— Дима, расскажи мне, что у тебя происходит?
— Да ничего такого, — буркнул я, уставившись на сцепленные в замок пальцы.
— Ты это свое «ничего такого» засунь куда подальше. Я признаю твое право на личную жизнь, пока она нашей семейной жизни никак не касается. Но когда к тебе приходит психованный мент, а ты после этого убегаешь куда-то — это уже все грани переходит. Так что давай-ка, расскажи мне все. У тебя проблемы?
— Не у меня. У него.
Я ткнул пальцем в экран телевизора, где как раз крупным планом показывали фотографию Брика. Папа среагировал быстро — взял пульт и прибавил громкость.
— В Назарово продолжаются поиски школьника, подозревающегося в убийстве собственной матери, — говорила дикторша. — Напомню: несколько дней назад в ходе обыска в одном из частных домов поселка Бор было обнаружено тело женщины. Рядом с телом находились и документы, благодаря которым личность погибшей удалось установить. Ей оказалась сорокапятилетняя Инна Брик, сын которой, Борис Брик, таинственно исчез накануне. У следствия есть все необходимые доказательства того, что именно он совершил убийство. Следствие просит помощи у населения. За любую информацию о местонахождении этого человека гарантируется вознаграждение.
На экране снова появилась фотография Брика.
— Это не тот, который к нам приходил? — поинтересовался отец.
— Тот.
— Ну и друзья у тебя…
— Он мне не друг.
— Вот это правильно. Так все же, каким боком ты здесь замешан?
— Уже никаким. Честное слово. Все будет как раньше, я обещаю!
Отец мне поверил. А раз так, то насчет матери можно не волноваться — он все ей объяснит. Я закрылся у себя в комнате, посидел за столом, разглядывая ставшие вдруг такими чужими корешки учебников.
В кармане зажужжал телефон. Пришло сообщение от Элеоноры: «Как она мило краснеет, когда я про тебя говорю!))))» Я улыбнулся, но тут же нахмурился. Неприятно сознавать правоту Брика. Ведь ситуация с Машей действительно меня будоражила.
Я написал ответ: «Ерунда! Можешь ей телефон дать ненадолго?» Спустя несколько секунд телефон снова загудел: «Привет! Я Маша! Очень соскучилась по твоим нежным рукам. Приезжай прямо сейчас, я вся твоя!»
Сперва меня бросило в пот, но здравый смысл победил. Не могла Маша написать такого!
«Эля!» — отправил я.
«Ну все, все. Передала! Воркуйте))».
«Как ты?» — написал я. Минуту перебирал в голове различные варианты обращения. «Маша» — слишком официально, «родная» — слишком нежно, «дорогая» — как-то пошловато… В конце концов, отправил как есть.
«Хорошо. Подружились с Элей, она милая. Когда ты меня заберешь?»
«Пока не знаю. Рассчитывай на пару-тройку дней, может, больше. Беспокоюсь».
Мы переписывались, пока не стемнело. Но, даже лежа в постели, я не мог выпустить из рук телефон. Маша писала снова и снова. Она нуждалась во мне. Как я мог ее оставить? Наконец, ближе к полуночи, мы попрощались. Я уронил телефон на пол и уснул.
Глава 38
Я не выходил из дома до понедельника. В мыслях находил сотни оправданий этому, но причина была одна: страх. Я боялся встретиться с Разрушителем, боялся посмотреть в эти бесстрастные нечеловеческие глаза. Я поступал так же, как Брик: ждал. И от этого хотелось выть.
В понедельник я преодолел себя и отправился в школу. Твердо знал, что Брик, Катя и вся ее группа вчера уехали в Красноярск, оставив нас на произвол судьбы. Это означало, что теперь даже при желании я не смог бы выдать местоположение Маленького Принца.
Школа встретила меня мрачной настороженностью. Ученики, да и учителя тоже ходили, как в воду опущенные. В каждом движении, в каждом слове чувствовался страх. Более гнетущей атмосферы представить невозможно. А мне даже не с кем об этом поговорить. Перебрав мысленно фамилии одноклассников, я отдал предпочтение Антону Дрокину и отозвал его в сторону на большой перемене.
— Чего тебе? — хмуро спросил Антон, протирая очки.
— Хотел спросить, почему все такие унылые?
— И ты еще спрашиваешь! Ну, сперва Рыбина арестовали со стрельбой прямо в школе. Жанна пропала без вести, следом — Брик этот. Потом — Маша. Тебя тоже потеряли. По поселку ходят какие-то странные менты. Хватают всех подряд, угрожают. Брик, оказывается, мать убил. Веселья-то мало.
Он вернулся на место, а я остался стоять у подоконника. Я вспоминал свою жизнь с первого класса. Да, мне всегда было плохо здесь, в школе. Но вокруг все постоянно радовались, шутили, развлекались. Не припомню такого затишья, как сейчас, после того как я решил вдруг сделать шаг к счастью. Ведь если разобраться, то мне не обязательно было принимать предложение Брика о дружбе. Не обязательно идти с Жанной на бал. Как бы тогда все обернулось? Может, Брика схватили бы в первые дни, и никто иной бы не пострадал. Более того, никто бы ничего не заметил! Так не я ли во всем виноват? Наивный дурак, поверивший в дружбу, в любовь…
Задумавшись, я не заметил, как ко мне подошла Настя Елизарова.
— Дима, ты как? — спросила она меня.
