После этого я понял, что должен молчать. Мне не нравилось говорить о себе в женском роде, но ради безопасности я решил скрываться.
В одиннадцать лет я пошел в церковь при англиканской средней школе. Я набрался уверенности и попросил учителей называть меня «он» и использовать имя Бен. Из-за того что я не был похож на остальных девчонок, надо мной издевались. Я не вписывался в их мир, но ученики справились с этим лучше учителей. Ко мне относились не так, как к остальным, потому что я просто хотел быть собой. Я коротко остриг волосы, и за это меня наказали в школе. Столько разочарования и гнева. Я прошел периоды селфхарма, считая, что раз другие люди вредят мне, то и мне себя жалеть незачем. Я занимался этим несколько лет, затем начались депрессия, тревожное расстройство и перепады настроения.
Сильно помогло то, что один из учителей занял мою сторону. Он говорил коллегам: «Раз он этого хочет, надо попробовать сделать его счастливым. Когда он на уроке, почему бы нам не называть его Беном?» Я знал, что хотя бы один человек на моей стороне, и это многое изменило. Я до сих пор поддерживаю связь с этим учителем. Он даже помог мне открыться своей тете – однажды пригласил ее поговорить о том, что со мной происходило. Он показал мне статью в газете о том, как двое друзей, посещавших разные школы, позже встретились, и оказалось, что один из них сменил пол. Он действительно старался помочь мне.
Я помню момент, когда он позвонил моей тете. Я подумал: «Сейчас начнется». Но не началось. Она призналась потом, что сама думала: вдруг происходящее со мной – это больше, чем просто желание носить мальчишескую одежду, но не хотела сама подавать мне эту идею.
Бабушке, с которой я очень близок, на тот момент перевалило за 70 лет. В ее поколении о подобном не говорили. Было непросто объяснить ей, что происходит.
Когда я стал взрослее и нашел благотворительную организацию «Гендерный интеллект», я набрался смелости и сделал каминг-аут. Здесь меня поддержали, когда остальные повернулись ко мне спиной. Мне пришлось прятать письма из гендерной клиники, в которую я ходил. Я не мог принимать блокаторы полового созревания, так как тетя не позволила бы, а для этого требовалось разрешение опекуна. Если бы она согласилась, жизнь была бы намного, намного проще. У меня никогда бы не было месячных, моя грудь не выросла бы, и мне не пришлось бы делать операцию.
Наконец, когда мне исполнилось девятнадцать лет и я стал взрослым, мне позволили принимать собственные решения. Уже поздно было блокировать выработку женских гормонов, но я смог принимать мужской гормон – тестостерон. Отныне я мог чувствовать себя собой. В колледже меня приняли как парня. На лице начали расти волосы, голос стал ниже, а в 21 год мне сделали долгожданную операцию.
Я всегда размышлял так: «Я могу стать собой в большей степени. Я могу стать счастливее». Когда я перестал страдать из-за гендерной дисфории – мой гендер теперь не отличался от пола, которому мне следовало соответствовать, – жизнь изменилась. Я чувствовал себя так, как и должен был. Я был тем, кем себя считал. Я прошел через многое, и это позволяет мне помогать другим людям понять, как они хотят прожить свою жизнь. Надеюсь, им не придется столкнуться с таким количеством испытаний, как мне.
Большее понимание подарит им жизнь без тревоги, сопутствующей гендерной дисфории.
Сегодня люди совершают каминг-аут всё чаще. Я думал, что я такой один. Теперь у меня есть примеры для подражания. Об этом пишут в СМИ. В прошлом об этом умалчивали по разным причинам. Иногда мы боимся пойти против семьи, иногда – против религии. Что важнее: это или наше счастье? Дилемма.
Я человек с характером. Если я решился на что-то, то всё. Я не из числа тех людей, кто следует по чужим стопам.
Моя тетя успокоилась, видя, насколько счастливее я стал. Я не потерял ее, и это важно. Бабушка зовет меня Беном и обращается ко мне в мужском роде. Она не со всем согласна, но понемногу смирилась. Она знает: если бы я не сменил пол, то не жил бы в такой гармонии с собой.
У меня хорошая жизнь. Часть людей отпадает, на их место приходят другие.
Долгое время я волновался, что останусь один. Теперь у меня замечательный партнер и отличная работа – я активист. Одно из самых моих главных занятий – выступать перед школьниками. Я говорю им то, что в юности хотел бы услышать сам. Я всегда говорю: «Делай маленькие шажки. Не торопись. Здорово, если у тебя есть один-два человека, с которыми ты можешь поговорить и которым можешь доверять. Для начала расскажи им о своих чувствах и посмотри, как они это воспримут. Пожалуйста, не сдавайся! Я знаю, это сложно, но оставайся сильным».
В мире трансгендеров всегда будут препятствия. Но очень важно обрести поддержку. Семьи в конце концов успокоятся – для этого нужно время. Смена пола не может пройти бесследно для всех, но если будешь думать только о чужом мнении, то ты не сможешь сконцентрироваться на собственном счастье. Если люди любят тебя, им захочется видеть тебя счастливым. Я уверен: если бы я родился мальчиком, моя жизнь была бы легче, но я не смог бы получить весь этот опыт. Я не смог бы влиять на сегодняшнее поколение. Все, через что я прошел, помогло мне встретить своего партнера, найти друзей. Благодаря этим испытаниям я стал тем человеком, которым являюсь сейчас.
