Карлотти осторожно прошел в спальню. Потом я услышал, как он идет по коридору в ванную.
Я подошел к столу и заглянул в нижний ящик, в который положил кинокамеру. Замок был сломан, и камеры, конечно, не было.
Глава 7
1
Я только в десять минут двенадцатого избавился от Карлотти и толпы его детективов, которые осматривали мою квартиру, все облазили в поисках отпечатков пальцев, совали свои носы во все углы и щели, фотографировали взломанную дверь и вообще вытворяли черт-те что.
Перед этим я спустился к Джине, объяснил ей ситуацию и сказал, чтобы она меня не ждала. Она хотела остаться, но я ей не позволил. У меня было слишком много своих забот, чтобы заниматься ею вдобавок к полиции.
Бросив на меня беспокойный взгляд, она пообещала позвонить утром и уехала на такси.
Карлотти выслушал мои объяснения относительно кинокамеры. Я показал ему, где ее положил, и он осмотрел сломанный замок ящика.
У меня не было уверенности в том, что он мне поверил. Его лицо было невозмутимым, но у меня возникла мысль, что он только большим усилием сохраняет обычную вежливость.
— Странное совпадение, мистер Доусон, — произнес он. — Кинокамера была у вас всего несколько часов, и к вам ворвался вор и ее украл.
— Да? — саркастически заметил я. — Но он украл не только камеру, но и всю мою одежду, мои сигареты, мое спиртное и мои наличные деньги. Это трудно назвать простым совпадением.
Подошел один из людей Карлотти и сказал, что никаких отпечатков пальцев, кроме моих, не найдено.
Карлотти бросил на меня задумчивый взгляд и пожал плечами.
— Я должен доложить об этом своему начальству, — проговорил он.
— Докладывайте об этом хоть президенту, если вам угодно, — разозлился я. — Как только вернете мне все мои вещи.
— Кинокамера — это серьезная утрата, синьор.
— Я не мог лучше спрятать эту камеру. Это вы должны были о ней побеспокоиться. Вы не вправе обвинять меня в том, что она украдена, если сами только сейчас поняли, как она для вас важна. Гранди дал мне камеру, и я за нее расписался. Он сказал, что ни ему, ни вам она не нужна. Так что не надо на меня смотреть так, будто я сам себя ограбил только для того, чтобы доставить вам неприятности.
Карлотти примирительно заметил, что мне нет необходимости так злиться в связи с происшествием, которое не может не вызывать сожаления.
— О'кей, я и не злюсь. Вы не возьмете на себя труд убрать отсюда всех своих людей, чтобы я мог навести порядок и приготовить ужин?
После этих моих слов они провели у меня еще полчаса. Лишь окончательно убедившись, что вор не оставил никаких следов, они наконец убрались.
Карлотти вышел последним.
— Возникла очень неловкая ситуация, — посетовал он, остановившись на пороге. — Вам ни в коем случае не следовало брать камеру.
— Знаю. Теперь я это понимаю. Сердцем я всецело с вами, но камеру мне дали ваши люди и взяли с меня расписку. Вы не вправе обвинять меня в случившемся. Сожалею, но не собираюсь больше тратить на это время своего сна.
Он хотел что-то возразить, но передумал, пожал плечами и ушел.
Я не обольщался. Было ясно, что, несмотря на пропажу моей одежды, сигарет, трех бутылок виски и нескольких тысяч лир, вор проник сюда только с одной целью — взять кинокамеру.
Пытаясь навести хоть какой-то порядок в спальне и гостиной, я размышлял над происшедшим. Перед моим мысленным взором стоял широкоплечий пришелец, которого я видел на вилле в Сорренто. Я был готов побиться об заклад, что это именно он проник в мою квартиру и похитил камеру.
Как только я закончил прибираться в гостиной, раздался звонок в дверь.
Я прошел в прихожую, думая, что это вернулся Карлотти с новой порцией вопросов. Я отодвинул задвижку и открыл дверь. Передо мной стоял Максвелл.
— Привет, — поздоровался он. — Я слышал, у тебя побывали воры.
— Да. Заходи.
Он с большим любопытством посмотрел на сломанный замок двери и прошел за мной в гостиную.
— Много пропало?
— Только обычные вещи. Все было застраховано, так что о чем беспокоиться? — Я подошел к бару. — Выпьешь?
— Не отказался бы от бренди. — Он упал в кресло. — Как старику понравилась информация, которую я дал в прессу о Хелен?
— Кажется, ничего. У тебя было много проблем?
— Один или два парня пытались задавать лишние вопросы, но я посоветовал им поговорить с Чалмерсом. Они сказали, что лучше поцелуют больного оспой. Старик у них, похоже, первый любимчик на свете. — Он взял у меня рюмку с бренди. — Чалмерс уехал или все еще здесь?
— Улетел рейсом в три тридцать из Неаполя. — Я сделал себе виски со льдом. — Погоди минутку. Хочу чего-нибудь поесть. У меня крошки во рту не было с обеда.
— Что ж, дело за мной. Пойду куплю тебе чего-нибудь.
— Сейчас уже слишком поздно. — Я позвонил по телефону портье и попросил его принести мне немедленно сандвич с цыпленком.
— Ладно, давай пока еще по рюмашке, — сказал Максвелл, когда я положил трубку. — А ты не выяснил, что она там делала одна? Как она погибла?
