— Кто здесь живет? — повернулся ко мне Вениамин.
— Моя подруга Элеонора, — отчитался я. — Мы с ней познакомились недавно. Когда я с ней, то представляю себе Машу. Потому что безумно люблю ее, а она меня отвергает.
— Да плевать мне, кого ты себе представляешь! — заорал Вениамин.
Но его реакция меня не волновала. Я смотрел на Разрушителей. Кажется, они поверили. Переглянулись и даже вроде бы пожали плечами.
— Не смеем больше вас задерживать, — сказал белобрысый.
— Задерживать? Да это вас, уважаемые, скоро задержат! — кипятился Вениамин. — Если сегодня к вечеру дочь не вернется домой, я вам устрою! Полетят погоны!
Разрушители не обращали на него внимания. Они вышли из квартиры и двинулись вниз. Следом бежал Вениамин, расточая угрозы. Я задержался, чтобы поднять дверь. Приладил ее, как мог, прикрыв проем. Видно, конечно, что выбита, но все же…
Я не знал, что думать. Куда могли деться Маша с Элеонорой? Может, несмотря на мои предостережения, отправились гулять? Если так, то это самое счастливое стечение обстоятельств, какое только можно вообразить.
Когда я вышел на улицу, «УАЗ» уже отъезжал. Вениамин не поехал. Я видел его удаляющуюся спину уже возле соседнего дома. Он говорил по телефону, и мне было жаль ушей собеседника — визг Вениамина достиг своего пика.
— Надеюсь, теперь ты простишь меня?
Я резко повернулся. Парень, чинивший другой «УАЗ», выполз из-под него и оказался… Бриком.
— Ты? — выдохнул я. — Что ты тут делаешь?
— Я разбирался в устройстве автомобиля, чтобы суметь представить себе его в деталях.
Я сжал кулаки.
— Боря, тебе что, совсем крышу снесло? Я думал, ты хотя бы уехал из города, а ты тут… машины изучаешь?
— Не зная, как выглядят детали, я не смогу управлять ими, — пожал плечами Брик. — Подожди секунду, хорошо? Они почти выбрались за пределы моих возможностей.
Он закрыл глаза и поднял палец, будто меломан, внимающий музыке. Вместо музыки грянул взрыв. Рвануло достаточно далеко, но я услышал звон металла, падающего на асфальт, и чей-то крик.
— Ты что… взорвал их? — спросил я.
— Ну да. Мелочь, конечно, но приятно.
В голове стало пусто. Я не знал, как относиться к произошедшему. Видя мое замешательство, Брик улыбнулся еще шире. Он поднялся на ноги и постучал по стеклу пассажирской двери.
— И второй сюрприз! — воскликнул он.
Из машины, целая и невредимая, выбралась Маша. Я не успел даже ахнуть, как она подбежала ко мне, обняла и прижалась. Снова плакала, но уже не так, как тогда, на кровати. Теперь мне было позволено осушить эти слезы.
— Дима, — всхлипывала она. — Господи, я так испугалась! Он рассказал мне, как ты пытался убить их по дороге!
Я посмотрел на Брика, и он отвел взгляд, пожав плечами. Маленький хитрый поганец!
Я погладил спину Маши, коснулся губами ее волос.
— Все будет хорошо, обещаю, — шепнул я.
Она только сильнее прижалась ко мне. А из «УАЗа» тем временем выбиралась Элеонора, напоминая очаровательное рыжее божество, готовое метать молнии и вызывать ураганы.
— Какой-то недомерок-телепат вытаскивает МЕНЯ из МОЕЙ квартиры! — завопила она. — Ко мне домой приезжают какие-то поганые менты! Это так ты свои проблемы решаешь, Димочка?
Маша подняла голову и сквозь слезы улыбнулась мне.
— Тебе там, кстати, дверь выбили, — сказал я. — Прости, ничего не мог сделать.
— Что?! — Элеонора даже подпрыгнула. — Дверь? Димка, твою мать, я сейчас ей богу тебе глазницы дочиста выскребу! Козлина! Джеймс Бонд сраный! Да прекратите вы лизаться, я с вами разговариваю!
Утихомирить Элеонору было не так уж сложно. Помог Брик со своими безупречными манерами и ледяным спокойствием. Да и сама она не могла долго сердиться. В конце концов, плюнула и дернула Машу за рукав кофты.
— Пошли, красотка, дверь чинить! Мужиков-то у нас нету, что поделаешь! Папке сообщение кину, чтоб замок купил.
Мы с Бриком остались одни.
— Ты простил меня? — спросил он.
— Не знаю.
— Что еще я могу для тебя сделать?
— Для меня? — возмутился я. — А ничего, что ты свои косяки сейчас разгребаешь?
— Так и есть, — кивнул он. — Но потеря Маши для меня ничего бы не значила. А для тебя?
Тут мне возразить было нечего.
— Что теперь будешь делать?
— Прятаться больше не стану. Я вернусь в поселок завтра ночью и приму бой. Больше я никому не позволю пострадать из-за меня. Спасибо, что помог мне постичь это. Девяносто шесть процентов. Никаких шансов, что мне удастся прорваться, но, кажется, я заражаюсь человеческим фатализмом.
Я покачал головой.
— Никогда бы не думал, что можно логически рассуждать о подобных вещах.
— Ты о фатализме?
— Ага.
Я достал телефон и посмотрел на дисплей. Уже пятый час.
— Поезжай домой, — сказал Брик. — И постарайся не попасться.