«Я ВЫСТУПАЮ ПЕРЕД ШКОЛЬНИКАМИ. Я ГОВОРЮ ИМ ТО, ЧТО В ЮНОСТИ ХОТЕЛ БЫ УСЛЫШАТЬ САМ».
@THISGUYSTRANSITION_8
SELF_MADE_BOY_8
7. Помогая другим
Уилл, 15 лет, Лондон, Англия
«Я много знал о раке простаты и был уверен: если нам удастся убедить пройти проверку хотя бы одного мужчину и это спасет ему жизнь, значит, мы всё сделали правильно».
УИЛЛ
15 ЛЕТ, ЛОНДОН, АНГЛИЯ
Папа был относительно молодым: ему было за сорок – к зоне риска обычно относят людей постарше. Он работал руками, и если испытывал боль, то во всем винил работу. В некотором смысле он сам ставил себе диагнозы. Теперь я знаю: если у тебя появились какие-то симптомы, надо тут же проверить их. Единственный способ обнаружить рак на ранней стадии – обратиться к своему врачу.
Болезнь и диагноз отца сокрушили нашу семью. Жизнь тут же перевернулась с ног на голову. Никто этого не ожидал. Мне было 11 лет, и я хорошо знал своих дедушку и бабушку. Мне казалось, что мама и папа доживут до 80, как они. Но когда я узнал, как прогрессировал рак у папы, я был в шоке: получается, я проживу без отца большую часть своей жизни.
Мне кажется, во время диагностики я не понимал по-настоящему всю сложность болезни. Я был слишком маленьким и никогда не слышал о ней. Я люблю своего отца – он был моим кумиром. Я не мог поверить, что это произойдет с ним. Невозможно было представить жизнь без него.
Я навсегда запомню ту небольшую часть жизни, когда отец был рядом. И это огромная радость. Я провел почти каждый день своей жизни с ним. Папа был смотрителем в моей школе, так что я ходил вместе с ним на работу даже во время каникул. В учебные дни я приходил раньше и уходил позже – когда папа заканчивал работу. Тогда это не казалось чем-то особенным, но сейчас я очень этому рад.
Папа носил на поясе большую связку ключей. Иногда я сидел на уроках и вдруг слышал их звяканье. Я сразу понимал, что папа проходит мимо, и выглядывал через окошко в двери, чтобы увидеть его. Если в течение дня мне хотелось поговорить с ним, я знал, что папа рядом и обязательно найдет для меня время. Я всегда мог положиться на него, а он помогал мне.
Я бы мог назвать папу настоящим мужчиной: его грудь словно была покрыта железом. Все плохое будто отлетало от него. Он всегда оставался позитивным и помогал окружающим.
Он родился и вырос в Лондоне, его любимый футбольный клуб – «Миллуолл». По чистой случайности в том же году, когда папе поставили диагноз, этот клуб начал сотрудничать с Британским центром рака простаты. Мама и папа связались с благотворительной организацией, и мы все приняли в ней участие, повышая осведомленность о болезни и собирая средства для лечения больных раком простаты. «Миллуолл» – замечательный клуб, он сильно помог и пожертвовал много денег этому центру.
Наверное, именно «Миллуолл» запустил в футбольном мире кампанию, посвященную раку простаты. Каждый четвертый чернокожий и каждый восьмой белый мужчина подвержены этому заболеванию. Футбол остается в большей степени мужским видом спорта, и если оглядеть стадион – 10 тысяч человек, в основном мужчины, – начинаешь думать: «Какова вероятность, что кто-то из этих людей умрет от рака простаты?» Масштаб проблемы становится по-настоящему ощутимым. Если тебе диагностировали рак или ты догадываешься о нем, у тебя есть шанс. К сожалению, в нашем случае болезнь диагностировали слишком поздно.
Многие люди утверждают, что я похож на папу, во мне есть его внутренняя сила. Когда он начал сдавать, стал ходить с тростью, затем сел в инвалидное кресло, а после оказался в кровати и не чувствовал собственных ног, его внутренние качества все равно проявлялись. Он никогда не сдавался. Надеюсь, что я перенял это от него.
Благодаря нашей работе с благотворительной организацией, когда папа оставил свою работу, мы провели много времени вместе. Всей семьей.
В том году Центр рака простаты и Sky Bet пригласили папу в качестве почетного гостя на чемпионат плей-офф – как амбассадора кампании и в знак благодарности за его заслуги. Мы из скромной семьи – и смотрите, где мы оказались: папа на поле, пожимает руку всем игрокам, а потом смотрит игру из королевской ложи на Уэмбли. На поле «Миллуолла» папа тоже был. Теперь, когда я прихожу на игру, всегда думаю: «Мой папа стоял на этом поле». Я также поглядываю на табличку с его именем на стене. Я всегда чувствую, что он рядом со мной, но когда вижу эту табличку – особенно. Персонал и основной состав Ф