Я постарался не рассказывать ему лишнего. Сказал, что вроде там замешан какой-то мужчина и что полиция не вполне удовлетворена версией о смерти Хелен в результате несчастного случая, а Чалмерс велел мне заняться этим делом и представлять его интересы.
Он внимательно слушал, прихлебывая бренди.
— Так что, ты пока не едешь в Америку?
— Пока нет.
— Я же тебе говорил, что этот старый сукин сын захочет провести расследование! Ну, слава богу, я в это не замешан.
Я сказал, что ему повезло.
— А чего еще надо полиции? Что им не нравится?
— Карлотти любит всякие головоломки. Он всегда из мухи делает слона.
— А Чалмерс думает, что это несчастный случай?
— Он пока не пришел ни к какому выводу.
— А ты?
— Не знаю.
— Эта девочка была созревшая сучка. А ты не думаешь, что это ее скинул со скалы ее бой-френд, а?
— Надеюсь, что нет. Чалмерсу бы такая ситуация пришлась не по душе.
— В этом еще кто-то замешан, Эд. Она бы никогда не сняла такую виллу в Сорренто, если бы ей кто-то не помог. Не догадываешься, кто бы это мог быть?
— Ничего определенного, но это и не так важно, Джек. Скажи мне вот что: кто такая эта Джун Чалмерс?
Он удивленно на меня посмотрел и ухмыльнулся:
— Красотка, правда? Но если у тебя вертятся какие-то мыслишки насчет нее, забудь их. Она тебе не по зубам.
— Ни о чем таком не думаю. Я просто хочу узнать, кто она такая. Откуда она взялась? Тебе что-нибудь о ней известно?
— Она была певичкой в одном из ночных клубов Менотти.
Я призадумался. Опять Менотти.
— А не там ли она и Хелен встретились? Она сказала мне, что знала Хелен несколько лет.
— Вот как? Мне это было неизвестно. Я слышал, что Чалмерс встретил ее на вечеринке и сразу влюбился и женился. Ей здорово повезло. Ночной клуб, где она выступала, после смерти Менотти закрылся. Хотя у нее и хорошая фигурка, она не могла все время петь за гроши.
Нас прервал портье, принесший сандвич. Максвелл поднялся на ноги.
— Ну, вот и твоя провизия. Я пойду. Когда закончится дознание?
— В понедельник.
— Ты, полагаю, пойдешь?
— Думаю, да.
— Лучше ты, чем я. Ну, до свидания. Заглянешь завтра в офис?
— Может быть. Все остается на тебе. Официально я в отпуске.
— И неплохо проводишь время. — Он усмехнулся и ушел.
Я сел и начал жевать сандвич, размышляя, что делать дальше. Я должен был найти кого-нибудь из друзей Хелен. Единственной ниточкой оставался телефон Карло. Я знал одну женщину, которая работала на телефонной станции. Когда-то она однажды выиграла конкурс красоты, и я написал об этом в газете. Одно время мы с ней были больше чем друзьями. Я решил позвонить ей утром и попросить, чтобы она нашла мне адрес Карло.
Я напряг память, чтобы вспомнить, не говорила ли Хелен во время наших встреч что-то насчет своих друзей, и уже собирался лечь спать, когда вдруг вспомнил, что однажды она упоминала Джузеппе Френзи, который вел колонку политики в «Л'Италиа дель Пополо» и был моим хорошим приятелем.
Когда Френзи не писал свои политические статьи, он занимался амурными делами. Он утверждал, что близость с симпатичными женщинами — единственный настоящий смысл жизни. Сейчас Френзи мог оказаться мне полезным.
Я посмотрел на часы. Было без двадцати двенадцать: для Френзи самое начало дня — он никогда не ложился спать раньше одиннадцати утра и не вставал раньше четырех часов пополудни.
Я позвонил ему домой. Была небольшая вероятность, что он еще никуда не ушел.
Мне ответили незамедлительно.
— Эд? Ну, это кое-что, — сказал Джузеппе. Он гордился своими американскими словечками. — А я как раз хотел тебе звонить. Только что прочитал новости о Хелен. Это правда? Она действительно умерла?
— Она точно умерла. Я хочу с тобой поговорить, Джузеппе. Можно, я к тебе заеду?
— Конечно. Буду тебя ждать.
— Приеду прямо сейчас, — сказал я и положил трубку.
Я спустился по лестнице и подошел к тому месту, где оставил «линкольн».
Дожди в Риме всегда начинаются внезапно, и на улице лило вовсю. Я забрался в машину, включил «дворники», завел двигатель и выехал со стоянки.
Френзи жил на виа Клаудиа рядом с Колизеем. Мне понадобилось всего шесть минут, чтобы доехать до его дома.
Улицы были почти пусты, и, отъезжая, я увидел боковым зрением, что на стоявшей неподалеку машине вдруг зажглись фары. Секундой позже она вырулила на дорогу и пристроилась за мной.
Выехав на ярко освещенную улицу, я увидел, что это «рено».
2
Я решил во что бы то ни стало узнать, кто водитель и что ему надо. Для этого нужно было как-то пропустить его вперед, и тогда я мог бы вынудить его остановиться.
Я огибал Колизей, а «рено» следовал в пятидесяти ярдах позади. Оказавшись на темном участке дороги, я ударил по тормозам, бросил машину к тротуару и остановился.