсем не тяжело. Родителям было тяжелее. Мать рыдала, отец орал. Поэтому я, как только заработала немного, сняла себе отдельное жилье. Уже год с тех пор прошел. И, знаешь, что? Ничего страшного. Живу себе, да живу. Два-три вечера в неделю выступаю. Иногда больше. Кажется, я вполне себе счастлива!
Трудно ей не поверить. Один взгляд на сияющее лицо, и все становится очевидным: Катя счастлива.
— Главное не заморачиваться на всякой ерунде, — продолжала Катя. — Нравится тебе что-то — делай. Вот и весь секрет. Я, кстати, потихоньку свои песни пишу. Уже немало набралось. Мы с ребятами, наверное, раскачаемся когда-нибудь и запишем альбом. А там — кто знает? Может, повезет, и выйдем на серьезный уровень!
Тут Катю окликнули. В парне, подошедшем к нашему столику, я узнал бас гитариста.
— Кать, пойдем, — сказал он. — Публика неистовствует!
— Ага, сейчас, Саша, — кивнула ему Катя. — Только с друзьями попрощаюсь!
Она раскрыла маленькую сумочку, которую принесла с собой из-за кулис, и достала оттуда фотографию, на обороте которой я заметил несколько строк от руки.
— Вот, как обещала! — Она протянула карточку Боре. — Я там написала свой адрес и телефон. Так что, захочешь увидеться — звони!
Перегнувшись через стол, она чмокнула Борю в щеку и упорхнула от нас.
— Воистину ангел, — сказал Боря, разглядывая фото.
Я тоже посмотрел. Катя, одетая точно так же, как и во время нашей первой встречи, стояла в березовой роще, держась рукой за молодое деревце. И, конечно же, сияла неотразимой улыбкой.
Насмотревшись, Боря спрятал фото в нагрудный карман.
— Ну? Пойдем? — сказал он. — На автобус опоздаем.
Он заплатил и за себя и за меня. Когда мы вышли наружу, стемнело. Остановка притаилась прямо за углом кафе.
— Откуда у тебя деньги? — поинтересовался я, вглядываясь вдаль в ожидании автобуса.
— Дали аванс.
— Уже?
— Да. Начальник спросил, зачем мне работа, и я объяснил ему, что у меня нет денег. Как раз был обеденный перерыв, а я не ел, потому что не на что. Ну и он выдал мне денег. Сказал, ему нравится, как я работаю. Обозвал остальных алкашами безмозглыми и ушел.
— Ясно. Значит, приработался?
— Ну да. Привыкаю постепенно. Думаю, иногда буду пропускать занятия. Чтобы хватало на жизнь.
— Помнишь, что завтра репетиция?
— Помню, да. Я предупредил на работе, что завтра могу не появиться.
Всю дорогу до дома я размышлял о людях, которым хватило бесстрашия жить так, как хочется. Мой двоюродный брат, Катя, Жанна, да даже и Боря. Ну и Элеонора, наверное. Все они были наглядным опровержением того бреда, что постоянно несли взрослые. Жизнь для них не была угрюмой повинностью, они не собираются гробить себя на ненавистных работах. Им нравилось жить, и они с восторгом предавались этому занятию.
А что же будет с моей жизнью?
Я живо представил себе учебу в институте. Пять лет постижения непонятно чего. Обязательно — техническая специальность. Потом — какая-то работа. Коллектив, с которым я не смогу подружиться. Наверняка я начну пить. И не замечу, как подкрадется старость.
Почему так? Что нужно изменить в себе, чтобы изменилась жизнь? Я не знал. Да и не хотел я ничего менять. В моем болоте было тепло и уютно.
Глава 27
Репетицию проводила профессиональная учительница танцев. Женщина лет сорока, худощавая и близорукая. Она строго посмотрела на каждого из нас поверх очков и сразу же прицепилась к Брику:
— Ты же маленький! — пискнула она.
— Принц! — подхватил Семен Волохин и заржал, на пару с Антоновым.
— Ну, у меня не было много времени, чтобы выбрать идеальное тело, — пожал плечами Брик.
— При чем тут тело? — всплеснула руками учительница. — У тебя партнерша высокая! А если она на каблуках будет? Ты что, в грудь ей дышать будешь?
— О, да! — простонал Петя, красный от смеха.
— Так, давайте-ка поменяемся! — Глаза учительницы забегали. — Вот ты, девочка, как тебя?
— Ира, — представилась Ирина Ульина.
— Вот, Ира! Давай-ка ты к нему. Ты пониже.
— Я не хочу! — уперлась Ира.
— Чего «не хочу»? — возмутилась учительница. — Я тебя замуж за него выходить не заставляю!
— Дина Васильевна, — подала голос Маша. — Я буду без каблуков. Танцую с пяти лет. Думаю, у нас все получится.
Они еще немного попререкались, но в конечном итоге Маша настояла на своем.
— Ладно! — махнула рукой учительница. — Давайте начинать. Сегодня я хочу выбрать центральную пару. Раз уж вас так много, то будет центральная пара, а остальные будут танцевать вокруг.
Она начала объяснять то, что я и так уже знал. Пока все остальные бестолково переминались с ноги на ногу и не знали, куда девать руки, я машинально приобнял Жанну правой рукой, а левой сжал ее правую ладошку. Жанна слегка качнула ресницами, словно в удивлении.
— Вот! — Учительница подбежала к нам. — Вот, молодцы! Все правильно! Посмотрите, как надо!
Когда с исходной позицией, наконец, разобрались, перешли к движениям. Благодаря Машиным урокам, я двигался вполне себе приемлемо. Жанна тоже оказалась не новичком в этом деле. Только если Маша всегда меня контролировала, заставляя двигаться в жестких рамках, то Жанна всецело полагалась на меня. Значит, ошибок допускать нельзя.
Краем глаза я заметил, что Боря делает успехи. Пару раз запнувшись, он проникся чувством ритма и теперь достаточно сносно вальсировал с Машей, которая напряженно смотрела вниз, следя за его ногами.
Минут через двадцать учительница всех остановила и снова подошла к нам с Жанной.
— Вы будете центральной парой! — сказала она. — Давайте сюда. Остальные — в круг. Да не в хоровод же, господи прости! Парами, парами вставайте!
Пока остальные рассредоточивались вокруг нас, Жанна негромко сказала:
— Очень даже неплохо. Тебя Маша научила?
— Ага, — кивнул я.
— Понятненько… Мне даже начинает нравиться вся эта затея.
— Правда?
— Конечно. Будем с тобой, словно принц с принцессой!
Построив всех сообразно своему представлению об идеале, учительница велела повторять привычные движения вальса. Мы с Жанной кружились, как и прежде, а вот остальным задачу несколько усложнили: весь этот кордебалет должен был не только вращаться по орбитам, но и описывать круги вокруг нас с Жанной.
— Давай попробуем чего-нибудь еще? — предложила заскучавшая Жанна.
— Обвод? — предложил я.
— Не устаешь удивлять!
Подстроившись под такт, я присел на одно колено, держа Жанну за руку, и она изящно прокружилась вокруг меня. За это время я успел увидеть раскрасневшееся злобное лицо Пети и не смог не усмехнуться. Да, конечно, для него это страшный удар по самолюбию.
— Виск! — шепнула Жанна, когда я снова обхватил ее за талию.