— Как дерьма наелся, — машинально ответил я.
Она моргнула от неожиданности.
— Хочешь поговорить со мной?
Я едва не расхохотался, но смог ограничиться усмешкой.
— За последние десять лет в школе я разговаривал с двумя девушками. Обе пропали без вести. Говорят, бог Троицу любит. Давай поговорим, посмотрим, что получится.
Не знаю, что творилось со мной. Все эти слова просто лились изо рта без всякого участия мозга. Может, подсознательно я хотел оттолкнуть от себя всех?
— Скажи, что тебя беспокоит? — Сердобольная Настя улыбнулась мне. Пару недель назад я бы растаял от этой улыбки и, может, даже придумал бы какую-то любовь.
— «Беспокоит»? — передразнил я Настю, понимая, что не могу уже остановиться. — Давай расскажу. Что хочешь услышать? О подростковых комплексах? О том, что я мастурбирую больше трех раз в день? Как я скучаю по Жанне, или еще какую фигню? Может, поплакаться на «двойку» по физике? Или рассказать, как я увидел маму голой? Ну? Что молчишь? Давай, направь меня! Подскажи, с чем ты готова бороться?
Настя покраснела и отступила на шаг.
— Я же тебе помочь хотела, — пробормотала она.
— Не хотела ты мне помочь, хоть себе-то не ври! — отрезал я. — То, что я молчу на протяжении десяти лет, не значит, что я ничего не вижу и не слышу. Тебе нравится выглядеть такой заботливой, сострадающей, всеобщей мамочкой. И тебя за это любят. А вот любовь-то тебе и нужна! Ты торчишь от того, что каждый думает: «Ах, какая милая и заботливая Настенька!» Да только ни хрена ты не милая и не заботливая. Плевать тебе на проблемы других. Лишь бы самой покрасоваться, почувствовать себя выше и лучше. Скажешь, нет? Ну так давай, помоги мне! Меня беспокоит то, что двинутые на всю бошку менты хотят убить Машу. Беспокоит то, что человек, которого я считал своим другом, равнодушно смотрит, как из-за него страдают невинные люди. Помоги мне решить эти проблемы. Скажи что-нибудь такое, что мне поможет. Давай, я жду!
Настя молчала. Ее глаза блестели. Вместо нее мне ответил Петя Антонов:
— Э, Семенов, ты чего там расчирикался?
Я обернулся. На нас смотрел весь класс. Меня осуждали, а Настю… Настю жалели.
— Про тебя, что ли, почирикать? — Я шагнул в сторону Пети, до странного спокойный. — Староста, которому плевать на свой класс. Хороший мальчик, который раньше всех приходит в школу, учится на одни «пятерки» и расчесывается при каждом удобном случае. Идеал просто! Только вот идеалом ты стал не потому что лучший, а потому что задавил всех тех, кто пытался идти рядом с тобой. Когда Антон стал учиться лучше тебя, ты целую травлю устроил на его фамилию. До тех пор упирался, пока не сломал его. А давай-ка вспомним все те бесчисленные разы, когда ты на коленях вымаливал у учителей отличные оценки, думая, что никто не видит. Что скажешь, вспомним? Знаешь, а из вас с Настей отличная пара получится. Двое самовлюбленных выродков, блистающие на публике и гнилые изнутри.
Петя не знал, куда деваться. На него смотрел весь класс. Но это ненадолго. Петя виновен абстрактно, а я устроил скандал здесь и сейчас. Предупреждая готовую разразиться бурю, я подошел к своему месту, скинул учебник и тетрадки в пакет и двинулся к выходу.
— Не волнуйтесь, все пройдет, — бросил я на прощанье. — Я во всем виноват. На самом деле у нас прекрасный класс с милыми людьми, волшебными эльфами и добродушными гномами. Только со мной школьный бог облажался.
Я ушел, хлопнув дверью. Ни малейшего сожаления. Все это копилось во мне десять долгих лет, и теперь вырвалось наружу. Я знал, что неправ, и это ощущение заставляло улыбаться.
Глава 39
Я никогда не был образцовым учеником, но прогулять школу решился впервые. Поэтому не знал, куда пойти и чем заняться. Вроде как в таких случаях полагается шататься по поселку с друзьями, но люди, которых я мог таковыми считать, либо пропали без вести, либо скрывались от Разрушителей. Поэтому я отправился на центральную площадь.
Присев на скамейку напротив старинного фонтана, доживающего век в качестве гигантской клумбы, я задумался. Пытался осмыслить все произошедшее, составить из элементов цельную картину. Что произошло со мной? Где я теперь и куда идти дальше?
Девушка, которую я любил, подарила мне поцелуй и исчезла. Увижу ли я когда-нибудь ее? Наверное, нет. Эта история окончена. Мои чувства к Маше так и остались непонятными. Она провела ночь с человеком, которого я считал другом. По собственному желанию, или он влез в ее мозги так же, как сделал это с Катей? Правды уже не найти.
И, наконец, Брик. Парень, заставивший меня поверить в себя. Если бы не он, не было бы ничего: ни танца, ни поцелуев, ни сумасшедшей Элеоноры, о которой я не мог вспоминать без улыбки. Да, и еще: не было бы крушения надежд и пятидневной комы.
Я сидел в одиночестве на скамейке под тяжелым осенним небом. Шестнадцатилетний подросток, не знающий, куда и зачем идти.