— А ты?
— Я вернусь завтра. Обещаю. Скорее всего, это наша последняя встреча. Не выходи из дома завтра вечером. А лучше и днем не выходи.
— Значит, все?
— Все.
Я смотрел на него. На человека, который, пусть и недолго, но все же был моим другом. Человека, который предал меня, но вернулся и признал свои ошибки. А завтра его не станет. К горлу подкатил комок.
— Мог бы и додуматься дверь открытой оставить, — вырвалось у меня.
— Чё? — Брик искренне удивился.
— У Элеоноры. Вечно от тебя одни проблемы!
Под конец фразы я против воли улыбался. Брик ответил на мою улыбку. Я протянул руку, но Брик порывистым движением обнял меня.
— Что бы ни случилось, — тихо сказал он, — не сдавайся. Слышишь? Если я погибну, Вселенная будет обречена, но мои братья не перестанут сражаться. Не останавливайся и ты. Обещаешь?
— Какой из меня боец? — вздохнул я.
— Дима! — Брик отстранился от меня. — Ты сумел увести Машу из-под носа Разрушителя. Придумал, как ее спрятать. И не боялся лишиться жизни, защищая ее. Девяносто процентов людей в такой ситуации просто сидели бы, сложа руки. Так что не говори так о себе. Поверь мне: ты можешь идти один. Иди, и никогда не останавливайся!
Он развернулся и быстро зашагал прочь. Я смотрел ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за домом. Я видел его в последний раз, и на душе от этого было погано донельзя.
Глава 44
Несмотря на предостережение Брика, утром я все же отправился в школу. Внешне поводом для этого послужили разглагольствования матери о том, что мне обязательно нужно хорошо учиться, чтобы сдать Великий и Ужасный ЕГЭ. На самом же деле я больше не мог сидеть дома. Всю ночь то валялся на кровати, то садился за письменный стол и пытался читать. После пережитого уснуть не получалось.
То я вспоминал, как чуть не загнал «УАЗ» под грузовик, то улыбался, воскрешая в памяти радостные слезы и объятия Маши. И еще я думал о Жанне. Внезапно она стала такой далекой, будто и вовсе никогда не существовала. Перед тем как исчезнуть, она сказала, что останется для меня Звездочкой. Так и вышло. Жанна была прекрасной сказкой, в которой мне довелось поучаствовать. И, вспоминая наш невинный поцелуй, я снова и снова переживал это чувство, когда радость, страх, отчаяние и любовь, сплетясь воедино, разрывают сердце на части.
Когда тьма за окном посерела, я понял, что не вынесу целого дня наедине с воспоминаниями.
До школы меня проводил новый Разрушитель. На этот раз — здоровенный амбал, взгляд которого, наверное, и до всех этих происшествий не отличался осмысленностью. Бессонная ночь притупила во мне чувство страха, и я даже попытался завести разговор со своим конвоиром.
— Как служба? — спросил я.
Он промолчал.
— Тяжело, наверное, всегда что-то разрушать? Представляю… Носишься в космосе, как дурак, планеты пинаешь, звезды тушишь. Вы тут, наверное, как в отпуске. За месяц только одного Мартынку угробили.
Амбал снизошел до ответа:
— Где Брик?
— «Break on through to the other side», — пошутил я.
— Врешь, мы бы почувствовали, — ответил амбал, чем изрядно меня удивил.
— Какие вы чувствительные… Ну ладно, спасибо, что проводил. Если увижу Брика — сразу скажу, что вы его ищете. Обещаю.
Как будто ситуация была недостаточно дурацкой, амбал с важным видом кивнул.
Класс встретил меня враждебной настороженностью. Настя отвернулась, придав личику выражение вселенской скорби. Петя выпятил губу, демонстрируя презрение. Остальные просто игнорировали меня, некоторые перешептывались. Я, зевая, прошел к своей парте.
Софья Николаевна весь урок казалась печальной, а когда прозвенел звонок, подошла ко мне и сказала, что на последнее заседание кружка пришло только два человека.
— Маша была? — спросил я ради маскировки.
— Нет. Из десятого класса двое, — вздохнула учительница. — Ты придешь сегодня? Будем обсуждать «Гарри Поттера».
— Извините, но у меня сегодня не получится.
Софья Николаевна совсем поникла, и я решил ее подбодрить.
— На следующей неделе приду обязательно. И Маша тоже.
— Она нашлась? — встрепенулась Софья Николаевна.
Я мысленно обругал себя за эту оговорку.
— Да, нашлась. Звонила мне. Сказала, что завтра вернется в поселок. Там какие-то обстоятельства у нее были, но теперь, вроде, все хорошо.
Я поспешил выйти из класса.
На большой перемене ко мне вразвалочку подошел Петя.
— Извиниться не хочешь? — поинтересовался он.
— Не-а, — подумав, сказал я.
— Лучше бы переступил через гордость. Тебя весь класс игнорит, если что.
Я усмехнулся:
— То есть, все как обычно?
Петя нахмурился. Разговор явно шел не по плану.
— Настюху зачем обидел? — продолжал он гундеть. — Она плакала вчера. Из-за тебя. И мне тоже, знаешь, неприятно, когда такое высказывают.
— Правду всегда неприятно слышать. Особенно если привык врать сам себе.
— Знаешь, иногда правду лучше не говорить. Так в жизни бывает, что…
— Ты сейчас что делаешь? — Я впился в него взглядом, с трудом подавляя желание устроить драку.